Дмитрий ларин блоггер где родился. Несколько интересных фактов о Ларине. Участие на «Versus Battle»

Сначала в этой работе глубина, которая поражает, с правильным темпом, возможно, быстрым пальто в конце, с большим объемом, тем более в этой маленькой комнате, возможно, сильные волосы все же, Но ансамбль настолько интенсивен, что интерпретация так сильно зависит от сцены и насилия, что она навязывает, что бывают времена, когда это оказывает физическое воздействие на зрителя: повышение температуры и лихорадки, кулаки закрыты, на лбу появляется несколько жемчужин пота. Что необычно для Баренбойма, так это то, что оно всегда неожиданно; как часто очень великий, он меняет такие-то детали, такие-то темпы с одного вечера на другой; несколько друзей подчеркнули разницу объема сегодня, более заметную, где все же и все же все еще было слышно гудение и указание звуками такого перегиба, такая поддержка, знак ее крайней концентрации.

И так часто с очень великими оркестрами в этот вечер был весь свой, без шлака, с потрясающими струнами, темной латунью, потому что на этот вечер подход был мрачным, а пессимистический и отчаянный мир также хотел Черняковым. Как и у самого великого, Баренбойм руководит работой, сценой и постановкой которых он, очевидно, берет на себя самую большую учетную запись. У этой работы есть ритм плато, темнота плато, его ирония, особенно на сцене девочек, цветы, ужасные, потому что без магии, но волшебство, потому что ужасное, увлечение злом, своего рода очарование Надириен, чья версия солнечная энергия будет дана нам в третьем акте.

Хор, который в этой обстановке сильно отличается от парсифальских живописных масс, где он иногда появляется, также великолепен. Существует необычная жизнь, энергия отчаяния, известная и своеобразная, и реальное присутствие, мощное и впечатляющее. Верно также, что Баренбойм имел в своем распоряжении самую прекрасную из возможных тарелок. Прежде всего, как очень очень небольшие роли, очень хорошо сохранившиеся, с удивительно четкой дикцией, заметное сценическое обязательство. Но и девушки-цветы: у нас всегда есть хор девочек-цветов, чередующихся между взрывоопасной радостью и соблазнением в восточном.

Даже цветочные девочки звучат иначе, но так праведно и так согласуются с постановкой. Наконец, Маттиас Хель, в скульптурном Титуреле в его кожаном плаще грустной справки, вспоминает, какой он был бас, и которого так восхищали на сцене Байройта. И пение безупречно, мощно с этой легкой иронией в тон, эта небольшая назализация, далекая от почерневших и неинтересных голосов. Томас Томассон изумительный, оба отталкивающий и жалкий, есть оба способа пения. Огромная глубина и редкий блеск, текст гласит с ясностью и вниманием к феноменальным перегибам, грубым и раненым присутствием, которое почти сделало бы это загадочной фигурой средневекового романа, ожесточенной приверженности, которая может дойти до 'убить под невиновным снаружи.

Эта сложность характера, Рене Папе навязывает нам, когда мы слишком часто видим скульптуру и статуэтку Гурнемана. Вольфганг Кох в Амфортасе, имеет сырое, нескромное присутствие на сцене, даже немного неловкое для зрителя: он налагает свою рану, пренебрежение своим портом и его нарядом, как своеобразное неизлечимое существо, которое наложит нам физический предел терпимости. Мы действительно не хотим его видеть, в боксере и кровавом марселе.

И напротив этого гниющего тела, напротив, голос уникальной знати, выражение редкой интенсивности, бархатный тембр. Независимо от того, является ли Вотан, Сакс или Амфортас, Кох навязывает себя как одного из величайших вагнеров сегодняшнего дня, ощутимой скромности, так что присутствие на сцене необходимо сказать, минимальным жестом означающие, не производя их. Ничего особенного, просто то, что нужно, чтобы прикоснуться, никогда не преувеличивая в демонстративном, никогда не жалкое. Со среды, 22 марта по воскресенье, 26 марта, в Бухарестской национальной опере была запланирована серия спекуляций, которая благодаря объявленным броскам вызвала максимальный интерес как для любителей жанра, так и для специалистов: Травиата де Верди, Боема де Пуччини и Евгения Онегина из Чайковского.

Поэтому мы ожидали услышать незабываемый голос и полюбоваться персонажем, достойным киноактрисы. Почти ничего. Такой сложный характер Виолетты Валери имел однообразный стадийный опыт, скучную холодность, которую можно было объяснить только физическим недомоганием или явным блейзером. Хотя это было более 50 лет назад, Суми Джо мог также дать нам, румынам, что-то вроде его старого сияния.

Вальтер Борин не лишен дар речи, но он не раскрыл его нам красиво и с выраженными выражающими намерениями, чем в этом районе, или для завоевания помощи должно быть постоянным участием, однородностью и концентрацией все время. Почти весь поступок у меня появился фанфары. В других ролях: Сидония Ника, Кристина Еремиа, Даниэль Поп, Валентин Раковеану, Даниэль Филипенку, Юстиниан Зетеа, Нарцис Бребану, Алин Манцат, Адриан Ионеску.

Вечер молодежных и дебютных эмоций практически во всех ролях. Это было не так, потому что вместо тенора Алин Стойка был Ливиу Индрикэу, без объяснений из Оперы. Жалобы были еще более значительными, так как стало известно, что причиной этой замены послужило нездоровое заболевание.

В противном случае, серьезность наблюдения за примечаниями Пуччини размыла голосовую единицу вечера. Боема был вечерней девушкой. Это Мими слишком холодно и улыбается для аудитории, которая должна верить в ее неумолимые страдания и судьбу. Благодаря своей приятной внешности, с безопасным голосом и с такой стабильностью сцены, Бьянка Мэрджан может также обогатить ее работу некоторыми хрупкими и уязвимыми действующими актерами.

В роли Мусетты дебют Вероники Ануски был единодушным сюрпризом, хотя те, кто видел ее, говорили, что Люсия была успешной. Это марка, которая привлекает ваше внимание, что также доказано в роли Марчелло в Боэме, но он что-то пропускает. Если в высоком регистре была светящая проекция, в окружающей среде было не так много различий, а в словах было определенное «облако», и объединение импульсивного стиля тенор сделало их обеими обездоленными. Звучащий голос с переменным, неравным распределением «металла» с похвальными намерениями, но с целью, которая не обеспечивает тишины зрителя.

Захваченный только путем обеспечения правильной линии, со всеми примечаниями, тенор теряет вид персонажа, отношения с партнерами, огни заслуживающей доверия игры. Это слишком много ура для воспроизведения музыки, в ущерб другим аспектам, требуемым сценической эволюцией.

Хороший и доброжелательный консультант мог восстановить качества этого молодого человека на уровне своего многообещающего начала. Поздравляем тех, кто решил приобрести эти свежие голоса с прекрасными перспективами, даже если они потеряны в таком коллективе.

Знаменитая область «пальто» в интерпретации Филиппа Панаита принесла бы еще больше аплодисментов, если бы она жила, а не только пела. Они также играли: Адриан Ионеску и Константин Негру. Тибериу Суаре знает, чего он хочет, хотя иногда его характер не совпадает с тем, что мы знаем от других мастеров или записей.

Он не может умерить интенсивность оркестра, не может разнообразить слишком много вселенной пуччинского лиризма, но имеет ясную, личную концепцию истинного музыкального творца. Маленький, мелкий голос, не мельком увидев, харизматичный персонаж с ненаблюдаемым неподвижным движением, после которого не было аплодисментов.

К счастью, баланс иностранных гостей уравновешивал Дмитрий Лавров, тенор Андрей Дунаев, настоящий штамп Ленски, с теневым, сибирским, одинаково и одинаково присутствующим, с рыжий вокалом, прекрасно выраженный в акцентах страсти или пианиссимов отставки. Область «Куда, куда?», В ее интерпретации, останется в нашей памяти надолго.

Вечер был во власти Татьяны Лисник, этой серьезной, умной, всегда высокопоставленной, равной ей самой, которая во всех подробностях знает свою музыку, стиль, текст и чувство драмы. Фраза хорошо поддерживается, голос круглый и щедрый, с необходимым, но всегда убедительным анализом. Наверняка у ее Татьяны больше не может быть невиновности подростка, влюбленного в очаровательного и вопиющего гостя, но сколько силы и власти она получает в пении и игре Татьяны Лисник как зрелая женщина и преданная жена.

Оана Андра была заслуживающим доверия персонажем благодаря сценическому дезинвестированию, в то время как бас Хория Санду впечатлила ее через тщательно сконструированную и разнообразную область от одного стойла к другому в интерпретации, одетых в тепло нежной любви.