Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения
Прежде чем приступить к изучению различных периодов и фаз, спросим самих себя, что, собственно, означает этот нарисованный и выгравированный мир? Нам до сих пор неясен тайный смысл этих посланий наивного искусства. Если приглядеться, наскальное сахарское искусство вовсе не является простой хронологией событий в цвете. Если это и временное их перечисление, то в ничтожной мере. Больше всего поражают естественность этого искусства, прекрасные натуралистические гравюры, кажущиеся более древними, чем сама живопись.
Поначалу всем хотелось видеть в сахарской графике выражение религиозности в ее первичной форме, как в Европе. Психологи утверждают, что сей выбор сюжетов отражал занятия авторов. Это вполне возможно, хотя перенос наших современных понятий на представления людей, живших несколько тысяч лет назад, не совсем научен.
Очевидно, что в графических и живописных наскальных сценах отражены представления древних о мифах и о сверхъестественных силах. Тогда картины сразу становятся понятными. Не остается никаких сомнений в их характере, и нам понятны проблемы, заботившие авторов рисунков.
Речь идет о плодородии. Ритуальная жертва приносится не только для того чтобы охота, рыбалка или любое другое занятие, от которого зависит жизнь группы, были удачными: жертвоприношение адресуется источникам этой жизни. И в наше время уже не запрещено смотреть правде в глаза. Надо понять реальность сцен, позволяющих объяснить отношения, существующие между жизнью и плодородием посредством сексуальности. Примитивная сексуальность. Наши обитатели неолита констатируют исчезновение воды и животных, которыми они питаются нарушением воспроизводства. Тогда через секс обращаются к Высшему Существу. Именно его молят о вмешательстве. И вот становится очевидным, что эти яркие изображения являются самой высокой формой религиозной общности простых людей, населявших Сахару 5 – 6 тысяч лет назад.
Говоря о сахарском наскальном искусстве, часто употребляют термин «графизм». Это означает, что выгравированное или нарисованное послание является формой общения. Подчас это больше, чем просто сочетание условных значков, через которые мы выражаем свои мысли. Не надо забывать, как были созданы алфавиты. Любой рисунок, любая гравюра, любая живопись – это настоящее сообщение о том, что пытается передать нам автор. Даже в наши дни туареги, проходя через ущелья Тиратимина в районе Иммидира, часто оставляют отпечатки своих сандалий, являющихся их визитной карточкой.
Мы должны и можем расшифровать наскальные изображения. Пусть это будет субъективно. Потребуется много времени, чтобы прийти к согласию по этому поводу, тем более если мы примем во внимание склонность некоторых археологов верить в чудеса, – это часто усложняет поиск.
Период бубала
Известно, что самые прекрасные произведения почти всегда являются самыми древними, и этому есть простая причина: художественное выражение тесно связано с экономическим базисом. С появлением первых людей неолита плодородные земли Сахары вполне могли обеспечить их существование. Со временем все резко изменится. Результатом станет ускоренная деградация – от способа самовыражения до полного исчезновения этой формы искусства.
Анри Лот, которому мы обязаны наилучшей попыткой хронологической классификации наскального искусства, предложил назвать все наиболее древние произведения «периодом бубала», или «охотников». Речь идет о прекрасных натуралистических гравюрах, изображающих обширную фауну, называемую «эфиопской» и включающую слонов, носорогов, гиппопотамов, жирафов и крупных быков. Этот список нужно дополнить целым «кортежем» мелких животных: крокодилом, страусом и так далее. Лот также приобщает сюда все рисунки, посвященные магическим ритуалам. Некоторые из картин на эту тему стали знаменитыми. Они в основном изображают человека, вырядившегося в зооморфную маску, иногда с надетым на голову головным убором – похожим на те, которые носили германские ландскнехты XV века. Нет сомнения, что этот человек – служитель культа, так как он всегда изолирован от окружающей его группы. Эта группа может состоять и из животных. Известна одна очень красивая гравюра, где «колдун» тянет за собой без видимых усилий носорога. Животное лежит на спине. Оно было убито во время охоты этим человеком. Назидательный характер сцены бесспорен. Но она – не единственная, связанная с магическими ритуалами. Существуют, например сюжеты, изображающие женщин в специфических позах, что явно напоминает о понятии плодородия. В целом рисунки делятся на две группы – обряды охоты и ритуалы плодородия.
Эти большие и прекрасные натуралистические изображения периода бубала зачастую пренебрегались в пользу живописи последующих эпох, более зрелищных, но не таких прекрасных с художественной точки зрения.
Но к концу первой эпохи, кажется, произошло что-то значительное.
September 16th, 2014 , 07:05 pm
До прихода христианства наши предки никогда не испытывали чувства стыда. Они не знали, что это такое. Более того, древние славяне относились к любым проявлением телесности и сексуальности как к увлекательной игре или как к трепетной драме, основные герои которой - боги, а потом уже все остальные, вроде людей. Судя по отзывам первых христианских летописцев, наши предки жили в таком разврате, что невозможно было даже подумать об этом, не получив небесной кары. Поэтому сведения о сексуальной жизни древних славян настолько скудны - не поднималась рука у первых монахов писать о таком разврате.
Соотносить свободу древних людей именно с сексом по меньшей мере странно. Точно так же они относились, например, к смерти. Отсюда зверские с нашей точки зрения ритуалы, жертвоприношения и инициации, каннибализм и массовые убийства. Практически все древние ритуалы (это касается не только славян, а вообще практически любых первобытных племен) имели характер своеобразной диалектической триады «жизнь - смерть - жизнь». Эта схема лежит в основе всех земледельческих культов, эротических культов плодородия, жертвоприношений, свадебных и других обрядов. Более того, она является схемой миропонимания древнего человека. Временный переход в другое состояние, будь то смерть или свальный грех, не воспринимался трагически ни убиваемыми, ни убийцами, ни насильниками, ни жертвами. Повторюсь ещё раз: наши предки не имели представления о том, что это может быть плохо. Они всего лишь старались соответствовать хаотическому и безжалостному ритму Вселенной, в которой они существовали, наблюдая за остальными живыми существами, за силами природы, за дикими зверями и птицами, насекомыми, грозами и огнём. В своем стремлении к разврату и жестокости они не были ни развратными, ни жестокими. Они были частью мира, в котором жили, который пытались постичь, как дети постигают мир взрослых - подражая и повторяя.
Культ фаллоса
По общественному устройству и поэтапному пониманию мира древние славяне ничем не отличались от любых других первобытных племён: они вовремя перешли от матриархата к патриархату, то есть от культа великой матери к культу отца. Существует мнение, что это произошло одновременно с осознанием непосредственного участия мужчины в зачатии. Если раньше древние люди не связывали половый акт с рождением ребёнка, то есть не относились к семени как к жидкости, зачинающей жизнь, то в определённый отрезок времени в головах наших предков сопоставились несколько фактов, и они поняли, что без участия отца в процессе зачатия новой жизни быть не может.
Таким образом, с момента перехода к патриархальному строю древние славяне постепенно изменяли все свои космогонические представления о сотворении мира и большинство богов заменили богинь в немногочисленном пантеоне. По новой версии первое божество разорвало хаос с помощью фаллоса, лишив пустой мир девственности и населив его живыми существами. Естественно, мужской репродуктивный орган стал наделяться новыми смыслами и отожествляться с космической силой рождения всего сущего. Славянское название фаллоса - гоило, что значит «оживлять, дарить жизнь». Отныне изображение мужского полового органа являлось символом упорядочивания хаоса, и статуи всех божеств древних славян стали выполняться в форме фаллосов с лицом бога или его атрибутом в верхней части колонны. Обычно такие деревянные скульптуры венчали шапки, что ещё больше делало их похожими на чёрные члены бога, взрывающие святую и непознанную землю.
Часто так изображали бога весны, солнца и плодородия Ярило. Корень «яр» до сих пор используется в русских, белорусских и украинских словах, обозначающих страсть и силу, а славянский глагол «ярити» означал движения, совершаемые мужчиной во время полового акта. Несомненно, Ярило - одно из самых фаллоктенических божеств в восточноевропейском пантеоне. Шуточные похороны Ярила, соломенной куклы с огромным фаллосом, сопровождались эротическими игрищами и оргиями. Ярилов день был одним из важнейших земледельческих календарных праздников (после прихода христианства он стал Юрьевым днём и превратился в церковный праздник). Остальные славянские боги тоже носили ярко выраженный фаллический характер. Будь то Сварог, отец-прародитель, который как раз и разогнал хаос и сотворил мир, бог солнца Даждьбог или Перун, бог грома и молний, - все они изображались в виде деревянных идолов.
Со временем фаллос наделили силой такой мощи, что им можно было осенять, лечить и снимать проклятия. В некоторых источниках есть версии того, что современные церкви своей купольной формой напоминают как раз те самые деревянные идолы. Впрочем, вряд ли это может кого-то оскорбить или обидеть, потому что нет ничего плохого в том, что древние наши предки ценили животворящую силу половых органов. О мозге и сердце они вряд ли знали, душу только начинали чувствовать внутри себя, таким образом, всё их мировоззрение крутилось вокруг простейшей животной силы плодородия. И это никоим образом не делает их варварами или развратниками. В этом не было стыда или греха, был лишь простительный страх перед смертью, танатосом и естественное желание противопоставить ей силу воспроизводства и жизни - эрос. То есть фаллос в прямом смысле разрывал хаос, беспощадную и глубокую черноту, в которой жили наши предки, передвигаясь ощупью сквозь непознанное.
Девственность
Если славянский жених обнаруживал, что его новоявленная жена девственница, он в гневе мог отказаться от неё, ведь это значило, что бедняжка так никому и не приглянулась до свадьбы - значит, порченая. Девственность у древних славян не имела совершенно никакой ценности. Как только девочки вступали в период полового созревания, с них снимали детские рубашки и надевали понёву - своеобразную набедренную повязку, знак готовности вступления в активную половую жизнь. С этого момента девочка превращалась в блудницу. Но не в том смысле, к которому мы привыкли, а в смысле, что она могла блуждать, бродить, искать подходящего жениха. Причем чем больше у будущей невесты было партнёров, тем выше она ценилась, тем больше знала и умела. Что касается беременности - тут тоже было всё под контролем, славяне прекрасно разбирались в травах и знали такие надежные контрацептивы, которые нам и не снились. Половых инфекций тоже не существовало, как не существовало и осуждения. Так что незамужние девушки могли с радостью отдаться понравившемуся парню в любом удобном для этого месте.
Свадьба
Если иностранному путешественнику или христианскому летописцу нужно было представить наших предков в самом худшем виде, то нужно было обязательно описать дичайшие свадебные обряды. Как огромный парень со светлыми волосами и кожей цвета меди (буквальное описание типичной славянской внешности) в наброшенной на спину волчьей шкуре кидался в толпу девушек, пасущихся на лугу, и хватал самую привлекательную, после чего исчезал вместе с добычей, переброшенной через могучее плечо. Остальные же, ничуть не удивившись, продолжали куролесить на лугу, собирать травы, жечь костры и плести венки. Возможно, так оно и происходило. Однако, скорее всего, вор заранее договаривался с жертвой на одной из предыдущих «вечеринок» и такие дикие браки совершались по взаимному согласию. Однако умыкание невесты - это круто, зрелищно и эффектно. Поэтому их крали, а они подыгрывали, бледнея от счастья.
Это ритуалы, а сами браки заключались как раз на таких вечеринках - игрищах, где бродили блудницы из разных сел (к слову, им было лет по 12–14), выслеживая себе женихов, а женихи рассматривали невест во время танцев, оценивая их страстность и внешние данные. На таких игрищах, упомянутых у Нестора Летописца и в «Повести временных лет», юноши и девушки из разных сел танцевали на лесных полянах, заигрывая друг с другом, частично обнажаясь, переглядываясь и совершая страстные движения телами. Пары, сильно приглянувшиеся друг другу, уединялись, чтобы предаться любви и обменяться перстнями, сговорившись о следующей встрече, которая могла по совместительству оказаться свадьбой.
Когда юная жена переезжала в дом мужа, родственники провожали её так называемыми соромницкими песнями, в которых детально описывали ей будущую первую брачную ночь и вообще всё, что ждёт её в постели с мужем. Такие песни пели в русских, белорусских и украинских деревнях вплоть до конца XIX века, а по содержанию они были настолько неприличны, что бедные монахи отказывались передавать их текст в летописях, ограничившись лишь, подобно Нестору, фразами вроде «срамословят перед отцами своими».
Культ плодородия
Афанасьев писал, что смысл язычества заключается в обожании природы, в её одушевлении, обожествлении. Наши предки занимались земледелием, рассматривая изменения, происходящие в земле, как явления женского организма. Отсюда и выражение «мать сыра земля», которое понималось тогда буквально. Наши предки уже знали, что женщина плодоносит не сама по себе, для этого нужно участие мужчины, совокупление, некий сексуальный акт. И если нет стыда в материнстве, значит нет стыда и в акте совокупления. Таким образом, человеческая плодовитость и плодородие земли имели в сознании древних славян самую тесную связь. Силу растений и земли использовали для лечения бесплодия у людей и, наоборот, сексуальную силу человека очень часто направляли на стимуляцию сил земли. Особенно это касалось весенних ритуалов, чтобы пробудить землю от долгого зимнего сна, славяне веселили её, как могли, обряжаясь, заголяясь, смеясь.
Особенно часто землепашцы любили заниматься сексом с женами и любовницами прямо на вспаханном поле, изливая при этом семя на землю, таким образом передавая ей свои силы, свою страсть. Известно, что такие ритуальные совокупления совершались на территории России и Украины вплоть до конца XIX века. Позже этот обычай немного упростился - пары просто катались по полю, имитируя половой акт. Мужчины могли сеять зерно без штанов или вовсе обнажёнными, мастурбировать перед посевом, орошая землю спермой. Если сеяла женщина, она выливала на вспаханную землю семя мужа. Во время засухи женщины выходили на поле и задирали подолы, показывая небу гениталии, чтобы небо возбудилось и оросило землю небесным семенем - дождём.
Оргии
Выше уже шла речь о лесных сборищах молодёжи, на которых творили они разные непотребства. Со временем такие сборища перестали проводиться часто и стали чем-то вроде современных карнавалов. Самое веселье происходило, конечно, в весенне-летний период, в период священный, посевной. Оттуда всем известная ночь Ивана Купалы, Русальная неделя и многие другие русские праздники, связанные с пробуждением природы после зимней спячки.
Вот, например, что пишет о ночи 24 июня игумен Памфил: «Мало не весь град взметётся и взбесится, стучат бубны и глас сопелий и гудут струны, жёнам же и девам плескание и плясание, главам их накивание, устам их неприязнен клич и вопль, всесквернённые песни, бесовская угодия свершахуся, и хребтом их вихляние, и ногам их скакание и топтание; туже есть мужем же и отроком великое прелщение и падение, но яко на женское и девическое шатание блудное им возърение, такоже и жёнам мужатым беззаконное осквернение и девам растление».
Известно, что подобные вакханалии совершались на Руси до XVI века и даже позже, несмотря на запреты церкви. Такие ритуалы имели огромное значение для наших предков, в первую очередь они несли очистительную функцию. Человек на одну ночь становился зверем, демоном, пускался во все тяжкие, рвал голос в диких криках, буквально катался по земле, исходя спермой и слюной, заходился в припадках истерического смеха, обливался слезами. Потеряв на время человеческое обличье, он должен был снова его обрести, омывшись в реке (недаром праздник Ивана Купалы переименовали потом день Иоанна Крестителя, потому что древнее славянское «купание» после разнузданной ночи - не что иное, как своеобразное крещение). Омытый, выпустивший демонов, он снова был готов к тяжелейшей работе в поле, и поле, орошенное его семенем и слезами, было оплодотворено и лежало под его плугом, подобно огромной женщине, покорно раскинувшись, вынашивая плод.
Подобные оргиастические ритуалы давали толчок силам природы, человек утрачивал свою индивидуальность и сливался с природой в единое живое целое, как будто изнутри подталкивая землю к плодородию, небо - к дождю, женщину - к рождению детей. Оргия давала древнему человеку возможность создать себя заново, снова выйти из чёрного хаоса плоти, из предформенного состояния сплет нных семян и ветвей, чтобы, омывшись утренней росой, родиться заново.
Вода
Наряду с энергиями огня и воздуха славянами очень ценилась очистительная и животворящая энергия воды. Небесная вода дождями лилась в земную - реки, озёра и родники, переливая с неба в землю божественную энергию и целебную силу. Вода очищала, исцеляла, оживляла, выталкивала всё нечистое, принимала всё доброе и святое. На воде гадали, ворожили, колдовали, на воду наговаривали, шептали и пели. Водой окропляли и орошали. В банях женщины рожали. Естественно, что и совокуплялись славяне чаще всего в воде. Летом устраивали на берегах рек или на плотах в озерах настоящие оргии, зимой тем же самым занимались в банях, в которых не было разделения на женские и мужские дни, поэтому совместное омовение очень часто сопровождалось сексуальными играми и оргиями. Такие оргии носили ритуальный характер - их устраивали либо в периоды засухи, чтобы растолкать, разбудить замершие силы природы, либо, наоборот, во время чрезвычайного природного буйства, чтобы самим зарядиться от могучего природного изобилия.
Ряженые
С древнейших времен славяне любили рядиться, изменяя свой внешний облик с помощью масок и звериных шкур, ярких тканей и лент. В основном ряженье носило обрядовый характер, но иногда славяне обряжались только, чтобы посмеяться. Смех, кстати, тоже носил сакральное значение для наших предков, особенно в совокупности с тем, над чем мы, например, смеяться не любим - со смертью и сексом. Отсюда шуточные похороны и сжигания различных кукол (похороны Ярила, маленькой куклы с сильно выраженным фаллосом, похороны Костромы, сжигание Масленицы, игры в умруна, когда хоронили живого человека и он потом со смехом воскресал и т. д.).
Чаще всего славяне использовали маски быков, козлов или лошадей. Это связано с тем, что этим животным приписывалась плодовитость и большая половая сила. Маска быка - один из древнейших символов славянской эротической игры, по мнению некоторых учёных, этот символ восходит к древнегреческой дионисийской традиции. Накинув на спину звериную шкуру и закрыв лицо маской, человек освобождался от моральных правил и норм, становился диким и мог творить непотребные вещи.
К слову о ряженых, сохранились упоминания об обмене одеждой женщин с мужчинами, или, попросту говоря, травестизме. Этот обычай тоже уходит корнями в глубокую древность и был распространён по всей Европе, начиная с античности. О его истинном смысле учёные ведут споры до сих пор. Одной из наиболее распространённых версий считается, что таким образом достигается полная неузнаваемость. С. В Максимов пишет об этом обычае, что когда мужчина и женщина, переодетые в одежду друг друга, начинают взаимодействовать, детей выталкивают из избы, потому что в игре они позволяют себе большие вольности.
Переодевания в звериные шкуры, как правило, сопровождались теми самыми «бесовскими игрищами», о которых упоминали многие летописцы, и даже современные учёные в своих работах называли их варварскими и циничными, упоминая, что умышленно пропускают некоторые особо непотребные пассажи. Однако та распущенность, которая, по мнению некоторых исследователей, была присуща древним славянам, имела исключительно обрядовое значение. Подобные игрища проводились во время главных праздников, связанных с земледельческими циклами - посева и сбора урожая, днями зимнего и летнего солнцестояния. Плодовитость животных, в которых рядились наши предки, имела в их сознании крепкую связь с плодородием. Путем совершения таким обрядовых игрищ они стремились передать плодовитость этих животных земле, чтобы получить обильный урожай.
Нагота
Полностью или частично обнажаясь, наши предки взаимодействовали с силами природы в ритуалах плодородия, во время посева и сбора урожая или со сверхъестественными силами, колдуя и ворожа. Нагота была одним из главных сакральных оружий славян, но при этом они, например, никогда не спали полностью обнажёнными, потому что боялись злых сил. Снимая с себя одежду, человек переставал быть человеком, сливался с природой, мог опять же воздействовать на неё изнутри. Увидеть цветущий папоротник в ночь Ивана Купалы можно было только обнажёнными; если девушка переночует голой в лунную ночь или пройдёт через поле под ярким солнцем в полдень, она может забеременеть. Девушки часто гадали на суженых, полностью раздевшись. Обнажённые мужчины, обвешанные зелёными ветками, «прогоняли змея» в обряде против засухи. Голые люди обходили деревни, оберегая их от эпидемий и болезней; женщины ходили обнажёнными вокруг своих домов, рассыпая зерно, тем самым уберегая домашних от нечистой силы.
Считалось, что хлеб должен сеять голодный, а лен - голый, чтобы вызвать сострадание у матери-земли, чтобы она захотела своих детей одеть и накормить.
Славяне обнажёнными катались по росе и купались в ледяных ручьях. Такие ритуалы носили не только магический, но и профилактический характер - благодаря им наши предки меньше болели. Голыми прыгали через костёр на праздники; обнажённые до пояса знахарки лечили детей, прижимая их к груди, ходили вокруг бани и шептали заговоры. Чтобы дети не кричали во сне, мать, раздевшись донага и распустив волосы, три раза перешагивала через колыбель.
Снимая одежду, славяне возвращались в ещё более древнее своё детство, когда нагота их была естественной, а потому они были ближе к природе.
Культ плодородия - явление универсальное. Он присущ всем народам на различных стадиях развития, вне зависимости от рода их деятельности и географических условий, так как в основе его лежит одна идея - обеспечение магическими средствами жизненных благ и воспроизводство рода. Элементы этого культа прослеживаются в различных формах религии: погребальном культе, культе предков, ярко выражены в свадебных обрядах, а также в обрядах, связанных с различными явлениями общественной жизни. Древние объекты и ритуалы культа, включенные в качестве составных частей в религии классовых обществ, сохраняют известную автономию, поэтому правомерной представляется попытка выделить его в отдельную, универсальную форму религии первобытного общества .
Культ плодородия имеет свои специфические черты в земледельческих и скотоводческих обществах: у земледельцев это преимущественно культ плодородия полей, а у скотоводов - животных.
Верования и обряды культа плодородия в скотоводческой среде до сих пор изучены недостаточно, что объясняется в первую очередь бедностью обрядовой стороны скотоводческого, в особенности кочевнического быта.
Античные авторы особо подчеркивали кочевой образ жизни скифов, связанный с ведением скотоводческого хозяйства. Однако скифское общество в целом нельзя рассматривать как чисто кочевое,- ему была присуща и частичная оседлость. Подобное соотношение характерно для многих так называемых кочевых обществ древности и нашего времени . Взаимодействие кочевого и земледельческого начала в скифском обществе существовало и в сфере идеологии, что отмечено исследователями легенд о происхождении скифов.
Важнейшим письменным источником для суждения о характере обрядов, связанных с культом плодородия, служит рассказ Геродота о скифском празднике (IV, 7). После исследования М. И. Артамонова этот праздник стали трактовать в основном как весенний земледельческий, связанный с ежегодными переделами угодий в скифских земледельческих общинах Точка зрения М. И. Артамонова была поддержана и развита Б. А. Шрамко и В. П. Андриенко, обратившими особое внимание на древность традиции аграрного культа в Северном Причерноморье и на особую роль обряда священной вспашки в скифском празднике .
Можно считать надежно установленной трактовку этого праздника как новогоднего . Этот праздник с его обычаем избрания временного «царя» целиком подходит под категорию обрядов умирающей и воскресающей природы . Его можно трактовать как новогодний, что свидетельствует о существовании в «Скифии традиции сакральных царей. Он знаменовал обновление природы и человека, наступление нового жизненного цикла и поэтому чаще всего проводился весной. В большинстве случаев аграрные и скотоводческие комплексы обрядов в праздниках плодородия сосуществуют. В основе своей это праздник календарный, но с наступлением нового года, как наиболее сакральной точкой временного цикла связывались и космогонические представления о победе над хаосом и обновлением мира С древнейших времен к наступлению Нового года приурочивали избрание царей, которые считались священными лицами, олицетворявшими весь социальный организм, и были ответственными за плодородие и благополучие общества. И каждый год проводились ритуалы «обновления» царской власти имевшие тот же смысл.
Где проводился этот праздник? Ряд авторов таким местом считают урочище Эксампей (Священные пути), где, по их мнению, находился общескифский религиозный центр. Здесь стоял гигантский сосуд вместимостью свыше шестисот амфор, изготовленный из наконечников стрел по велению царя Арианта, чтобы определить численность скифов (Herod., IV, 52, 81).
Нет никаких сомнений, что Эксампей был одним из важных религиозных центров так называемой Архаической Скифии, что было связано как с его пограничным положением между скифами- пахарями и алазонами, так и прохождением здесь важных торговых путей {301, с. 502-504]. Но был ли оп общескифским религиозным центром времен Геродота? Во всяком случае, Геродот, подробно рассказывая о котле, ни словом ни упоминает о проведении здесь празднества в честь священного золота. О месте хранения святынь он имел смутное представление - «в самом большом из трех царств» (Herod., IV, 7). Во времена Геродота самым обширным было, несомненно, то царство, которым владело самое большое и самое многочисленное племя скифов-царских, считавших всех прочих скифов своими рабами. Кочевья их находились к востоку от Днепра, за рекой Геррос и простирались до Меотийского озера и Танаиса (Herod., IV, 20).
1Культ плодородия на территории верхнего Поднепровья в течение каменного века находился в зачаточном состоянии, оставаясь элементом более значимых культов, в частности культа очага. Фаллические символы и изображения вульвы малочисленны и могут быть инструментами шамана, например для облегчения родов. Свидетельств магии плодородия, ориентированной на увеличение плодовитости охотничьей добычи, в пределах Верхнего Поднепровья мы также не находим. Солярный культ тоже не фиксируется. Солнце выступает как элемент мифологии и космогонии. Есть основания предположить, что конь уже тогда мог стать символом движения Солнца по небу у некоторых племен. В неолите образ Солнца на горшках охотников, рыболовов и собирателей – это магический символ стихии огня. Культ плодородия и солярный культ обретают значимость только в ранниих земледельческих обществах в начале раннего бронзового века.
каменный век
Верхнее Поднепровье
культ плодородия
солярный культ
1. Ахметгалеева Н.Б. Зооморфная поделка из бивня мамонта со стоянки Быки-7 // Археология, этнография и антропология Евразии. – 2005. – № 4. – С. 70–76.
2. Амирханов Х.А., Лев С.Ю. Статуэтка бизона с Зарайской стоянки: археологический и знаково-символический аспекты изучения // Российская археология. – 2003. – № 1. – С. 14–28.
3. Бадер О.Н. Элементы культа светил в палеолите // Древняя Русь и славяне. – М.: Наука, 1978. – С. 40–46.
4. Белков П.Л. Австралийские культы плодородия (материалы для сравнительных исследований) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2: история. – 2007. – № 4. – С. 262–266.
5. Борко Т.И. Шаманизм: от архаических верований к религиозному культу. – Екатеринбург: Изд-во «Банк культурной информации», 2004. – 152 с.
6. Григорьев Г.П. Женские статуэтки эпохи палеолита как художественное явление // ΣΥΣΣΙΤΙΑ: памяти Ю.В. Андреева. Древнейшие памятники истории и культуры. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. 33–44.
7. Грудинкин Б.В. Белёвская неолитическая культура. – М.: МГУЛ, 2004. – 132 с.
8. Калинина И.В. Семантический подход в изучении технологии древней керамики // Российская археология. – 2010. – № 3. – С. 193–196.
9. Палагута И.В., Митина М.Н. Некоторые замечания к смысловой интерпретации предметов раннеземледельческой пластики: lares et penates эпохи неолита? // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 15: искусствоведение. – 2014. – № 4. – С. 80–95.
10. Салмин А.К. Чувашское божество Хертсурт // Религиоведение. – 2010. – № 1. – С. 9–12.
11. Султанова О.Р. Образ зверя в архитектуре палеолита Верхнего Поднепровья. Культ черепов // Вестник магистратуры. – 2015. – № 1, Т.1. – С. 67–70.
12. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. – М.: Политиздат, 1964. – 559 с.
13. Тайлор Э. Первобытная культура. – М.: Политиздат, 1989. – 573 с.
14. Харитонова В.И Сексуально-эротический элемент в магико-мистической практике (к проблеме НСС) // Шаманизм и ранние религиозные представления. – М., 1995. – С. 206–254.
15. Чубур А.А. «Венеры палеолита» и древнейшие религиозные верования в Подесенье: культ Богини-Матери или поклонение духам очага? // Русский сборник Вып.7. – Брянск, 2013. – С. 13–21.
16. Шнирельман В.А. Возникновение производящего хозяйства. – М.: Наука, 1989. – 448 с.
17. Шовкопляс И.Г. Мезинская стоянка. К истории среднеднепровского бассейна в позднепалеолитическую эпоху. – Киев, 1965. – 328 с.
18. Элиаде М. Избранные сочинения. Очерки сравнительного религиоведения.- М.: Ладомир, 1999. – 488 с.
19. Gvozdover M. Art of mammoth hunters. The finds from Avdeevo. – Oxbow Monograph 49, Oxford, 1995. – 186 p.
20. Harald Floss: Phalliformer Retuscheur aus dem Gravettien des Hohle Fels, Baden-Württemberg (Deutschland). In: Gabriele Uelsberg (Hrsg.), Stefan Lötters (Bearb.): Roots, Wurzeln der Menschheit. – Rheinisches Landesmuseum Bonn, 2006. – Р. 345.
Часто не только в научной, но и в учебной литературе приходится сталкиваться с широко распространенным мнением о наличии в каменном веке (палеолит, мезолит, лесной неолит) сформировавшихся культов фертильности и солярных культов. Корни этой версии, как нам представляется, лежат в воззрениях этнографов мифологической школы XVIII-XIX вв., которые придавали преувеличенное значение солярным мифам и культу плодородия, относя время их возникновения к каменному веку. Так, исследователь первобытной культуры Э. Тайлор писал, что для древних людей Солнце было «единственным великим индивидуальным фетишем» . Авторы задались целью выяснить, насколько обосновано наличие культа плодородия и солярного культа в каменном веке, взяв для анализа археологические материалы Верхнего Поднепровья.
Материалы и методы исследования
Источниками для исследования могут служить лишь памятники материальной культуры - как сами произведения первобытного искусства, так и их контекст. Методологической основой стал сравнительно-этнографический метод, позволяющий находить аналоги и подобия древних явлений в современных архаичных обществах.
Результаты исследования и их обсуждение
В первую очередь традиционно к проявлению древнейших культов плодородия относят женские статуэтки, характерные для ряда палеолитических культур и трактующиеся некоторыми исследователями как образы «богини-матери». Эти статуэтки в Восточной и Центральной Европе встречаются преимущественно на памятниках круга восточного граветта (20-30 тыс. л.до н.э.). В Верхнем Поднепровье этот круг памятников со статуэтками представлен поселениями Хотылево 2 и Авдеево (исследованы два объекта, возможно являющиеся самостоятельными поселениями, - Авдеево-Старое и Авдеево-Новое). Имеются в регионе и более поздние женские изображения эпохи палеолита. Это реалистичная Венера с поселения Елисеевичи и стилизованные женские фигурки с поселения Мезин.
Однако анализ материальной культуры и мифологии современных архаичных обществ демонстрирует отсутствие у них культа «Великой матери-богини» - центральной фигуры большинства фертильных культов. В свете сравнительной этнографии палеолитических Венер, как и более поздних Венер неолита-энеолита, вернее трактовать как изображения «хозяек огня», духов очага - древнего прообраза домовых, ларов и пенатов . Конечно, духи очага покровительствовали и преумножению семьи (не случайно они чаще всего изображались в виде обнаженных беременных женщин) и изобилию, но божествами плодородия они не являются, несмотря на эротизм изображений. Мирча Элиаде обращает внимание на значительный элемент эротизма в обрядах культа плодородия, однако тут же указывает, что эти обряды связаны с земледельческой магией , которой не было да и не могло быть в каменном веке Восточной Европы. Между тем заметим, что при становлении земледельческих обществ культ очага мог стать базисом культа плодородия , но на материалах Верхнего Поднепровья, где имело место несколько волн заселения в течение каменного века, проследить эту эволюцию не представляется возможным
Еще одна категория артефактов - калачиковидные и трапециевидные привески из мергеля - трактуется некоторыми исследователями как изображения вульвы (принцип «часть вместо целого»). В Верхнем Поднепровье множество их встречено в Авдеево, одна находка сделана в Быках 1. Однако трактовка их как артефактов фертильного культа надумана и не имеет четких этнографических аналогий. Более вероятны объяснения, связанные, например, с целительной магией: изображения вагины могли быть раздаваемыми шаманом амулетами для облегчения беременности и родов . Такой амулет имел одноразовый характер и потому мог изготавливаться из мягкого и хрупкого камня, а не из более прочных кости или бивня. Вообще деятельность шамана неизбежно включает сексуально-эротический элемент как один из путей к измененному состоянию сознания , что тоже может проявляться в материальной культуре в виде привесок с изображениями вульвы и фаллоса, однако не имеющих отношения к культу плодородия.
В античное время с культом плодородия был тесно связан фаллический культ. Но лежат ли его истоки в палеолите? При ближайшем рассмотрении выясняется, что достоверные изображения фаллосов в эту эпоху уникальны . В рассматриваемом регионе среди десятков произведений искусства и предполагаемых культовых предметов фаллические изображения если и присутствуют, то невыразительны. Так плоская лопаточка-лощило из Авдеева-Старого действительно напоминает фаллос в профиль, однако была задействована в обработке шкур и имеет ясные следы сработанности. Это заставляет склоняться к мысли, что «фаллос» кажущийся. К фаллическим формам некоторые палеолитоведы, начиная с первых исследователей Мезинской стоянки Ф.К. Вовка и П.П. Ефименко, относили и часть уже упоминавшихся статуэток. Но исследовавший затем поселение И.Г. Шовкопляс и знаток палеолитического искусства Г.П. Григорьев сумели убедительно доказать, что некоторое внешнее сходство играет злые фрейдистские шутки с подсознанием и воображением, в то время как по формальным признакам все мезинские статуэтки попадают в канон женских изображений эпохи мадлена .
У австралийских охотников и собирателей ранние проявления культа плодородия оказываются тесно связаны с ежегодным обрядом инициации, по сути являясь рекомбинацией элементов завершающей фазы обряда . Нельзя исключать, что подобные элементы, действие которых, по мнению первобытных людей, было направлено на преумножение добычи и пищи (что может быть связано, к примеру, с приходом сезона миграции стад), также присутствовали в обрядах инициации и в каменном веке Верхнего Поднепровья. Увы, дошедшие до нас осколки материальной культуры при нынешнем уровне знаний сложно с уверенностью связать с такими обрядами. Атрибутом инициации, во время которой проходящим посвящение наносились болезненные раны, могли быть ритуальные ножи, как-то отличающиеся от повседневных кремнёвых пластин и отщепов. На роль таких инструментов в рассматриваемом регионе, на наш взгляд, могли бы претендовать, к примеру, орнаментированные гравировкой и почти не имеющие следов сработанности ножи из пластин, сколотых с бивня мамонта, найденные в Елисеевичах, Супоневе, Быках.
Многочисленные изображения животных также стараются привязать к парадигме «культа плодородия». В этом ключе изображения пар животных (к примеру, бизонов из Монтеспан) имели целью в сочетании с соответствующими обрядами зачем-то повысить женскую плодовитость. Заметим, что резкий рост числа детей в первобытной общине по данным этнологов не воспринимался позитивно , ибо вел к временному ослаблению локальной группы и увеличению экологического прессинга на кормящий ландшафт и нагрузки на активных ее членов. Обратим внимание: одна из фигурок мамонта в Авдееве несет на левом боку следы ударов острым предметом и пятно охры . Аналогичные следы есть и на статуэтке бизона из Зарайска . Обе фигурки предстают перед нами как элементы охотничьей магии. В некоторых случаях животные могли быть персонажами мифологии и тотемами.
В популярной литературе часто, невзирая на труды видных этнографов и классиков-фольклористов , солярный культ представляют как часть культа плодородия: Солнце дает жизненную силу и управляет природными ритмами. У археологов в этой связи велик соблазн все круглые и радиально-симметричные изделия и сходные орнаменты связать с Солнцем не только в скотоводческих и аграрных, но и в охотничье-собирательских социумах . Однако даже осознание Солнца как ритмизующего бытие явления вовсе не означает автоматического рождения вне аграрных реалий солярного культа в контексте культа плодородия. Круг изначально воспринимался не как символ Солнца, а как символ Мира, Вселенной, чему способствовал круглый «окоём» линии горизонта. Не случайно жилище как с точки зрения строителя и хозяина, Вселенная в миниатюре, на большинстве палеолитических памятников в плане именно круглое. В Верхнем Поднепровье следы округлых или круглых хижин известны на поселениях Хотылево 2, Пушкари 1, Юдинове, Мезин, Быки 1, Быки 7. Поэтому теряет актуальность альтернативная трактовка костно-земляных комплексов в Юдиново, Мезине и других местах как не жилых, а культовых сооружений . Жилища в древности плотно сочетали профанное и сакральное.
В жилище на палеолитической стоянки Быки 7 найдено уплощенное кольцо из бивня мамонта, увенчанное лошадиной головой . Если круг - символ Мира, то венчающий его образ вполне может быть изображением совершающего как суточный, так и годовой круги Солнца. Таким образом, конская голова, венчающая круг - возможно, одно из древнейших отражений мифа о Солнце как небесном коне, обходящем Вселенную. Нельзя исключить и несколько иную трактовку: лошадиная голова, венчающая жилище, - это проявление тотемизма и образ зверя-покровителя. Однако и в таком случае мы наблюдаем отражение образа Мира в образе Дома. В этой связи осторожно обратим внимание на то, что в индоевропейской мифологии солярные культы связаны именно с культом коня. Быть может, поделка из Быков фиксирует зарождение такого солярного культа у первобытного социума, спустя тысячелетия участвовавшего в формировании праиндоевропейского населения.
Нельзя связывать с солярным культом и охру, как это делают иные популяризаторы науки, ибо краска красных оттенков символизирует несущую жизненную силу кровь. В материнской крови человек появляется на свет. Возможно, в могилы охра насыпалась с целью инициировать магическое перерождение в утробе Матери-Земли.
В неолите у охотников рыболовов и собирателей Верхнего Поднепровья образ Солнца, который читается в концентрических лентах оттисков - ямок, гребенок, насечек на днище и стенках перевернутого глиняного горшка выступает, скорее, в роли магического символа огня на границе стихий - очага снаружи и жидкости внутри. Связь орнамента неолита лесной зоны с культом плодородия никак не проявляется, трактовку ямок как мультиплицирование образа вульвы следует отнести на счет фантазии исследователей.
Итак, в архаичных религиозно-мифологических системах не наблюдается ни выразительного культа фертильности, ни особо чтимого культа Солнца. Воспроизводство новой жизни представляется само собой разумеющимся, а Солнце воспринимается как неодушевленный предмет либо как второстепенный персонаж мифологии - возможно в паре с Месяцем (нельзя исключать появление мотивов «небесной свадьбы» «женщины-Солнца» и «мужчины-Месяца», учитывая высокую вероятность наличия парной семьи).
Выводы
1. Культ плодородия в течение каменного века на территории Верхнего Поднепровья находился в зачаточном состоянии, оставаясь элементом более значимых для этого периода культов, в частности культа очага. Изображения женщин могли быть образами духов очага. Нельзя исключать наличие магии плодородия, ориентированной на плодовитость объектов охоты, но в пределах Верхнего Поднепровья не найдено прямых её свидетельств.
2. Солярный культ по материалам палеолита Верхнего Поднепровья не фиксируется. Не исключено, что уже тогда конь у некоторых общин символизировал Солнце как элемент мифологической космогонии. В неолите у охотников, рыболовов и собирателей Верхнего Поднепровья образ Солнца на посуде выступает, скорее, в роли символа огня. Связь неолитического орнамента лесной полосы с культом плодородия крайне сомнительна.
3. Только в раннеземледельческих обществах, возникших в Верхнем Поднепровье на рубеже бронзового века («экспорт» неолитической революции обеспечили племена шнуровой керамики), культ плодородия, а с ним и солярный культ, обретают вес.
Рецензенты:
Михальченко С.И., д.и.н., профессор, директор Научно-исследовательского института фундаментальных и прикладных исследований, г. Брянск;
Шинаков Е.А., д.и.н., профессор, председатель Брянского регионального экспертного совета РГНФ, директор научно-образовательного центра «Этнолого-археологическая лаборатория», Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского, г. Брянск.
Библиографическая ссылка
Чубур А.А., Касимчук Е.А. СУЩЕСТВОВАЛ ЛИ КУЛЬТ ПЛОДОРОДИЯ В КАМЕННОМ ВЕКЕ ВЕРХНЕГО ПОДНЕПРОВЬЯ? // Фундаментальные исследования. – 2015. – № 2-21. – С. 4790-4793;URL: http://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=38071 (дата обращения: 04.04.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
Несомненно, что одним из центральных культов любого народа древности является культ плодородия, и Япония не исключение.
Одним из наиболее важных и сакральных религиозных праздников в Японии является праздник Нии-наме-но мацури - праздник нового урожая, который, видимо, является ещё и наиболее древним земледельческим ритуалом. В ходе этого ритуала изображаются все действия, связанные с рисосеянием, начиная с возделывания поля и его засеянием и заканчивая сбором урожая. Кульминацией праздника является ритуал вкушения риса нового урожая, проводимый самим императором. В это время остальные жители подносили плоды первого урожая своим домовым богам и предкам. Во время проведения этого ритуала нахождение в доме посторонних лиц считалось крайне нежелательным.
Согласно "Энгисики", во время праздника тосигои мацури молитвы об урожае следовало возносить к 3132 богам, при том, что культ 737 из них был официально представлен в крупных городах, в то время как остальные боги были провинциальными.
В праздник зимнего солнцестояния по всей стране было принято совершать благодарственные подношения за обильный урожай 304 божествам.
Бронзовые колокольчики, появившиеся и сразу нашедшие свое призвание в японском бронзовом веке можно рассматривать как важный ритуальный предмет рыболовов и охотников. Мнение о том, что именно японские колокольчики являются исконно японскими изделиями, аргументируя различными образами, разделяют практически все археологи. Аргументы включают и особенности распространения их по территории Японии, и то, что Японские мастера не сразу научились изготавливать колокольчики правильной и законченной формы, какими они были уже, к тому времени в Китае, хотя, разумеется, со временем, японские колокольчики по своей форме и оформлению приблизились к китайским и корейским, однако, прослеживается процесс именно сближения культур, а не заимствования.
Следует отметить, что колокольчики, относящиеся к более раннему времени были значительно более функциональными, в то время как более поздние были практически непригодны к извлечению звука. Высота колокольчиков варьируется от 10 до 130 сантиметров, а места их расположения указывают на из, несомненно, ритуальный характер. Колокольчики находят группами, как правило по 2-5 штук на глубине 15-20 сантиметров от поверхности земли, как правило на естественных возвышенностях, с которых открывается хороший обзор окрестностей, реже вдоль тропинок между полями. Расположены колокольчики в земле, как правило горизонтально, причем так, чтобы нижняя часть одного была обращена к верхней части другого. Узоры на колоколах часто изображают рыб, лодки, воду, а также сцены охоты. Так, например, лучше всего сохранившийся колокольчик, найденный в префектуре Кагава украшен 12 картинками, изображающими охотника с собаками, окружившими кабана, двумя журавлями, богомолом с поднятыми вверх передними лапами рядом с пауком, сухопутной черепахой, морской черепахой, заглатывающей рыбу, охотника с оленем, людьми, занятыми обработкой риса, танцующим мужчиной с палкой, ящерицей.
Таким образом можно предположить, что колокольчики служили даром охотника, рыболова или крестьянина божеству, и просьба даровать хороший урожай, добычу или улов. Возможно, что существовал целый ритуал подношения таких колокольчиков, в процессе которых они закапывались определенным образом на возвышенностях или близ полей, однако в письменных источниках упоминания о данном ритуале не сохранилось.
В молитвословиях норито приводится список "восьми прегрешений Небесных" и "восьми прегрешений Земных". Небесными прегрешениями называют разрушение межей на полях, засыпка ирригационных канав на полях, разрушение желобов для воды, повторный посев, вбивание кольев на поле, сдирание заживо шкур, сдирание шкур сзади к переду, оставление нечистот, в то время как прегрешения Земные это: резать кожу на живом, резать кожу на мертвом, проказа, опухоль, надругательство над собственной матерью, надругательство над собственным ребенком, надругательство над матерью и ее ребенком, соитие с животным, вред от насекомых, беда, насланная божеством Такацуками, вред от птиц с высоты, порча на скотину, грех ворожбы. Небесные прегрешения отличались от земных тем, что были непростительны и в архаичном обществе наказывались смертью или изгнанием, в то время как земные прегрешения требовали после себя лишь религиозного очищения от скверны.
Из списка небесных грехов видно, что из восьми только три прегрешения не имеют самого прямого отношения к сельскохозяйственному производству, из чего можно сделать вывод о сакральности данного вида деятельности японцев.
Наиболее сакральным из культур для японцев является рис. Процесс его высадки, возделывания и сбора также окружены различными ритуалами и табу.
Так, например, во время посадки риса земледельцу запрещено употреблять в пищу мясо, перед посадкой необходимо умилостивить бога земли, принеся на поле кровавую жертву, причём мясо и кровь быка для этого не подходят, а жертву следует подносить у водяного стока, чтобы сок-кровь мяса распространилась по всему полю.
О культовом значении рисовой культуры говорит ещё и то, что обязанностям императора вменялось три основные функции - управление ста родами (японская аристократия), распоряжаться храмами страны и рисовыми складами. Все эти функции прекрасно видно в форме отречения от престола Опо-сазаки-но микото, изложенной в "Нихон-секи": "Тот, кто, будучи владыкой Поднебесной, правит десятками тысяч подданных, должен покрывать все собою, подобно Небу, и принимать все в себя, подобно Земле. [Тот, кто] наверху, милосердно использует сто родов. Сто родов радуются, и Поднебесная пребывает в спокойствии. Я - младший брат. Мне ещё не хватает разума. Даже если я решусь унаследовать пост, смогу ли подняться до Небесных деяний? Ты же великий повелитель, прекрасен обликом и манерой. Далеко разошлась слава о твоем милосердии и сыновьем послушании, и долго ты уже жил на свете. Тебе всего хватает, чтобы стать властителем Поднебесной. Прежний государь провозгласил меня наследным принцем, но разве причиной тому - мои способности? Он это сделал лишь из привязанности ко мне. Ведь распоряжаться храмами страны и рисовыми складами - тяжкая ноша. Я же не красноречив и не справлюсь. [.] " Нихон Сёки. Анналы Японии. Перевод со старояпонского и комментарии А.М. Ермаковой и А.Н. Мещерякова Том 1 (свитки I-XVI)"Гиперион" Санкт-Петербург 1997. Свиток XI.С. 297
Кроме того, Император Японии был ещё и крупным землевладельцем. Так он был единоличным управителем рисовых полей страны Ямато, с которых и вкушал первый урожай, о чём написано в настоящей работе выше.
Амбары хокора (высоко поднятые над землёй строения для хранения зерна, войти в которые можно было только посредством специальной лестницы) также рассматривались как обиталище богов и служили объектом поклонения, не переставая, тем не менее, выполнять и свою мирскую функцию.
Божество - покровитель рисовых полей и помошник в получении богатого рисового урожая является богиня Инари, чьими посланцами считаются лисы. Поэтому, в храмах Инари, широко распространенных по всей стране в тех местах, где выращивают рис перед входом стоят статуи лисиц. На сегодняшний день храмы Инари составляют около трети от общего числа синтоистских святилищ.
Первое святилище Инари было основано в УШвеке в Фусими, располагающимся недалеко от Киото. Считается, что именно тогда здесь и поселились лисы - посланницы Инари.
Согласно легенде, на горе Фунаока, что расположена севернее императорского дворца в Киото, обитало семейство лисиц с пятью детёнышами. Видя нелёгкий труд богини Инари в помощи и каждодневном покровительстве крестьянам, лисицы также захотели стать полезными людям. С этой просьбой и мольбами сделать их своими слугами на земле они обратились к Инари. Богиня вняла их мольбам и самолично явилась к ним. С тех пор, как считается, изображения лис стало неотъемлемым элементом храмов Инари. Лис изображают парами - белый лис и коричневатая лисица. В некоторых вариантах лис держит в пасти ключ - символ богатого урожая, а лисица - драгоценный камень - символ обещанного богатства.
Традиционный ритуальный танец кагура обнаруживает теснейшую связь с обрядовым земледелием. Подмостки, на которых в настоящее время совершается кагура, своим происхождением обязана именно усложнению и сакрализации ритуала, которое сделало невозможным исполнение танца на заливном рисовом поле, хотя и требовало этого. Решением стало возведение на поле деревянных подмостков для исполнения ритуала. Кроме того, данное сооружение позволило сделать ритуал значительно более торжественным и зрелищным, что не маловажно для любой религии, в том числе и для синтоизма.
Параллель с земледельческим обрядом ясно видна и на примере священнодействия рисовой посадки - от-та-уэ-синдзи, танца, исполняющегося в храме Сумиёси в Осака, где также священнодействие происходит на подмостках, имитирующих рисовое поле и с хамэита (задником), изображающим восход солнца среди сосен.
Важно и то, что подмостки сооружаются из дерева, ритуально называемое хиноки, что переводится как солнечное дерево, а четыре столба, на которых стоят подмостки носят название четырёх сторон света. Сцена, на которой происходит действие называется - цуги - земля. Костюмы, использующиеся в кагура также носят ярко выраженный ритуальный смысл: поверх обычной одежды на танцорах всегда присутствует особая накидка - тихая, выглядящая как накидка с прямоугольной спиной, широкими прямыми рукавами, скрепленными с плечами только посредством узких полос, без боковых швов, что повторяет рабочую одежду древних земледельцев. Другие элементы одежды также показывают сродство кагура с земледельческой традицией - это и штаны, и нижняя рубашка, и нарукавники с наголенниками, и даже головной убор. Одежда носит окрас, состоящий из красного, желтого и белого цветов, что символизирует близость к свету, солнцу и огню - важными составляющими земледельческой практики.
Кроме того, среди атрибутов кагура часто используются, помимо традиционных меча, магатама и зеркала, ещё и мотыга, удочка, листья тутового дерева, кузнечный молот, молот для изготовления моти (пирожков из рисовой муки), что демонстрирует совершенно недвусмысленную связь с земледельческим обрядом.
Музыкальное сопровождение кагура также носит оттенок земледельческих работ. Традиционное сопровождение танца включает в себя флейту и барабаны, причём удары в барабан традиционно называют та-ути - обработка земли, воссоздавая таким образом процесс возделывания почвы.
