Сначала по аналогии с Белоусовой и Протопоповым хотел объединить Пахомову и Горшкова, но, потом решил, что Людмила Пахомова заслуживает отдельного поста (впрочем, как и Александр Горшков).

Близкие, друзья и все, кто ее любил, называли Пахомову Милой. По другому, никак. Все мы помним улыбку, жизнерадостность и заражающую и безудержную энергию. Когда я пишу «все мы», то имею в виду даже себя.

Я еще был совсем мальчишкой, когда впервые увидел ее выступление. Естественно, фигурное катание меня волновало меньше, чем хоккей. Но, честное слово, я до сих пор помню глаза моей мамы, когда она смотрела на пару Пахомова-Горшков. Они искрились! По-другому я не знаю, как сказать. Мама была просто влюблена в Пахомову. В ее улыбку в ее темперамент.

Возможно, эта влюбленность передалась и мне. И сейчас я точно знаю, что именно благодаря этой необыкновенной женщине я не переключал телевизор, когда показывали фигурное катание.

Людмила Пахомова. Биография.

И Александр Горшков — первые в мире олимпийские чемпионы в спортивных танцах на льду. Они показали нам не просто катание в паре под музыку. Они создали танец – как произведение искусства.

С первой тренировки ее выгнали за черные ботинки и папа в видел в дочери парашютистку.

Людмила Пахомова родилась в Москве под Новый год 31 декабря 1946 года. Не знаю, что такого увидел в крошечной девочке ее папа — Герой Советского Союза полковник авиации Алексей Константинович Пахомов, но с самого рождения Милы он видел ее парашютисткой. И что самое интересное, то, что делала Людмила Пахомова на льду, и правда, можно назвать полетом. Так что отец не сильно-то и ошибся.

В семь лет она пришла в фигурное катание. Вернее ее бабушка привела. Трудности у будущей олимпийской чемпионки начались с первой тренировки. Милочку выгнали! Выставили за то, что ботинки коньков были черные.

Как выкрутились родители не известно, белые ботинки достать было практически невозможно, но Пахомова стала тренироваться.

Как это часто бывает с великими впоследствии спортсменами, в начале спортивного пути их недооценивали. Недооценили и Милочку. Возможно, ее полнота мешала разглядеть в маленькой звездочке большую звезду.

Обидно, досадно до слез. Но, надо было понимать, что у Людмилы был характер отца. В итоге смесь полученного по наследству сильного характера и просто детского упрямства и не дали Пахомовой повесить коньки на гвоздик.

Потом был поиск.

Пахомова пробовала себя и в парном катании, и в одиночном. Танцы она почему-то считала несерьезным делом. Но перспективы и там, и там были слабые. Поиски продолжались 10 лет! Начали даже появляться мысли уступить уговорам отца и пойти в ДОСААФ. Ну не хотела она быть на средних ролях.

И все-таки, что-то щелкнуло. Какая-то чуйка сработала, и Пахомова согласилась на уговоры своего бывшего тренера Виктора Рыжкина серьезно заняться танцами и даже стала с ним в пару. Не знаю, можно ли сравнивать решение заняться танцами на льду, с решением прыгнуть с парашютом? Наверное, да. Ведь на самом деле, Пахомова сделала прыжок в неизвестность.

Про танцы, даже в мире мало знали. И вообще, несмотря на красоту, до начала 50 годов они считались чуть ли не «байстрюком» фигурного катания. Только с середины 20 века эта дисциплина была включена в программу мировых и европейских чемпионатов. Про олимпийские игры никто даже не заикался.

Но, Пахомова прыгнула!

Результаты пришли быстро. И в 1964 году Пахомова и Рыжкин становятся чемпионами СССР. Это, конечно, результат. Но, говорить о классе, о величии было еще рано. Конкуренция в союзе тогда была крайне мала, а сравнивать катание наших спортсменов и ведущих зарубежных было просто немыслимо.

Однако, Людмила была настоящей спортсменкой. Воля, характер, упорство, пытливость . Кстати, сама Людмила Алексеевна никогда не считала «кровь, пот и сверх нагрузки» достоинствами спортсменов. Раз ты в большом спорте, значит все вышесказанное это – часть работы. А вот умение искать и учиться дано далеко не каждому. Пахомова умела. И продолжала искать и училась. Ну вот пожалуйста, яркий пример.

В 1965 году в Лужниках проходил чемпионат Европы. Пахомова и Рыжкин на него не попали. Да и, честно говоря, соперничать со звездами типа Дианы Таулер и Бернарда Форда наша пара была еще не готова. Там было все и техника, и скорость, и главное, отличный художественный вкус.

Но, неугомонная и пытливая Пахомова не ограничилась простым созерцанием выступления звезд с трибуны. Пока длился чемпионат, она присутствовала на всех тренировках зарубежных танцоров и, более того, тренировалась вместе с ними! «Наглость» Милы переходила всякие границы. Она просто «уводила» великого Бернарда у его партнерши и просила научить какому-либо элементу. И самое интересное, что Форд (да и Диана тоже) с удовольствием учил «нахалку».

К месту вспомнил или нет, но, похоже, общеизвестное выражение одного политического деятеля «Учиться, учиться и еще раз учиться» Пахомова твердо усвоила.

Жажда нового привела ее в ГИТИС.

ГИТИС новый и необходимый этап в жизни Людмилы Алексеевны. Наверное, опять 6 чувство ей подсказало, что совершенствовать технику катания для покорения вершин недостаточно. Людмила, хотела лучше понять, прочувствовать, усовершенствовать сам танец. Чтобы зритель увидел не только виртуозное скольжение коньков, но и цельный образ, душу исполнителей.

И опять прыжок, и опять в неизвестность. Не имея хореографического образования при огромном конкурсе, Пахомова добивается того, что ее принимают условно (ради эксперимента). Уж очень убедительно доказывала она, что современное фигурное катание просто не может больше существовать без специалистов с балетмейстерским образование.

Справедливости ради, давайте не будем забывать, что к тому времени Пахомова уже была чемпионкой СССР. Так что поступить ей помогли не только настойчивость и счастливая звезда.

Ох и тяжело же далась учеба Людмиле. Мила просто не справлялась с программой. Отсутствие знаний и опыта приводили к тому, что страдали все и она и преподаватели. Ничего не понимающая в искусстве танца Пахомова, доводила до истерики мудрых преподавателей, привыкших иметь дело с профессиональными танцорами.

«Пахомова, а у вас нет сейчас тренировки? Нет? А я так надеялся…» так реагировал на присутствие Людмилы на уроке ее преподаватель класса Петр Антонович Пестов. И все же Людмила Алексеевна была благодарна ему за науку, за отношение. Так давайте, и мы отдадим ему и другим преподавателям должное, и поблагодарим за их терпение. Спасибо.

То, что дал ГИТИС великой фигуристке переоценить сложно. Пахомова научилась главному, понимать красоту, чувствовать и видеть прекрасное. Она стала жить искусством. В итоге, когда искусство и спорт соединились, родилась та Пахомова, которую боготворит весь мир.

Пахомова-Горшков-Чайковская

В 1970 году Пахомова получает диплом ГИТИСа. Этот же год принес ей и звание чемпионки мира в Любляне (Югославия). Ей и ее новому партнеру Александру Горшкову.

«Хочешь со мной кататься?». Такое предложение сделала чемпионка СССР и участница международных соревнований по спортивным танцам на льду Людмила Пахомова перворазряднику Александру Горшкову.

Вот так просто! Постояла, посмотрела как катается парень и сделала предложение. Трудно себе представить, что творилось в душе у Александра, и как тяжело ему было сделать выбор. С одной стороны ЦСКА, известный тренер (кстати, Рыжкин) и партнерша. С другой, пусть и чемпионка, но без клуба и без тренера. Да, Пахомова к тому времени уже перестала кататься с Рыжкиным, и была, что называется, в свободном полете.

Горшков выбрал Пахомову. Или Пахомова Горшкова? Да, не знаю я. Сами решайте. Да и не все ли равно? Главное, что они стали кататься вместе.

Сначала тренировались сами. Где придется. Куда пускали. Работали без тренера. Вернее Пахомова сама была тренером. Для себя и для Александра. Потом появилась Елена Чайковская – выпускница ГИТИСА с очень интересной профессией «балетмейстер на льду»

С этого момента в паре Пахомова и Горшков не стало чемпионки СССР и перворазрядника. Абсолютно равноправные партнеры. Равноправные, но такие разные. Бурлящая энергией Мила и спокойный, церемонный Александр.

Елене Анатольевне удалось увидеть и гармонично соединить все лучшие качества партнеров. Она создала настоящий зрелищный танцевальный дуэт. Где во всей красе проявляются отношения мужчины и женщины. Они стали единым целым с одним дыханием.

И опять поиски. Понимание того, что нельзя было повторять того, что делали другие, заставили искать свой неповторимый индивидуальный стиль. Быть новатором всегда сложно. Для этого нужны силы, упорство и настойчивость не только чтобы создавать, но и чтобы защищать созданное. Скептиков было масса. Но, ребята не сдавались и твердо стояли на своем.

И эта настойчивость, постоянный поиск и высочайший уровень мастерства помогли им сделать настоящие спектакли на льду, которые полностью изменили застойный строгий, академический стиль. Появились «Вдоль по Питерской», «Соловей», «Озорные частушки» и, конечно «Кумпарсита».

Они совершили революцию, которая была принята всем миром. Их любили зрители, и по достоинству оценивали судьи.

Десять лет им не было равных!

• шестикратные чемпионы Европы (1970, 1971, 1973-1976),
• шестикратные чемпионы мира (1970-1974, 1976),
• чемпионы Олимпийских игр (1976)
• и неоднократными чемпионами СССР.

И главное их достижение это – прописка танцев на льду на Олимпийских играх.

Кумпарсита Пахомовой и Горшкова – танго прощания.

Сразу после победы Олимпийских игр в Инсбруке в 1976 году Пахомова и Горшков решили завершить карьеру.

Могли ли продолжать? Наверное, да. Людмиле было 29, Александру – 30. Во всяком случае, еще один предолимпийский цикл сумели бы кататься на том же уровне. И побеждали бы. Но в том и дело, что на том же. А это категорически не устраивало ни Пахомову, ни Горшкова. Пропал запал. А без искры, без души они танцевать не хотели.

Ну, что тут сказать? Им виднее. Также, как и виднее было , которые в отличие от Пахомовой и Горшкова, уходить не хотели.

Провожали Милу и Александра очень красиво. Был прощальный бал во Дворце спорта. Была музыка, были танцы, были цветы. И была прощальная «Кумпарсита»

«Кумпарсита»! Визитная карточка Пахомовой и Горшкова. Настоящее танцевальное чудо на льду.

Все показательные выступления заканчивались этим танго. Зрители требовали, Пахомова и Горшков с удовольствием исполняли. И все по замкнутому кругу. Удовольствие и вдохновение, с которым исполнялся этот танец, передавались зрителю и те вновь и вновь требовали повторения.

Придумал «Кумпарситу» Анатолий Чайковский — муж Елены Анатольевны. В одном старом фильме он видел, как исполнял это танго знаменитый в то время Рудольфе Валентино. Посмотрите и Вы.

«Кумпарситу» поставили за одну ночь. Так обычно рождаются шедевры. Это был их танец, который полностью соответствовал их темпераменту и обаянию.

Пахомова ушла, а танец остался?

Пожалуй, я буду заканчивать. Можно было еще написать про успехи Пахомовой на тренерской работе и про отношения между мамой Милы и Александром Горшковым и про болезнь… Но, не хочу. Хочу улыбку Милы в пол лица и горящие глаза, такие же, как у моей мамы, когда она смотрела на пару Пахомова-Горшков.

Дорогие друзья, говорят незаменимых нет. Так ли?

Спорт | Фигурное катание

Пахомова Людмила Алексеевна

Шестикратные чемпионы Европы и мира Людмила Пахомова и Александр Горшков в 1976 году получили первую в истории Олимпийских игр золотую медаль в спортивных танцах на льду.

Об их шедевре – танго «Кумпарсита» – восторженно отзывались крупнейшие мастера балета Майя Плисецкая и Екатерина Максимова.

Заслуженный мастер спорта (1970)
Заслуженный тренер России (1984)
Чемпионка Олимпийских игр (1976)
неоднократная чемпионка мира и Европы (в 1970-76)
Чемпионка СССР (в 1964-75) в спортивных танцах на льду (с В.И.Рыжкиным в 1964-1966, с А.Г.Горшковым с 1969)

Людмила Пахомова родилась 31 декабря 1946 года в семье Героя Советского Союза полковника авиации Алексея Пахомова. Ее отец хотел, чтобы дочь стала парашютисткой, но Людмила начала заниматься фигурным катанием на стадионе юных пионеров в Москве. Она пробовала себя в парном катании и как одиночница, но долгое время считалась бесперспективной фигуристкой. Танцами на льду она сначала занималась в паре со своим тренером Виктором Рыжкиным в ЦСКА, и вместе с ним стала впервые стала чемпионкой СССР. Виктор Рыжкин рассказывал: «Ей не давалось все легко. У нее очень драматичная спортивная и человеческая судьба… Помню, как встретил в метро ее маму, Людмилу Ивановну, и она мне сказала: «Мы закончили, успехов в фигурном катании нет. Папа забирает Милочку в парашютный спорт». А отец ее, Алексей Константинович, был генералом, Героем Советского Союза, заместителем председателя ЦК ДОСААФ. В то время, будучи уже тренером сборной СССР, я решил вернуться на лед, чтобы взяться за новое дело в нашем фигурном катании – спортивные танцы на льду. И, конечно, я не забыл Милочку (ее не только родители, все так называли) – ее пластику, артистизм».

Людмила Пахомова долго выбирала между парным катанием и танцами на льду, и лишь незадолго до очередного чемпионата Европы определилась окончательно. Но на чемпионат они с Рыжкиным не попали, так как руководство отдало предпочтение более опытной танцевальной паре. Людмила Пахомова и Виктор Рыжкин поехали на чемпионат Европы в Братиславе и чемпионат мира в Давосе только в следующем, 1966 году. По мнению подруги Людмилы, тренера Татьяны Тарасовой, альянс Пахомовой и Рыжкина был изначально дисгармоничен и большого будущего не имел. Виктор Иванович считался одним из лучших тренеров в стране, по своему темпераменту мало подходил Людмиле Пахомовой, и со временем Людмила вынуждена была расстаться с партнером. В книге «Монолог после аплодисментов» Людмила Пахомова рассказывала: «В секцию фигурного катания меня привели не отец и не мать - бабушка. И с первой же тренировки меня выставили. За то, что ботинки черные. А белых тогда было не достать. Уж и не помню, что мы придумали, как вышли из положения... На своем первом чемпионате мира я выступала на коньках, которые мне сделал отец Лены Щегловой. У нас не было танцевальных коньков отечественного производства. Так вот, у меня были коньки, переделанные из одиночных, - распиленные, укороченные, запаянные. Я так старалась садиться, чтоб ноги можно было спрятать - не хотелось привлекать внимание к конькам. Но, наверное, их все же рассмотрели. Англичане, тренеры Арнольд и Джордж Гершвиллеры, подарили мне коньки танцевальной фирмы «Вильсон». Я встала на них в 1966 году, когда начала кататься с Горшковым».

Людмила Пахомова и Виктор Рыжкин.

Людмилу Пахомову и Александра Горшкова стала тренировать Елена Чайковская, и вскоре советские фигуристы потеснили с высшей ступени законодателей спортивной моды в танцах – англичан. Людмила Пахомова рассказывала: «Однажды я пришла на «Кристалл», когда там тренировался Саша Горшков. Мы были с ним знакомы. В мой последний сезон партнерства с Рыжкиным его пригласили в ЦСКА в пару к Ире Нечкиной. Они тренировались, а я на него посматривала. Смотрела без особого интереса: катается себе парень и катается. Дождавшись конца тренировки, подошла к нему и спросила: «Хочешь со мной кататься?». Я понимала, что значит для Саши мое предложение и как ему трудно решить. Только что он перешел в ЦСКА. Его и Нечкину тренировал Рыжкин. И вдруг ни с того ни с сего бросить все - партнершу, тренера. Но с другой стороны, кататься в паре с чемпионкой Союза, участницей чемпионатов Европы и мира было заманчиво. Сказала: «Ты подумай. С ответом не спеши. Сам знаешь, ни в каком клубе я не числюсь. Тренера тоже нет. Такая, как сейчас, я никому не нужна. Если надумаешь, позвони». Он позвонил, сказал, что согласен. И мы начали работать. Где? Где пустят. На «Кристалл» мы приходили в восемь утра. С одними откатаемся, потом следующие начинают тренировку, мы и с ними откатаемся. Ничьи. Ни с кем. Я была и своим, и его тренером. У меня, как говорят, выросли крылья.

Людмила Пахомова, Александр Горшков и Елена Чайковская.

Многие считали, что в нашем дуэте с Горшковым главное лицо - я. Не могу с этим согласиться, хотя понимаю, почему могло сложиться такое впечатление. Я более эмоциональна, чем Саша, и со своими бурными эмоциями буквально из кожи лезла вон. Мне нужен был рядом человек спокойный, уравновешенный, достаточно авторитетный, который мог бы меня урезонить. При другом партнере я бы не смогла проявить себя столь ярко.

Саша создал очень интересный образ партнера, тип этакого джентльмена. Не случайно он всегда танцевал во фраке. Англичане называют такой стиль «хэнсэм» - красота поз, линий. Красота именно мужская, строгая, холодная, подчеркнутая некоторой церемонностью. Мне это нравилось. Думаю, и Саше была нужна именно такая партнерша, как я».

Пахомовой и Горшковым на льду были созданы незабываемые композиции «Соловей», «Вдоль по Питерской», «Озорные частушки», вальс из «Маскарада», «Аргентинское танго», «Кумпарсита». Александр Горшков рассказывал: «Я был, конечно, потрясен: чемпионка хочет кататься со мной, перворазрядником, у которого нет никакого опыта в танцах. Предложение Милы было для меня большим стимулом. В технике, в хореографии – во всех отношениях она была сильнее меня».

Пахомова и Горшков начали спортивную карьеру на «большом льду», когда отечественные танцевальные дуэты значительно уступали зарубежным. Но уже в 1969 году они стали обладателями серебряных медалей на мировом чемпионате, а в 1970 году – первыми среди советских фигуристов, завоевавших чемпионское звание на первенствах мира и Европы.

В 1970-м Людмила Пахомова получила два диплома – об окончании ГИТИСа и диплом чемпионки мира. Зимой 1975 года Пахомова и Горшков выиграли чемпионат Европы в Копенгагене. Сразу после соревнований Горшков почувствовал недомогание (сказалось долгое позирование перед фотокамерами в ледяном зале), но старался не обращать на это внимания.

Your browser does not support the video/audio tag.

Людмила Пахомова рассказывала: «Саша перенес сложную операцию и, еще не совсем оправившись, поехал в Америку. Турне нам очень нелегко далось. К тому же я подбила его на тренировке. Мы упали на лед, и он, чтобы я не разбилась, удерживал меня двумя руками, а сам проехал лицом по льду чуть не половину площадки. Всю кожу содрал, а вечером выступать. По свежей ссадине я его гримировала. Хорошо еще, что мумие с собой привезли. Намучился он, настонался, но, слава Богу, все затянулось, зажило, без болячек обошлось... Вернулись мы, наконец, домой едва живые. Нам говорят: «Собирайтесь в Сибирь». У нас всегда в конце сезона бывали большие турне по городам Сибири. Прилетели в Кемерово. Открытый каток. Снег валит. Люди под зонтиками стоят. Раздевалка - такая теплушечка крохотная: обогреватели, самовар, раскладушки и шерстяные одеяла, в которые мы кутались. Мороз лютый. Лица у всех синие. Выступали кто в чем: в варежках, в свитерах, в платках мохеровых. Мы с Сашей такого себе позволить не могли. Лак на волосы, зализать, закрепить, декольте и... вперед. Четыре биса. Да еще после никак не могли прорваться в свою теплушку - автографы раздавали.

В том же году Саша заболел. У него был спонтанный пневмоторакс и разрыв легочного кровеносного сосуда. Но диагноз поставили не сразу. Сначала - по характеру болевых ощущений - предположили одну из форм радикулита. Врач сборной посоветовал горячую ванну. Стало хуже. Начали втирать тигровую мазь - еще хуже. Тогда стало ясно, что это не радикулит. Саша отчасти и сам был виноват. На боль он пожаловался не сразу. Лечь на обследование в больницу отказывался. На третьи сутки Чайковская повезла нас к сердечных дел мастеру. Он раздел Сашу, постукал пальцами. И сказал: «Молодой человек, все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно. Вас надо показывать студентам и говорить: этот молодой человек давно должен был умереть. Почему он до сих пор жив - науке не известно». Мы стоим с Чайковской ни живы, ни мертвы. «Понимаете ли, уважаемые дамы, - обратился к нам с Чайковской профессор, - у него сердце с правой стороны. А левая половина груди заполнена жидкостью. Везите его немедленно в больницу». Всю ночь над Сашей колдовали врачи и сестры. Операция длилась четыре часа. Саша потерял очень много крови. Сделали переливание - поднялась температура. Оказалось, у него аллергия на консервированную кровь. Стали срочно искать донора. Новое осложнение - образовался тромб. Что делать? Профессор Перельман раздобыл какое-то очень дорогое лекарство, разжижающее кровь. В общем, даже вспоминать страшно... На третий день после операции Саша встал. На пятый - стал ходить. Врачи вызвали меня и предупредили: «Людмила Алексеевна, запомните, в ближайшие 10 лет самая большая нагрузка для вашего мужа - это с авоськой в булочную». Выйдя из больницы, Саша провел дома три дня и пошел на тренировку. Катался, держась одной рукой за борт. На третью нашу тренировку приехали врачи. Мы прокатали перед ними половину произвольного танца. Все поддержки прямо на ходу перекидывали на правую руку, левая совсем была слабая. Он вообще был еще слаб, от Саши, как говорят, осталась половина. Врачи сказали, что Горшков сошел с ума, что он, видно, хочет умереть. А Перельман дал письменное заключение: «Может ехать на чемпионат мира. Вопрос о выступлении решить на месте». Мы прилетели в Колорадо-Спрингс, догоняя команду. Прошло всего три недели после операции. Широко о болезни Саши не было известно: сказали, что грипп. Саша переодевался для тренировки дома, чтоб никто не увидел шва. На льду мы подолгу не задерживались. Через какое-то время, чтобы иметь ясное представление о том, какую нагрузку мы можем выдержать, поехали на каток, расположенный в горах выше Колорадо. Покатались совсем немного, Саша был на грани обморока. Мы поняли, что произвольную программу не дотянем до конца. Есть вещи, не зависящие от человеческой воли».

Но Александр Горшков все же вышел на лед в Колорадо-Спрингс в показательных выступлениях, исполнив с Людмилой новый танец «Романтика». Александр Горшков рассказывал: «Для меня лучшим лекарством были тренировка, музыка, танец. Я не должен был думать о перенесенной операции. Я должен был тренироваться так, как будто ее и не было. Мила помогла мне. Со стороны могло бы показаться даже довольно жестким отношение Милы ко мне и на тренировках, и дома. Никакой домашней мелодрамы, никаких поблажек и послаблений. Режим нашей жизни не изменился ни на йоту. Домашняя работа, учеба, тренировки шли заведенным раз и навсегда образом. «Нечего жалеть себя, ты практически здоров, вот и работай, как тебе положено!» И я работал, как положено. Как было нужно для меня, для нас, для будущей победы».

Your browser does not support the video/audio tag.

Выступления Лахомовой и Горшкова часто сопровождали инциденты. Один из них случился на чемпионате мира в Калгари. Накануне выступления в произвольной программе Людмила и Александр чем-то сильно отравились во время обеда. Врач сборной с помощью лекарств поставил на ноги спортсменов, но перед выступлением фигуристы были едва живы. На турнире «Пражский конек» Людмила на всем ходу врезалась в конек партнера, но выступление продолжила. Только после того, как на табло высветились оценки, «скорая помощь» отвезла спортсменку в больницу. Ее ботинок был полон крови.

Однажды фигуристов в Москве пригласили в ресторан на ужин с американским бизнесменом Морисом Чалфингом, владельцем самого известного ледового шоу, которое называлось в те времена балетом на льду. Кто-то предложил американцу заключить со спортсменами контракт. Чалфинг достал блокнот, сделал какие-то расчеты и пообещал платить 9 тысяч долларов в неделю. «Они согласятся только на 10,5 тысячи долларов», - сказала тогдашний директор московского Дворца спорта. «Я и так предложил очень большую сумму. У меня никто из спортсменов столько не получает!» - возмутился бизнесмен. Сделка сорвалась.

Людмила Пахомова писала в своей книге: «Во время крупных турниров за рубежом к нам подходили, чтобы просто познакомиться, поговорить. Не потому, что мы Пахомова и Горшков, а потому, что мы русские. Чаще всего это происходило в Америке. На обычные вопросы: «Как живете?», «На что живете?», «На какие средства куплены костюмы?» - отвечала: «Я студентка. Костюмы нам сшила моя мама». - «О! Мама! Вам повезло. А у нас шить очень дорого. Мы покупаем в магазине». Простые люди дарили сувениры, значки, конфеты, плошки-ложки».

Самый памятный подарок Людмила и Александр получили в Швейцарии в 1976 году, когда выиграли чемпионат Европы в Женеве. Спортсменам тогда вручили необычные часы. С чемпионата мира в Братиславе спортсмены привезли две огромные вазы с метр высотой и по 20 килограммов каждая. В Москву подарок доставил супруг тренера фигуристов Анатолий Чайковский, а Пахомова и Горшков из Чехословакии сразу отправились в турне.

Пахомова и Горшков изменили сам стиль танцев на льду. До них господствовали строгие, академические танцы преимущественно под классические мелодии. Они же привнесли в фигурное катание живой, эмоциональный народный танец. «Соловей», «Вдоль по Питерской», «Озорные частушки», «Кумпарсита» в их исполнении были яркими, высокохудожественными, и незабываемыми для зрителей композициями.

Во многом благодаря их успешным выступлениям на чемпионатах мира, Европы и в концертной программе Белой олимпиады в 1976 году спортивные танцы впервые вошли в программу Олимпийских игр, где Пахомова и Горшков стали золотыми призерами. Эта звездная пара только один раз уступила высшую ступеньку пьедестала почета на чемпионате Европы 1972 года германской паре брату и сестре Бук, которым явно подыгрывали судьи, но уже через два месяца на чемпионате мира получили золотые медали, а немецкие танцоры вынуждены были завершить свои спортивные выступления.

Когда пара из СССР завоевала «золото» Олимпиады-76 в Инсбруке, газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Пахомова и Горшков – главные «виновники» появления танцев на Играх, которые, несомненно, украсили состязания, сблизив еще больше фигурное катание с искусством».

Людмила Пахомова в своей книге «И вечно музыка звучит» рассказывала: «Быть звездой мне нравилось. Разве не мечтает об этом каждая артистка? Я хотела кататься так, чтобы после меня и смотреть ни на кого не хотелось. Вот какая вершина была передо мной. Приблизилась ли я к ней? Нам ставили «шестерки», о нас писали, о нас сняли фильм, нас одаривали лестными эпитетами. Я знала себе цену как спортсменке, как фигуристке. Но что касается совершенства нашего танца, моего исполнительского мастерства, тут я не обольщалась. Решающее влияние на мою способность к трезвой самооценке оказал ГИТИС. Там, в институте театрального искусства, меня оценивали по совсем иным критериям. У нас был преподаватель Петр Антонович Пестов, он вел класс. Когда он меня видел, у него судорогой сводило лицо и портилось настроение на весь день. «Пахомова, – говорил он, – а у вас нет сейчас тренировки? Нет? А я так надеялся...».

Вот что писал в своей книге «Слово о танце» известный балетмейстер Ростислав Захаров: «Людмила Пахомова была не только способной, но и удивительно требовательной к себе, упорной в работе студенткой. Как-то после окончания первого года обучения в ГИТИСе она подошла ко мне и спросила: «Ростислав Владимирович, можно мне взять отпуск на год, чтобы опять поступить на первый курс?» И, обосновывая свою просьбу, начала торопливо говорить о том, что еще так мало знает в области танца, что очень мало прочитано, ну и так далее. Все мы были студентами и знаем, как хочется скорее прийти к диплому. Но вот это упорство, эта настойчивость ее меня поразили. И, конечно же, год для нее не был потерянным…».

Людмила Пахомова рассказывала о своей семейной жизни: «У нас с Сашей сложилось так, что ничего внешне не изменилось от того, что мы стали мужем и женой. Моя мама взяла на себя все заботы о доме. Утром вставали - был готов завтрак. Завтракали - уходили на тренировку. Приходили - уже готов обед. Обедали, отдыхали, уходили. Уже все было вымыто, поглажено, постирано. Бытовой стороны семейной жизни я не знала, пока мы катались. Первый свой обед я приготовила в 30 лет. Еле уговорила тогда маму поехать отдохнуть на дачу, потому что она боялась, что мы без нее с голоду умрем. Оставила мне список, что купить, и подробную инструкцию: каким маслом полить, как положить курицу на сковородку и что внутренности из нее надо сначала вынуть. Я достала бабушкину поваренную книгу. Стала изучать, как варить борщ. Долго пыталась разобраться в названиях частей мяса, которые там упоминались. Выяснив, наконец, что нужно для борща, поехала на рынок. Когда я сказала продавцу в мясном ряду, какое мясо мне нужно, от какой части коровы, он принялся хохотать. Даже он не знал, как какая часть туши называется. Потом спросил: «Вам для чего мясо?» - «Для борща»... Мы закончили выступать, а времени для дома не прибавилось. Был очень короткий период, когда я попробовала стать просто женой. Саша пошел на работу, а я осталась дома, что было вполне естественно для женщины, которая ждет ребенка. Родится малыш, размышляла я, и забуду фигурное катание. Оказывается, я себя плохо знала. Я уже изнывала от тоски. Саша на работе, а я сижу целый день у дверей и, как собака, вою. Весной Виктор Иванович Рыжкин предложил мне работать в ЦСКА тренером. Осенью, прямо с тренировки, меня отвезли в роддом. Я даже не знала, что рожать пора».

в 1977 году родилась дочь Юля. Практически все заботы о ребенке легли на плечи бабушки. Сама же Пахомова с головой ушла в тренерскую работу - она просто не могла сидеть дома, и с 1978 года работала тренером сборной СССР.

Your browser does not support the video/audio tag.

Наступил такой момент в их с Александром жизни, когда эмоциональные и физические нагрузки уже не компенсировались радостью и удовлетворением от очередного полученного титула. Людмила Пахомова рассказывала: «Мы собрались с духом и отправились к Чайковской домой и прямо с порога произнесли страшные для нас, да, скорее всего и для нее, слова: «Лена, мы решили, что нам кататься больше не нужно». И в слезы. Я реву. Она ревет. В доме нашлась бутылка шампанского. Выпили мы по бокалу, успокоились немного. Помнится, Лена говорила нам, что это, конечно, очень горько, очень тяжело, но что, наверное, так надо, хотя она не представляет себе, как нам теперь жить дальше».

Пахомова полностью погрузилась в тренерскую работу с 1979 года, а через год заболела, причем сразу стало ясно, насколько тяжело. От нее никогда ничего не скрывали. Во время врачебного консилиума ей сказали, что если она хочет жить – надо серьезно лечиться, если нет – то никто ни за что не ручается. Начались химиотерапии, облучения и операции. В промежутках между курсами лечения Пахомова все же находила время и силы для тренировок, соревнований и сборов. Все ее мысли по-прежнему были связаны со льдом.

Your browser does not support the video/audio tag.

«Это продолжалось семь лет, хотя она сама признавать болезнь никак не хотела: родилась дочь Юля, и потом Мила только-только начала завоевывать признание как тренер, – вспоминала подруга Пахомовой Наталья Морозова. – У нее было раковое заболевание лимфатической системы, которое на первых этапах можно было как-то затормозить. Но она убегала из больницы на каток. Даже в последние месяцы жизни, когда лежала под капельницей, мысли ее были об учениках. У нее была тетрадочка, в которую она записывала задания до последнего дня».

«31 декабря 1985 года у нее был последний день рождения, – расказывал Виктор Рыжкин. – Я приехал к ним с Сашей прямо с катка «Кристалл». Было страшно холодно, и я чуть ли не в валенках был. Мы танцевали с ней. И я даже не заметил, что на голове у нее уже парик, после химиотерапии».

Оставшиеся шесть месяцев своей жизни Пахомова провела в больнице. Будучи практически беспомощной, она за это время написала книгу, и до последнего момента врачи, она сама и все ее близкие продолжали бороться за ее жизнь.

Людмила Пахомова умерла 17 мая 1986 года. Очередь в ЦСКА, где проходило прощание с великой фигуристкой, выстроилась от метро «Аэропорт». Людей было столько, что руководителю Спорткомитета и главе Олимпийского комитета, которые тоже приехали попрощаться, пришлось два часа стоять на улице.

Людмила Пахомова была похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве.

Юля после смерти матери жила у бабушки, так как мама Людмилы Пахомовой отрицательно отнеслась ко второму браку Александра Горшкова с переводчицей, работавшей в посольстве Италии. В феврале 1993 года бабушка умерла, и Юля переехала к отцу.

В 2000 году Александр Горшков стал президентом Регионального благотворительного общественного фонда «Искусство и спорт» имени Людмилы Пахомовой.

В 1976 году о Людмиле Пахомовой и Александре Горшкове был снят документальный фильм «Право быть первыми».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовил Андрей Гончаров

Использованные материалы:

31 декабря 1946 года – 17 мая 1986 года

Москвичка Людмила Пахомова родилась 31 декабря 1946 года в семье Героя Советского Союза, полковника авиации. Отец хотел, чтобы дочь стала… парашютисткой. Но Миле было суждено другое. Она начала заниматься фигурным катанием на стадионе юных пионеров в Москве; пробовала себя в парном катании и как одиночница, но долгое время почему-то считалась бесперспективной фигуристкой. Танцами на льду сначала занималась в паре со своим тренером Виктором Рыжкиным в ЦСКА. В паре с В. Рыжкиным Людмила впервые стала чемпионкой СССР.

Людмила Пахомова и Александр Горшков ... Шестикратные чемпионы Европы и мира, именно они в 1976 году получили первую в истории Олимпийских игр золотую медаль в спортивных танцах на льду. Об их шедевре – танго «Кумпарсита» – восторженно отзывались крупнейшие мастера балета Майя Плисецкая и Екатерина Максимова ... К сожалению, в 1986-м Людмилы Пахомовой не стало. Но память о блистательном дуэте российского спорта жива до сих пор.

У Александра Горшкова все было так же, как и у десятков тысяч людей, которые занимались в детстве в спортивных секциях и клубах. Мама привела его в секцию фигурного катания в Сокольники. Через год тренер перевел его в группу самых слабеньких и неспособных... Спустя еще годы и в одиночном, и в парном катании он был середнячком. Впрочем, тогда он еще и не задумывался о том, что спорт станет главным делом его жизни. Окончив школу, пытался поступить в Институт тонкой химической технологии им. Ломоносова. Потерпев неудачу, подался в физкультурный.

А вскоре в его жизни появилась Людмила Пахомова и предложила кататься вместе. К тому времени она уже была участницей мировых и европейских соревнований, чемпионкой Союза в танцах и – России в одиночном катании.

«Я был, конечно, потрясен: чемпионка хочет кататься со мной, перворазрядником, у которого нет никакого опыта в танцах, – вспоминает Александр Горшков . – Предложение Милы было для меня большим стимулом. В технике, в хореографии – во всех отношениях она была сильнее меня».

Москвичка Людмила Пахомова родилась 31 декабря 1946 года в семье Героя Советского Союза, полковника авиации. Отец хотел, чтобы дочь стала… парашютисткой. Но Миле было суждено другое. Она начала заниматься фигурным катанием на стадионе юных пионеров в Москве; пробовала себя в парном катании и как одиночница, но долгое время почему-то считалась бесперспективной фигуристкой. Танцами на льду сначала занималась в паре со своим тренером Виктором Рыжкиным в ЦСКА. В паре с В. Рыжкиным Людмила впервые стала чемпионкой СССР.

Виктор Рыжкин рассказывал:

«Ей не давалось все легко. У нее очень драматичная спортивная и человеческая судьба… Помню, как встретил в метро ее маму, Людмилу Ивановну, и она мне сказала: «Мы закончили, успехов в фигурном катании нет. Папа забирает Милочку в парашютный спорт». А отец ее, Алексей Константинович, был генералом, Героем Советского Союза, заместителем председателя ЦК ДОСААФ. В то время, будучи уже тренером сборной СССР, я решил вернуться на лед, чтобы взяться за новое дело в нашем фигурном катании – спортивные танцы на льду. И, конечно, я не забыл Милочку (ее не только родители, все так называли) – ее пластику, артистизм».

Людмила Пахомова, долго выбиравшая между парным катанием и танцами на льду, лишь незадолго до очередного чемпионата Европы определилась окончательно. Но на чемпионат они с Рыжкиным не попали, т. к. руководство отдало предпочтение более опытной танцевальной паре. Людмила Пахомова и Виктор Рыжкин поехали на чемпионаты Европы (в Братиславе) и мира (в Давосе) только в следующем, 1966 году.

По мнению давней подруги Людмилы, тренера Татьяны Тарасовой, альянс Пахомовой и Рыжкина был изначально дисгармоничен и большого будущего не имел: Виктор Иванович считался одним из лучших тренеров в стране, но по своему темпераменту мало подходил Людмиле Пахомовой. В конце концов психологическая несовместимость перешла все границы, и Людмила вынуждена была расстаться с партнером.

Так Пахомова, двукратная чемпионка СССР, с 1966 года стала кататься с Александром Горшковым, никому не известным перворазрядником. Через несколько лет эта блестящая пара, тренировать которую взялась Елена Чайковская, потеснила с высшей ступени законодателей спортивной моды в танцах – англичан.

Пахомова и Горшков начали спортивную карьеру на «большом льду», когда отечественные танцевальные дуэты значительно уступали зарубежным. Но уже в 1969 году они стали обладателями серебряных медалей на мировом чемпионате, а в 1970-м – первыми среди советских фигуристов, завоевавших чемпионское звание на первенствах мира и Европы.

Зимой 1975 года Пахомова и Горшков выиграли чемпионат Европы в Копенгагене. Сразу после соревнований фигурист почувствовал недомогание (сказалось долгое позирование перед фотокамерами в ледяном зале), но старался не обращать на это внимания. На обратном пути в Москву ему стало совсем плохо. Его спас известный хирург-пульмонолог Михаил Перельман . Через три недели после операции Александр рискнул полететь в США, где начинался чемпионат мира. Но в конце концов был вынужден отказаться от борьбы... На лед он все-таки вышел, но только в показательных выступлениях, исполнив с Людмилой новый танец «Романтика».

«Для меня лучшим лекарством были тренировка, музыка, танец. Я не должен был думать о перенесенной операции. Я должен был тренироваться так, как будто ее и не было. Мила помогла мне. Со стороны могло бы показаться даже довольно жестким отношение Милы ко мне и на тренировках, и дома. Никакой домашней мелодрамы, никаких поблажек и послаблений. Режим нашей жизни не изменился ни на йоту. Домашняя работа, учеба, тренировки шли заведенным раз и навсегда образом. «Нечего жалеть себя, ты практически здоров, вот и работай, как тебе положено!» И я работал, как положено. Как было нужно для меня, для нас, для будущей победы».

Одним махом мог перечеркнуть планы на будущее инцидент, случившийся на чемпионате мира в Калгари. Говорят, что произошедшее вполне могло быть провокацией по отношению к советским спортсменам. Накануне выступления в произвольной программе Людмила и Александр чем-то сильно отравились во время обеда. Врач сборной пытался поднять их на ноги, напичкал лекарствами. Перед выступлением фигуристы казались еле живыми…

Многие отмечают, что при всем своем обаянии и доброте Людмила была очень волевым человеком. Особенно ярко проявился ее характер на турнире «Пражские коньки». Во время выступления она на всем ходу врезалась в конек партнера, но дотанцевала до конца. Ботинок ее был полон крови. Только после того, как на табло высветились оценки, санитарная машина отвезла ее в больницу...

Пахомова и Горшков изменили сам стиль танцев на льду. До них господствовали строгие, академические танцы преимущественно под классические мелодии. Они же привнесли в фигурное катание живой, эмоциональный народный танец. «Соловей», «Вдоль по Питерской», «Озорные частушки», «Кумпарсита» – яркие, высокохудожественные, незабываемые композиции…

Во многом благодаря их успешным выступлениям на чемпионатах мира, Европы и в концертной программе Белой олимпиады в 1976 году спортивные танцы впервые вошли в программу Олимпийских игр, где Пахомова и Горшков стали золотыми призерами.

Только один раз уступила эта звездная пара высшую ступеньку пьедестала почета – на чемпионате Европы 1972 года (германской паре брату и сестре Бук, которым явно подыгрывали судьи), но уже через два месяца нанесли на чемпионате мира такой сокрушительный ответный удар, что немецкие танцоры вынуждены были завершить свои спортивные выступления.

Когда наша пара завоевала «золото» Олимпиады-76 в Инсбруке, газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Пахомова и Горшков – главные «виновники» появления танцев на Играх, которые, несомненно, украсили состязания, сблизив еще больше фигурное катание с искусством...» «Быть звездой мне нравилось. Разве не мечтает об этом каждая артистка? Я хотела кататься так, чтобы после меня и смотреть ни на кого не хотелось. Вот какая вершина была передо мной. Приблизилась ли я к ней? Нам ставили «шестерки», о нас писали, о нас сняли фильм, нас одаривали лестными эпитетами. Я знала себе цену как спортсменке, как фигуристке. Но что касается совершенства нашего танца, моего исполнительского мастерства, тут я не обольщалась. Решающее влияние на мою способность к трезвой самооценке оказал ГИТИС. Там, в институте театрального искусства, меня оценивали по совсем иным критериям. У нас был преподаватель Петр Антонович Пестов, он вел класс. Когда он меня видел, у него судорогой сводило лицо и портилось настроение на весь день. «Пахомова, – говорил он, – а у вас нет сейчас тренировки? Нет? А я так надеялся...» (Из книги Л. Пахомовой «И вечно музыка звучит»).

Вот что писал в своей книге «Слово о танце» известный балетмейстер Ростислав Захаров:

«Людмила Пахомова была не только способной, но и удивительно требовательной к себе, упорной в работе студенткой. Как-то после окончания первого года обучения в ГИТИСе она подошла ко мне и спросила: «Ростислав Владимирович, можно мне взять отпуск на год, чтобы опять поступить на первый курс?» И, обосновывая свою просьбу, начала торопливо говорить о том, что еще так мало знает в области танца, что очень мало прочитано, ну и так далее. Все мы были студентами и знаем, как хочется скорее прийти к диплому. Но вот это упорство, эта настойчивость ее меня поразили. И конечно же, год для нее не был потерянным…»

В 1970-м Людмила Пахомова получила два диплома – об окончании ГИТИСа и диплом чемпионки мира.

Но наступил такой момент в их с Александром жизни, когда эмоциональные и физические нагрузки уже не компенсировались радостью и удовлетворением от очередного полученного титула. Может быть, они просто устали? Устали от ответственности за то, что не имели права быть хуже, чем в прошлый раз. Да и возраст подходил к тридцати – необходимо было думать о будущем.

«Мы собрались с духом и отправились к Чайковской домой и прямо с порога произнесли страшные для нас, да скорее всего и для нее, слова: «Лена, мы решили, что нам кататься больше не нужно». И в слезы. Я реву. Она ревет. В доме нашлась бутылка шампанского. Выпили мы по бокалу, успокоились немного. Помнится, Лена говорила нам, что это, конечно, очень горько, очень тяжело, но что, наверное, так надо, хотя она не представляет себе, как нам теперь жить дальше» (Из книги Л. Пахомовой).

В 1977 году у них родилась дочь Юля. Основные заботы о ребенке легли на плечи бабушки, мамы Людмилы Пахомовой. Сама же она полностью погрузилась в тренерскую работу. Было это в 1979-м. А через год заболела, причем сразу стало ясно, насколько тяжело.

От нее никогда ничего не скрывали. Да и когда назначают лечение в виде облучения, то, наверное, не от насморка... На солидном врачебном консилиуме ей заявили: если хотите жить – надо серьезно лечиться, если нет – то никто ни за что не ручается.

Химиотерапия, облучение, операции... А в промежутках между курсами лечения она все же находила время и силы для тренировок, соревнований, сборов. Все ее мысли по-прежнему были связаны со льдом.

«Это продолжалось семь лет, хотя она сама признавать болезнь никак не хотела: родилась дочь Юля, и потом Мила только-только начала завоевывать признание как тренер, – вспоминала подруга Пахомовой Наталья Морозова . – У нее было раковое заболевание лимфатической системы, которое на первых этапах можно было как-то затормозить. Но она убегала из больницы на каток. Даже в последние месяцы жизни, когда лежала под капельницей, мысли ее были об учениках. У нее была тетрадочка, в которую она записывала задания до последнего дня…»

«31 декабря 1985 года у нее был последний день рождения, – говорит Виктор Рыжкин. – Я приехал к ним с Сашей прямо с катка «Кристалл». Было страшно холодно, и я чуть ли не в валенках был. Мы танцевали с ней. И я даже не заметил, что на голове у нее уже парик, после химиотерапии...»

Оставшиеся шесть месяцев своей жизни Пахомова провела в больнице. Будучи практически беспомощной, за это время успела... написать книгу. До последнего момента врачи, она сама и все ее близкие продолжали бороться...

17 мая 1986 года ее не стало. С великой фигуристкой прощались в ЦСКА. Очередь выстроилась от метро «Аэропорт». Людей было столько, что руководителю Спорткомитета и главе Олимпийского комитета, которые тоже приехали попрощаться, пришлось два часа стоять на улице.

Юля после смерти матери жила у бабушки – мать Людмилы Пахомовой отрицательно отнеслась ко второму браку Александра Горшкова с переводчицей, работавшей в посольстве Италии. В феврале 1993 года бабушка умерла, и Юля переехала к отцу.

С 2000 года Александр Горшков является президентом Регионального благотворительного общественного фонда «Искусство и спорт» имени Людмилы Пахомовой. Еще несколько лет назад по Москве ходила красивая легенда: первые годы после потери жены он каждый день по несколько часов сидел у ее могилы...