Ханс-георг гадамер и его философия.

26.06.2019

B.C. Малахов, Т.В. Щитцова

Гадамер (Gadamer) Ханс Георг (1900—2002) — нем. философ. Изучал философию, германистику и историю искусств сначала в Бреслау (ныне Вроцлав), затем (1919—1922) в Марбурге. Под руководством П. Натор-па и Н. Гартмана защитил диссертацию «Сущность удовольствия в диалогах Платона» (1922). Слушал лекции М. Шелера и Э. Гуссерля, работал в семинаре М. Хайдеггера. Филос. образование дополнил классико-филологическим (на кафедре П. Фридлендера в Марбургском ун-те), по завершении полного курса обучения представил к защите работу «Диалектическая этика Платона» (на материале диалога «Филеб»). В 1927—1936 — доцент в ун-тах Марбурга и Киля, в 1937 — проф. в Марбурге, с 1939 — в Лейпцигском ун-те (в 1947-1949 — ректор), 1949—1968 — в Гейдельберге (где получает заведование кафедрой, руководимой ранее К. Ясперсом). После выхода на пенсию (1968) жил и работал в Гейдельберге. Вплоть до кон. 1980-х гг. — активный участник филос. семинаров, в т.ч. в США. В 1990-е гг. — частый гость международных коллоквиумов (особенно в Италии), Г. — основоположник филос. герменевтики.

В отличие от предшествующей герменевтической традиции филос. герменевтика не сводится к разработке методологии понимания текстов (и вообще не является такой разработкой), а представляет собой своего рода философию понимания. Ее предмет образуют не только «понимающие» (историко-гуманитарные) науки, но — в той мере, в какой феномену понимания придается универсальный характер, — вся совокупность человеческого знания о мире и бытие в нем, Понимание для Г. — способ существования познающего, действующего и оценивающего человека. Ставя вопрос об условиях возможности понимания, Г. стремится преодолеть односторонне гносеологическую ориентацию филос. мышления (которое, начиная с И. Канта, занималось исследованием условий возможности познания) и перевести философствование в плоскость онтологии. Понимание в качестве универсального способа освоения человеком мира конкретизируется Г. как «опыт». Действительность не только (теоретически) познается, но и (жизненно-практически) «испытуется» человеком, поэтому у Г. часто речь идет не о «познании», а об «опыте» мира.

Последний включает в себя и непосредственность переживания («опыт жизни»), и различные формы практически и эстетически опосредованного освоения реальности («опыт истории», «опыт искусства»), Основные механизмы формирования опыта заложены в языке. Язык задает исходные схемы человеческой ориентации в мире, предваряя его схватывание в понятиях. Допонятийные и дорефлективные формы освоения действительности, реализующиеся на уровне предпонимания и лежащие в основе теоретического познания, описываются Г. как «преднамерение», «предусматривание», «предвосхищение», «пред-мнение» и т.д. — эти понятия иерархически не упорядочены. Главное для Г. — показать обусловленность рефлективно-теоретического освоения мира допредикативными формами знакомства с ним. В качестве основной такой формы Г. выделяет «предрассудок» (Vor-urteil, букв.: пред-суждение). В сознательном использовании этого двусмысленного термина — полемика Г. с философией Просвещения, провозгласившего своей целью очищение разума от предрассудков, Фундаментальной характеристикой человеческого бытия и мышления Г. считает историчность: его определенность местом и временем и, следовательно, той «ситуацией», в которой человек себя застает. Возможность встать на позицию надвременного, внеисторического субъекта — иллюзия «идеализма сознания» (под таким именем у Г. выступает классическая европейская философия от Р. Декарта до Гуссерля включительно).

Преодолеть эту т.зр. и тем самым перевести философствование в онтологический план Г. пытается с помощью понятия игры. Выход за горизонт «мыслящего себя мышления» в филос. герменевтике происходит путем обращения к языку, рассматриваемому как аутентичный способ самораскрытия истины бытия. В критической оппозиции позитивистски-сциентистскому направлению современной философии Г. стремится показать несводимость истины к тому ее понятию, которое сложилось в рамках новоевропейской науки. Истина есть не характеристика познания, а характеристика самого бытия. Она не может быть схвачена с помощью «метода», операционализирована познающим субъектом, а может лишь приоткрыть себя понимающему осмыслению. Истина «свершается», и преимущественный способ ее «свершения» («события») — искусство, Исходя из этих положений, Г. переосмысливает традиционно-герменевтическую проблематику. Понимание текста предстает как экзистенциальное событие человеческой жизни, а осмысление прошлой культуры («опыт традиции») выступает как форма самоосмысления индивида и общества. Онтологическое условие понимания — его укорененность в традиции, «причастность» ее бытию как субъекта, так и объекта понимания.

В противовес прежней герменевтике, различавшей понимание, истолкование (интерпретацию) и «применение» («аппликацию») как относительно самостоятельные процедуры, Г. утверждает их тождество:

1) понимание всегда является «истолковывающим», а истолкование — «понимающим»

2) понимание возможно лишь в качестве «применения» — соотнесения содержания текста с культурным и мыслительным опытом современности.

«Предрассудки» историка не препятствуют пониманию, а способствуют ему, во-первых, позволяя максимально заострить ина-ковость текста по отношению к интерпретатору (момент «чуждости» в истолковании), во-вторых, способствуя трансляции опыта от поколения к поколению и тем самым обеспечивая континуум традиции (момент «интимности» в истолковании). Интерпретация текста, т.о., состоит не в воссоздании первичного (авторского) смысла текста, а в создании смысла заново. Каждый акт интерпретации — событие в жизни текста, момент его «действенной истории», а тем самым и звено «свершения традиции», Отказываясь от разработки теории интерпретации (Г. удовлетворяет ее разработка у Э. Бетти), филос. герменевтика сосредоточивает внимание на продуктивной стороне истолкования текстов.

Интерпретацию культурной традиции Г. рассматривает как диалог прошлого и настоящего. Диалог осуществляется в «вопросно-ответной» форме, важно не только реконструировать вопрос, ответом на который данный текст является, но и отнести этот вопрос к себе. Диалог с традицией для Г. — не культурологическая задача, а самостоятельный источник филос. знания. Образцом для него служит Хайдеггер. Но обращение к филос. традиции нацелено не на «деструкцию метафизики», а на ее максимальную активизацию в контексте современного мышления. В поисках путей преодоления одностороннего когнитивизма Г. обращается к наследию Аристотеля и Канта. «Практическая разумность», объединяющая в себе и познавательную, и нравственную стороны отношения человека к миру, должна вывести человечество из тупика, в который его завело инструменталистски ориентированное мышление. Непреходящее значение Платона Г. видит в понимании философствования как диалога (диалогическую модель философии Г. заостряет против монологизма гегелевской диалектики).

Критикуя новоевропейский «субъективизм» (трансцендентализм неокантианства и феноменологии, отправным пунктом которых является автономный и автореферентный субъект), Г. апеллирует к Г.В.Ф. Гегелю, Центральным произведением Г., принесшим ему мировую известность, стала работа «Истина и метод: основные черты философской герменевтики» (1960, рус. пер. 1988). Название работы носит провоцирующий характер: союз «и» обозначает здесь не столько связь «истины» с «методом», сколько их определенную несовместимость. Демонстрируя «неметодическую» суть человеческого познания, Г. стремится показать, что способ познания, связанный с понятием науки и лежащим в ее основе понятием метода, не является ни единственным, ни универсальным. Культурно-историческая традиция знает различные способы человеческого отношения к миру. Научно-теоретическое его освоение — лишь одна из возможных позиций человеческого бытия. Можно выделить три основные формы связи человека с миром, три основных вида опыта и, соответственно, три измерения, в которых разворачивается бытие человека: «эстетическое», «историческое» и «языковое» (им соответствуют три основных раздела книги).

Все три термина несут на себе печать условности, т.к., во-первых, они не обозначают принципиально различных сфер, а во-вторых, сложившийся за последние полтора столетия характер их использования привел к обеднению их значения. Записанное по ведомству «эстетики» искусствоведение недопустимо сузило опыт истины, обретаемый в искусстве и посредством искусства. Под влиянием Канта, усматривавшего основу прекрасного в априорной структуре субъективности, произошло забвение того фундаментального обстоятельства, что искусство есть способ раскрытия истины. Историзм 19 в. изъял из исторической сферы «герменевтическое измерение»: историю стали изучать, вместо того чтобы ее понимать. К текстам прошлого стали подходить «лишь исторически», т.е. рассматривать их исключительно как продукт определенных социально-культурных обстоятельств, как если бы они не имели никакого касательства к нам. В стремлении преодолеть ограниченность позитивистски ориентированной исторической науки В. Дильтей предложил психологический подход к осмыслению феноменов прошлого: их нужно не просто объяснить, исходя из определенного представления о связи общего и частного, но и понять, воспроизведя как уникальное порождение индивидуальности. Однако герменевтическая проблема, т.е. проблема понимания, тем самым не раскрывается — для понимания недостаточно перемещения интерпретатора в «горизонт» автора, необходимо «переплавление» их горизонтов.

Последнее же может произойти только благодаря чему-то третьему, тому общему, в чем смогут примириться позиции обоих. Таким «третьим» выступает язык, рассматриваемый с т.зр. его бытийного статуса, т.е. как особая реальность, внутри которой человек себя застает и которая не может быть схвачена средствами социологического или психологического исследования. В стихии языка осуществляется как понимание человеком мира и его самопонимание, так и понимание людьми друг друга. Г., однако, не ограничивается указанием на язык как основное условие возможности человеческого бытия, а стремится продемонстрировать, что «бытие, которое может быть понято, есть язык». Как несущая основа передачи культурного опыта от поколения к поколению язык обеспечивает возможность традиции, а диалог между различными культурами реализуется через поиск общего языка,.

Немецкий философ, один из основоположников философской герменевтики. Профессор философии в Лейпциге (с 1939), ректор Лейпцигского университета (1946-1947), профессор философии в Гейдельберге (с 1949). Основные сочинения: «Диалектическая этика Платона» (1931), «Гете и философия» (1947), «Истина и метод» (1960), «Диалектика Гегеля» (1971), «Диалог и диалектика» (1980), «Хайдеггеровский путь» (1983), «Похвала теории» (1984) и др. Подвергая критике методологизм наук о духе, Г. придает герменевтике универсальный характер, видя ее задачу не в том, чтобы разработать метод понимания (что имело место у Дильтея), но в том, чтобы прояснить природу этого понимания, условия, при которых оно совершается. Всеопределяющее основание герменевтического феномена Г., вслед за Хайдеггером, усматривает в конечности человеческого существования.

Противопоставляя теоретико-познавательной установке понятие опыта, Г. видит в нем опыт человеческой конечности и историчности. При этом укорененность в предании, которое и должно быть испытано в герменевтическом опыте, рассматривается им как условие познания. Исходя из конечности бытия человека и принадлежности человека истории, Г. подчеркивает онтологически позитивный смысл герменевтического круга (круга понимания), а также особую значимость предструктур понимания для герменевтического процесса. В связи с чем он, в частности, реабилитирует понятие предрассудка (Vorurteil), указывая на то, что предрассудок как пред-суждение (Vor-Urteil) вовсе не означает неверного суждения, но, составляя историческую действительность человеческого бытия, выступает условием понимания.

Анализируя герменевтическую ситуацию (осознавание которой Г. называет действенно-историческим сознанием), Г. опирается на понятие горизонта. «Горизонтность» понимания характеризуется, согласно Г., принципиальной незамкнутостью горизонта - ввиду исторической подвижности человеческого бытия, - а также существованием только одного горизонта, обнимающего собой все, что содержит историческое сознание, так что «понимание всегда есть процесс слияния якобы для себя сущих горизонтов». При этом на первый план выходит центральная проблема герменевтики - проблема применения (Anwendung). Пересматривая традиционное решение этой проблемы, Г. выделяет применение, понимание и истолкование как интегральные составные части единого герменевтического процесса и подчеркивает, что понимание включает в себя и всегда есть применение подлежащего пониманию текста к той современной ситуации, в которой находится интерпретатор. Таким образом, указывает Г., понимание является не только репродуктивным, но и продуктивным отношением, что ведет к признанию плюральности интерпретации. Апеллируя к Гегелю, Г. в качестве фундамента герменевтики устанавливает абсолютное опосредование истории и истины, обусловливающее исторический характер понимания.

Герменевтический феномен рассматривается Г. как своего рода диалог, который начинается с обращения к нам предания, оно выступает партнером по коммуникации, с которым мы объединены как «Я» с «Ты». Понимание как разговор оказывается возможным благодаря открытости навстречу преданию, которой обладает действенно-историческое сознание. Герменевтика становится у Г. онтологией, основанием которой является язык. Полагая язык в качестве среды герменевтического опыта, Г. исходит из того, что языковым (и потому понятным) является сам человеческий опыт мира. Сам мир выражает себя в языке. Философское значение герменевтического опыта состоит, по Г., в том, что в нем постигается истина, недостижимая для научного познания. Стремясь развить понятие истины, соответствующее герменевтическому опыту (формами которого являются опыт философии, опыт искусства и опыт истории), Г. обращается к понятию игры. Трактуя его в духе антисубъективизма, Г. отмечает, что игра обладает своей собственной сущностью, она вовлекает в себя игроков и держит их, и соответственно субъектом игры является не игрок, а сама игра. Основываясь на том, что понимающие втянуты в свершение истины и что герменевтическое свершение не есть наше действие, но «деяние самого дела», Г. распространяет понятие игры на герменевтический феномен и делает это понятие отправной точкой в постижении того, что есть истина.

Список литературы

Актуальность прекрасного. М., 1991

Platos dialektische Ethik. Leipzig, 1931

Wahrheit und Methode. Tubingen, 1960

Hegels Dialektik. Tubingen, 1971

Vernunft im Zeitalter der Wissenschaft. Frankfurt am Main, 1976

Gesammelte Schriften. Tubingen, 1982. Bd 1 — 10

Heideggers Wege. Tubingen, 1983

Das Erbe Europas. Frankfurt am Main, 1989

Немецкий философ

Ханс-Георг Гадамер родился $11$ февраля $1900$ года в Марбурге, умирает $13$ марта $2002$ года, в Гейдельберге. Он является немецким философом, одним из самых значительных мыслителей второй половины $XX$ века, становится известным благодаря основанию философского направления герменевтики . Главным трудом данного философа считается - «Истина и метод. Основы философской герменевтики», издаётся с $1960$ года.

Биография

Изучает философию, теорию литературы, историю, евангелическую теологию и историю искусств в крупных университетах городов Бреслау и Марбурга.

$1922$ год, защищает докторскую диссертацию, научным руководителем является Пауль Наторп.
$1923$ год, знакомится с философом и научным деятелем Мартином Хайдеггером, который преподавал в Марбургском университете. Дополняет научное образование изучениями классической филологии. 1929 год, защищает диссертацию по вопросам платоновской «Филебе».
$1939-1947$ годы, работает в качестве профессора Лейпцигского университета, один год с $1946$ по $1947$ занимает должность ректора. После двухлетнего преподавания в университете Франкфурта-на-Майне занимает кафедру, где ранее руководящую должность занимал Карл Ясперс, в Гейдельбергском университете.
$1953$ год, основывает журнал «Philosophische Rundschau ». $1968$ год, выходит на пенсию, но до $1989$ года преподаёт профессором в университетах США.

Философские идеи

Гадамер занимался исследованием задач исторической науки. По мнению Гадамера, историк, который обращается к некому историческому тексту или интертексту, всегда имеет некое определённое предварительное понимание данной сути.

Особая роль отдаётся заданной традиции, в которой он жив и способен мыслить. Мысль может корректироваться в процессах работы над интертекстом, но, в свою очередь, историк не сможет полностью дать свободу мысли от предпосылок и предрассудков своего мышления.

Беспредпосылочного мышления нет, потому что бытие - это то время, когда человеческий опыт имеет свою конечную цель. Для характеристик предварительных пониманий той или иной сущности Гадамер начинает использовать слово «предрассудок», которое, по мнению Гадамер, до эпохального века Просвещения не было привычным для человеческого отрицательного значения. Предрассудок подразумевает под собой нечто, что предшествует размышлениям и рассуждениям, некую дорефлексивную постановку сознания.

Согласно герменевтической философии, предрассудок занимает неотъемлемую характеристику сознания, потому что оно воспринимается исторически. Отрешиться от предрассудков полностью невозможно, но возможно, как подразумевает Гадамер, возвести его в состояние взвешенности, в чём, и заложена задача историков. Условие достижения данного состояния заключается в наличии временной дистанции между исследователями и тем предметом, который исследуется.

К тому же, нечто может пониматься только в том случае, когда исследователям удасться понять «вопрос, на который это нечто является ответом», что говорит Гадамер. Понимание данного вопроса означает «сплавление горизонтов» интерпретатора и интерпретируемого, которое, по мнению Гадамера, является действием языка. Естественный язык, согласно Гадамеру, представляет собой содержание того, что по Гуссерлю называется «жизненным миром».

Значение и вклад

Замечание 1

Гадамер является членом академии наук Лейпцига, Афин, Гейдельберга, Будапешта, Рима, Брюсселя, Лондона и Турина. Также считается почетным членом Немецкой академии Творчества Дармштадта и Американской академии Изящных Искусств Бостона. Получает звание почётного доктора Оттавского и Макмастерского университетов в Канаде, Католического университета в США, Бамбергского, Ляйпцигского, Марбургского, Тюбингенского университетов в ФРГ, Карлова университета в Чехии, Вроцлавского университета в Польше, также в Санкт-Петербургском Государственном Университете в России. Всегда считался почётным профессором Московского Государственного Университета.

Ханс Георг Гадамер

B.C. Малахов, Т.В. Щитцова

Гадамер (Gadamer) Ханс Георг (1900-2002) - нем. философ. Изучал философию, германистику и историю искусств сначала в Бреслау (ныне Вроцлав), затем (1919-1922) в Марбурге. Под руководством П. Натор-па и Н. Гартмана защитил диссертацию «Сущность удовольствия в диалогах Платона» (1922). Слушал лекции М. Шелера и Э. Гуссерля, работал в семинаре М. Хайдеггера. Филос. образование дополнил классико-филологическим (на кафедре П. Фридлендера в Марбургском ун-те), по завершении полного курса обучения представил к защите работу «Диалектическая этика Платона» (на материале диалога «Филеб»). В 1927-1936 - доцент в ун-тах Марбурга и Киля, в 1937 - проф. в Марбурге, с 1939 - в Лейпцигском ун-те (в 1947–1949 - ректор), 1949-1968 - в Гейдельберге (где получает заведование кафедрой, руководимой ранее К. Ясперсом). После выхода на пенсию (1968) жил и работал в Гейдельберге. Вплоть до кон. 1980-х гг. - активный участник филос. семинаров, в т.ч. в США. В 1990-е гг. - частый гость международных коллоквиумов (особенно в Италии), Г. - основоположник филос. герменевтики.

В отличие от предшествующей герменевтической традиции филос. герменевтика не сводится к разработке методологии понимания текстов (и вообще не является такой разработкой), а представляет собой своего рода философию понимания. Ее предмет образуют не только «понимающие» (историко-гуманитарные) науки, но - в той мере, в какой феномену понимания придается универсальный характер, - вся совокупность человеческого знания о мире и бытие в нем, Понимание для Г. - способ существования познающего, действующего и оценивающего человека. Ставя вопрос об условиях возможности понимания, Г. стремится преодолеть односторонне гносеологическую ориентацию филос. мышления (которое, начиная с И. Канта, занималось исследованием условий возможности познания) и перевести философствование в плоскость онтологии. Понимание в качестве универсального способа освоения человеком мира конкретизируется Г. как «опыт». Действительность не только (теоретически) познается, но и (жизненно-практически) «испытуется» человеком, поэтому у Г. часто речь идет не о «познании», а об «опыте» мира.

Последний включает в себя и непосредственность переживания («опыт жизни»), и различные формы практически и эстетически опосредованного освоения реальности («опыт истории», «опыт искусства»), Основные механизмы формирования опыта заложены в языке. Язык задает исходные схемы человеческой ориентации в мире, предваряя его схватывание в понятиях. Допонятийные и дорефлективные формы освоения действительности, реализующиеся на уровне предпонимания и лежащие в основе теоретического познания, описываются Г. как «преднамерение», «предусматривание», «предвосхищение», «пред-мнение» и т.д. - эти понятия иерархически не упорядочены. Главное для Г. - показать обусловленность рефлективно-теоретического освоения мира допредикативными формами знакомства с ним. В качестве основной такой формы Г. выделяет «предрассудок» (Vor-urteil, букв.: пред-суждение). В сознательном использовании этого двусмысленного термина - полемика Г. с философией Просвещения, провозгласившего своей целью очищение разума от предрассудков, Фундаментальной характеристикой человеческого бытия и мышления Г. считает историчность: его определенность местом и временем и, следовательно, той «ситуацией», в которой человек себя застает. Возможность встать на позицию надвременного, внеисторического субъекта - иллюзия «идеализма сознания» (под таким именем у Г. выступает классическая европейская философия от Р. Декарта до Гуссерля включительно).

Преодолеть эту т.зр. и тем самым перевести философствование в онтологический план Г. пытается с помощью понятия игры. Выход за горизонт «мыслящего себя мышления» в филос. герменевтике происходит путем обращения к языку, рассматриваемому как аутентичный способ самораскрытия истины бытия. В критической оппозиции позитивистски-сциентистскому направлению современной философии Г. стремится показать несводимость истины к тому ее понятию, которое сложилось в рамках новоевропейской науки. Истина есть не характеристика познания, а характеристика самого бытия. Она не может быть схвачена с помощью «метода», операционализирована познающим субъектом, а может лишь приоткрыть себя понимающему осмыслению. Истина «свершается», и преимущественный способ ее «свершения» («события») - искусство, Исходя из этих положений, Г. переосмысливает традиционно-герменевтическую проблематику. Понимание текста предстает как экзистенциальное событие человеческой жизни, а осмысление прошлой культуры («опыт традиции») выступает как форма самоосмысления индивида и общества. Онтологическое условие понимания - его укорененность в традиции, «причастность» ее бытию как субъекта, так и объекта понимания.

1) понимание всегда является «истолковывающим», а истолкование - «понимающим»

2) понимание возможно лишь в качестве «применения» - соотнесения содержания текста с культурным и мыслительным опытом современности.

«Предрассудки» историка не препятствуют пониманию, а способствуют ему, во-первых, позволяя максимально заострить ина-ковость текста по отношению к интерпретатору (момент «чуждости» в истолковании), во-вторых, способствуя трансляции опыта от поколения к поколению и тем самым обеспечивая континуум традиции (момент «интимности» в истолковании). Интерпретация текста, т.о., состоит не в воссоздании первичного (авторского) смысла текста, а в создании смысла заново. Каждый акт интерпретации - событие в жизни текста, момент его «действенной истории», а тем самым и звено «свершения традиции», Отказываясь от разработки теории интерпретации (Г. удовлетворяет ее разработка у Э. Бетти), филос. герменевтика сосредоточивает внимание на продуктивной стороне истолкования текстов.

Интерпретацию культурной традиции Г. рассматривает как диалог прошлого и настоящего. Диалог осуществляется в «вопросно-ответной» форме, важно не только реконструировать вопрос, ответом на который данный текст является, но и отнести этот вопрос к себе. Диалог с традицией для Г. - не культурологическая задача, а самостоятельный источник филос. знания. Образцом для него служит Хайдеггер. Но обращение к филос. традиции нацелено не на «деструкцию метафизики», а на ее максимальную активизацию в контексте современного мышления. В поисках путей преодоления одностороннего когнитивизма Г. обращается к наследию Аристотеля и Канта. «Практическая разумность», объединяющая в себе и познавательную, и нравственную стороны отношения человека к миру, должна вывести человечество из тупика, в который его завело инструменталистски ориентированное мышление. Непреходящее значение Платона Г. видит в понимании философствования как диалога (диалогическую модель философии Г. заостряет против монологизма гегелевской диалектики).

Критикуя новоевропейский «субъективизм» (трансцендентализм неокантианства и феноменологии, отправным пунктом которых является автономный и автореферентный субъект), Г. апеллирует к Г.В.Ф. Гегелю, Центральным произведением Г., принесшим ему мировую известность, стала работа «Истина и метод: основные черты философской герменевтики» (1960, рус. пер. 1988). Название работы носит провоцирующий характер: союз «и» обозначает здесь не столько связь «истины» с «методом», сколько их определенную несовместимость. Демонстрируя «неметодическую» суть человеческого познания, Г. стремится показать, что способ познания, связанный с понятием науки и лежащим в ее основе понятием метода, не является ни единственным, ни универсальным. Культурно-историческая традиция знает различные способы человеческого отношения к миру. Научно-теоретическое его освоение - лишь одна из возможных позиций человеческого бытия. Можно выделить три основные формы связи человека с миром, три основных вида опыта и, соответственно, три измерения, в которых разворачивается бытие человека: «эстетическое», «историческое» и «языковое» (им соответствуют три основных раздела книги).

Все три термина несут на себе печать условности, т.к., во-первых, они не обозначают принципиально различных сфер, а во-вторых, сложившийся за последние полтора столетия характер их использования привел к обеднению их значения. Записанное по ведомству «эстетики» искусствоведение недопустимо сузило опыт истины, обретаемый в искусстве и посредством искусства. Под влиянием Канта, усматривавшего основу прекрасного в априорной структуре субъективности, произошло забвение того фундаментального обстоятельства, что искусство есть способ раскрытия истины. Историзм 19 в. изъял из исторической сферы «герменевтическое измерение»: историю стали изучать, вместо того чтобы ее понимать. К текстам прошлого стали подходить «лишь исторически», т.е. рассматривать их исключительно как продукт определенных социально-культурных обстоятельств, как если бы они не имели никакого касательства к нам. В стремлении преодолеть ограниченность позитивистски ориентированной исторической науки В. Дильтей предложил психологический подход к осмыслению феноменов прошлого: их нужно не просто объяснить, исходя из определенного представления о связи общего и частного, но и понять, воспроизведя как уникальное порождение индивидуальности. Однако герменевтическая проблема, т.е. проблема понимания, тем самым не раскрывается - для понимания недостаточно перемещения интерпретатора в «горизонт» автора, необходимо «переплавление» их горизонтов.

Немецкий философ, один из основоположников философской герменевтики. Профессор философии в Лейпциге (с 1939), ректор Лейпцигского университета (1946–1947), профессор философии в Гейдельберге (с 1949). Основные сочинения: «Диалектическая этика Платона» (1931), «Гете и философия» (1947), «Истина и метод» (1960), «Диалектика Гегеля» (1971), «Диалог и диалектика» (1980), «Хайдеггеровский путь» (1983), «Похвала теории» (1984) и др. Подвергая критике методологизм наук о духе, Г. придает герменевтике универсальный характер, видя ее задачу не в том, чтобы разработать метод понимания (что имело место у Дильтея), но в том, чтобы прояснить природу этого понимания, условия, при которых оно совершается. Всеопределяющее основание герменевтического феномена Г., вслед за Хайдеггером, усматривает в конечности человеческого существования.

Анализируя герменевтическую ситуацию (осознавание которой Г. называет действенно-историческим сознанием), Г. опирается на понятие горизонта. «Горизонтность» понимания характеризуется, согласно Г., принципиальной незамкнутостью горизонта – ввиду исторической подвижности человеческого бытия, – а также существованием только одного горизонта, обнимающего собой все, что содержит историческое сознание, так что «понимание всегда есть процесс слияния якобы для себя сущих горизонтов». При этом на первый план выходит центральная проблема герменевтики – проблема применения (Anwendung). Пересматривая традиционное решение этой проблемы, Г. выделяет применение, понимание и истолкование как интегральные составные части единого герменевтического процесса и подчеркивает, что понимание включает в себя и всегда есть применение подлежащего пониманию текста к той современной ситуации, в которой находится интерпретатор. Таким образом, указывает Г., понимание является не только репродуктивным, но и продуктивным отношением, что ведет к признанию плюральности интерпретации. Апеллируя к Гегелю, Г. в качестве фундамента герменевтики устанавливает абсолютное опосредование истории и истины, обусловливающее исторический характер понимания.

Список литературы

Актуальность прекрасного. М., 1991

Platos dialektische Ethik. Leipzig, 1931

Wahrheit und Methode. Tubingen, 1960

Hegels Dialektik. Tubingen, 1971

Vernunft im Zeitalter der Wissenschaft. Frankfurt am Main, 1976

Gesammelte Schriften. Tubingen, 1982. Bd 1 - 10

Heideggers Wege. Tubingen, 1983

Das Erbe Europas. Frankfurt am Main, 1989

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ariom.ru/

Ханс Георг Гадамер (род. в 1900 г.) - немецкий философ. Был учеником Хайдеггера, затем стал одним из основателей философской герменевтики. Занимался преподаванием философии в Лейпцигском университете (с 1939 г.), в Гейдельбергском университете (с 1949 г.). В 1946- 47 гг. был ректором Лейпцигского университета. Слово "герменевтика" означает толкование различных текстов. Гадамер придает герменевтике философское звучание и значение. Он полагает, что феномен понимания и правильного истолкования понятого - не только специальная методологическая проблема наук о духе. Феномен понимания пронизывает все связи человека с миром. По словам Гадамера, науки о духе сближаются с такими способами постижения, которые лежат за пределами науки: с опытом философии, искусства, самой истории. Все это такие способы постижения, в которых возвещает о себе истина, не подлежащая верификации методологическими средствами науки. Герменевтика для Гадамера воплощает опыт истины, который не только философски обоснован, но сам является способом философствования. Истоки герменевтики Гадамера - философии Гуссерля, Дильтея, Хайдеггера. Гадамер полагает, что гермевтическая рефлексия вырастает повсюду из конкретной практики науки. Более того, эта герменевтическая рефлексия повсеместно обнаруживается в научной практике. Своей герменевтикой Гадамер, по его словам, пытался примирить философию с наукой. В этом случае философское сознание исследует наряду с собственной постановкой вопроса также условия и границы науки во всеобщности человеческой жизни. Границы и условия деятельности науки должна прояснять именно философия, и это в то время, когда до суеверия верят в науку. "Именно на этом основан тот факт, что напряженное внимание к истине и методу имеет непреходящую актуальность". Кроме того, герменевтика занимает соответствующее место в теории науки, если открывает внутри науки - с помощью герменевтической рефлексии - условия истины, которые не лежат в логике исследования, а предшествуют ей. Герменевтика, по мнению Гадамера, выступает в современную эпоху науки как самосознание человека. "Одним из важнейших уроков, которые дает история философии для этой актуальной проблемы, состоит в той роли, которую играют в аристотелевской этике и политике практика и знание, освещающие и ведущие ее, практический ум или мудрость" [Истина и метод. М., 1988. С. 621]. Гадамер полагает, что "понятийная система, в которой развертывается философствование, всегда владела нами точно так же, как определяет нас язык, в котором мы живем. Осознать подобную предопределенность мышления понятиями - этого требует добросовестность мысли. Таково новое критическое сознание, неизбежно сопровождающее отныне всякое ответственное философствование и выводящее те языковые и мыслительные привычки, какие складываются у отдельного человека в процессе коммуникации с окружающим нас миром, на суд исторической традиции, которой мы все принадлежим" [С. 43]. Гадамер говорит, что "познание социально- исторического мира не может подняться до уровня науки путем применения индуктивных методов естественных наук. Идеалом здесь должно быть понимание самого явления в его однократной и исторической конкретности. При этом возможно воздействие сколь угодно большого объема общих знаний; цель же состоит не в их фиксации и расширении для более глубокого понимания общих законов развития людей, народов и государств, но, напротив, в понимании того, каков этот человек, этот народ, это государство, каково было становление, другими словами -как могло получиться, что они стали такими" [С. 45-46]. Гадамер останавливается на понятии "образование", которое, по его словам, "поможет наиболее отчетливо ощутить, как глубока духовная эволюция, позволяющая нам все еще чувствовать себя как бы современниками Гете и, напротив, заставляющая уже все барокко считать доисторическим временем. Наиболее значимые понятия и обороты речи, которыми мы привыкли оперировать, приняли свой облик именно в этом процессе, и тот, кто не желает заниматься языком, отдаваясь на волю его стихии, а стремиться обрести самостоятельное и обоснованное понимание истории, обнаруживает, что вынужден переходить от одной проблемы из области слов и понятий к другой" [С. 50-51]. Такими понятиями Гадамер считает: искусство, гений, история, творчество, стиль, символ. Другое ведущее понятие - "здравый смысл", который тесно связан со способностью суждения. Таким образом, Гадамер считает, что вопрос об истине зависит от философского понимания совокупности научно гуманитарных процессов. Гадамер исходит из поставленного Хайдеггером вопроса о процессе понимания. Он пишет: "Тот, кто хочет понять текст, постоянно осуществляет набрасывание смысла. Как только в тексте начинает проясняться какой-то смысл, он делает предварительный набросок смысла всего текста в целом. Но этот первый смысл проясняется в свою очередь лишь потому, что мы с самого начала читаем текст, ожидая найти в нем тот или иной определенный смысл. Понимание того, что содержится в тексте, и заключается в разработке предварительного наброска, который, разумеется, подвергается постоянному пересмотру при дальнейшем углублении в смысл текста. Предвзятые мнения, не подтверждающиеся фактами, грозят сбить с верного пути того, кто стремиться к пониманию. Разработка правильных, отвечающих фактам набросков, которые в качестве таковых являются предвосхищениями смысла и которые еще только должны быть заверены "самими фактами", - в этом постоянная задача понимания. Здесь нет никакой другой "объективности", помимо того подтверждения, которое наше предварительное мнение получает в ходе разработки. Что еще характеризует произвольность не отвечающих фактам пред-мнений, как не то, что их уничтожает первая же попытка приложения к реальности? Понимание обретает свои подлинные возможности лишь тогда, когда его предварительные мнения не являются случайными. А потому есть глубокий смысл в том, чтобы истолкователь не просто подходил к тексту со всеми уже имеющимися у него готовыми пред-мнениями, а, напротив, подверг их решительной проверке с точки зрения их оправданности, т.е. с точки зрения происхождения и значимости" [С. 318-319]. Гадамер говорит: "Тот, кто хочет понять, не должен отдаваться на волю своих собственных пред-мнений во всей их случайности, с тем, чтобы как можно упорнее и последовательнее пропускать мимо ушей мнения, высказанные в тексте, покуда наконец эти последние не вырвутся в его иллюзорное понимание и не уничтожат его. Скорее тот, кто стремится понять текст, готов его выслушать и позволяет ему говорить. Поэтому герменевтически воспитанное сознание должно быть с самого начала восприимчиво к инаковости текста. Такая восприимчивость, однако, не предполагает ни "нейтралитета" (в том, что касается существа обсуждаемого дела), ни самоуничтожения, но включает в себя снимающее усвоение собственных пред- мнений и пред-суждений. Речь идет о том, чтобы помнить о собственной предвзятости, дабы текст проявился во всей его инаковости и тем самым получил возможность противопоставить свою фактическую истину нашим собственным пред-мнениям" [С. 321]. Гадамер специально останавливается на понятии предрассудка, которое было разработано в эпоху Просвещения, и показывает, что предрассудки отдельного человека в гораздо большей степени, чем его суждения, составляют историческую действительность его бытия [С. 329]. Герменевтическое правило состоит в том, что целое следует понимать, исходя из частного, а частное, исходя из целого. Понятным, полагает Гадамер, является лишь то, что представляет собой законченное смысловое единство. Так, читая какой-либо текст, мы всегда предполагаем его смысловую завершенность, и только если это предположение оказывается неоправданным, т.е. текст непонятным, -лишь тогда мы сомневаемся в точности дошедшего до нас текста и думаем о том, как бы нам исправить эту неточность. Этим еще раз подтверждается наш тезис, что понять означает прежде всего понять само дело и лишь во вторую очередь - выделить и понять чужое мнение в качестве такового. Наипервейшим из всех герменевтических условий остается, таким образом, пред-понимание, вырастающее из нашей обращенности к тому же делу... "Герменевтика должна исходить из того, что тот, кто хочет понять, соотнесен с самим делом, обретающим голос вместе с историческим преданием, и связан или вступает в соприкосновение с той традицией, которая несет нам предание. С другой стороны, герменевтическое сознание отдает себе отчет в том, что его связь с этим делом не может быть тем самоочевидным и несомненным единством, которое имеет место в случае непрерывно длящейся традиции" [С. 349]. Таким образом, при герменевтическом исследовании возникает так называемый герменевтический круг (часть - целое), при котором "предвосхищающее движение пред- понимания постоянно определяет понимание текста" [С. 348]. "Круг целого и части находит в законченном понимании не свое разрешение, но, напротив, свое подлин-нейшее осуществление, воплощение" [С. 348]. Важное место в концепции Гадамера занимают понятия ситуации и горизонта. Он пишет, что "действенно- историческое сознание есть прежде всего осознание герменевтической ситуации... Понятие ситуации характеризуется тем, что мы ей не противопоставлены и потому не можем иметь о ней предметного знания. Мы пребываем в ней, мы всегда преднаходим себя в какой-либо ситуации, высветление которой является для нас задачей, не знающей завершения" [С. 357]. Поэтому задача философской герменевтики "может быть определена так: она должна пройти путь гегелевской феноменологии духа в обратном направлении, поскольку во всякой субъективности должна быть показана определяющая ее субстанциальность. Любое конечное настоящее имеет свои границы. Понятие ситуации определяется как раз тем, что она представляет собой точку зрения, ограничивающую возможности этого зрения. Это значит, что в понятие ситуации существенным образом входит понятие горизонта. Горизонт - поле зрения, охватывающее и обнимающее все то, что может быть увидено из какого-либо пункта. В применении к мыслящему сознанию мы говорим, далее, об узости горизонта, о возможности расширения горизонта, об открытии новых горизонтов и т. д. Разработка герменевтической ситуации означает соответственно обретение правильного горизонта вопрошания для тех вопросов, которые ставит перед ними историческое предание" [С. 357-358]. Важное место Гадамер уделяет пониманию опыта и его роли в герменевтике. Он пишет: "Герменевтический опыт имеет дело с преданием. Предание - вот, что должно быть испытано в этом опыте. Однако предание есть не просто свершение, которое мы учимся познавать путем опыта, над которым учимся господствовать, оно есть язык, т.е. оно само заговаривает с нами, подобно некоему "Ты". Герменевтика Гадамера включает в себя проблему вопроса и ответа. Он пишет: "То, что пере-данный нам текст становится предметом истолкования, означает, что этот текст задает интерпретатору вопрос. Поэтому истолкование всегда содержит в себе существенную связь с вопросом, заданным интерпретатору. Понять текст - значит понять этот вопрос. Как мы показали, однако, это происходит путем обретения герменевтического горизонта. Этот последний мы понимаем теперь как горизонт вопроса, в границах которого определяется смысловая направленность текста" [С. 434-43]. Среда герменевтического опыта - язык. Гадамер пишет: "... Понимание основывается вовсе не на попытках поставить себя на место другого или проявить к нему непосредственное участие. Понять то что нам говорит другой, означает, как мы видели, прийти к взаимопониманию в том, что касается сути дела, а вовсе не означает поставить себя на его место и воспроизвести его переживания. Мы подчеркивали, что постижение смысла, осуществляемое таким образом, всегда включает в себя аппликацию. Теперь мы обращаем внимание на то, что весь этот процесс есть процесс языковый. Недаром собственная проблематика понимания, попытка овладеть пониманием как искусством - а это и есть тема герменевтики - традиционно принадлежит сфере грамматики и риторики. Язык есть та среда, в которой происходит процесс взаимного договаривания собеседников и обретается взаимопонимание по поводу самого дела" [С. 446-447]. "Язык - это универсальная среда, в которой осуществляется само понимание. Способом этого осуществления является истолкование " [С. 452]. Язык, таким образом, рассматривается Гадамером как особая реальность, внутри которой происходит понимание человеком человека, а также понимание человеком мира. Язык - основное условие возможности человеческого бытия. Диалог, который происходит между различными культурами, имеет форму поиска общего языка.

Один из самых значительных мыслителей второй половины 20 в., известен прежде всего как основатель «философской герменевтики».

ГАДАМЕР, ХАНС-ГЕОРГ (Gadamer, Hans-Georg) (1900–2002), немецкий философ, один из самых значительных мыслителей второй половины 20 в., известен прежде всего как основатель «философской герменевтики».

Родился 11 февраля 1900 в Марбурге. Изучал философию, историю, теорию литературы, историю искусств и евангелическую теологию в университетах Бреслау и Марбурга. В 1922 защитил докторскую диссертацию под руководством Пауля Наторпа. В 1923 познакомился с Хайдеггером, преподававшим в Марбургском университете. Дополнил образование изучением классической филологии и в 1929 защитил диссертацию о платоновском Филебе. С 1939 по 1947 – профессор в Лейпцигском университете (в 1946–1947 – ректор). После двухлетнего преподавания во Франкфурте-на-Майне занял кафедру, которой ранее руководил Карл Ясперс, в университете Гейдельберга. После выхода на пенсию (1968) преподавал в качестве приглашенного профессора в университетах США (до 1989).

Масштаб Гадамера как философа определен главным образом его трудом Истина и метод (Wahrheit und Methode, 1960). В этой работе он обращается к поставленной Дильтеем проблеме философского обоснования гуманитарных наук, однако рассматривает ее (под влиянием Хайдеггера и Гегеля) в ином аспекте. Если Дильтей видел в «понимании» специфику гуманитарного знания (в отличие от естественных наук, для которых основная процедура – «объяснение»), то для Хайдеггера «понимание» выступает в ином качестве – как опыт человеческого бытия в его истине.

Гадамер подхватывает хайдеггеровскую постановку вопроса, но помещает его в контекст проблематики Дильтея, вопрошая о «собственной» истине гуманитарного познания. Разрабатываемая им герменевтика не является ни учением об искусстве понимания, ка

к у Шлейермахера и Дильтея, ни самораскрытием человеческого существования в его бытии, как у Хайдеггера, она представляет собой философское прояснение разума, с деятельностью которого мы имеем дело в гуманитарном познании, да и вообще в каждом конкретном акте понимания. Это философское прояснение разума, в свою очередь, Гадамер толкует как движение и осуществление самой исторической традиции, тем самым примыкая к гегелевской философии духа, развертывающегося в истории.

Чтобы точнее описать осуществление и опыт истины традиции, Гадамер прибегает к модели искусства. Как и в сфере искусства, в историческом познании истина раскрывается не только в научных суждениях, выносимых с воображаемой дистанции по отношению к предмету и обеспеченных определенными правилами метода, но и благодаря вовлеченности познающего в целостность исторического процесса, который самим познающим и «совершается». Эстетическая, равно как и историческая, истина есть истина, которую совершают, осуществляют. Это проявляется, по Гадамеру, в процессе т.н. действенной истории (Wirkungsgeschichte). Речь здесь идет прежде всего о развивающемся воздействии античных текстов: их понимание протекает благодаря «предрассудкам», дорефлективным представлениям нашего «предпонимания», которые, в конечном счете, уже заданы самими этими текстами и традицией их последующей интерпретации. Но вызов, бросаемый текстом, приводит, по мысли Гадамера, к возникновению специфической ситуации, когда представления нашего предпонимания могут быть поставлены под сомнение и подвергнуты проверке на «работоспособность». И там, где текст понимается в ходе продуктивного взаимодействия («игры») нашего предпонимания, с одной стороны, и ясного, отчетливого усвоения

От этой установки Гадамер не отказывался и в других своих сочинениях, хотя в более поздних работах трактовка традиции как завершенного в себе космоса отошла на задний план. Акцент был перенесен на разделы Истины и метода, непосредственно относящиеся к философии языка. Язык, по Гадамеру, представляет собой беспрерывную игру «вопрос – ответ», находящую выражение как в понимании и истолковании текстов, так и в диалоге между отдельными людьми.

Свои систематические рассуждения Гадамер подвергал постоянной практической проверке. Он интенсивно занимался истолкованием поэзии (Гёльдерлин, Гёте, Стефан Георге, Пауль Целан) и философской классики (Хайдеггер и Гегель, но в первую очередь мыслители греческой античности – Платон, Аристотель).

Воздействие, оказанное Гадамером на современную философскую мысль, многообразно. Гадамер, прежде всего через посредничество Хабермаса, повлиял на социальную философию; его полемика с Жаком Деррида вошла в контекст деконструктивизма. Ричард Рорти, сводя критические счеты с аналитической философией, рекомендовал своим читателя Гадамера как образец «научающей философии». Философская герменевтика в ее трактовке Гадамером сделалась моделью философии, сознающей свою глубокую связь с классической традицией и в то же время не отрицающей своеобразия современной ситуации.