Кто такие святые отцы. Иоаким, праведный, отец пресвятой богородицы

Григория Паламу) и Нового времени (Паисия Величковского , Феофана Затворника , Силуана Афонского и других).

Возникновение понятия

До Вселенских соборов

В отличие от просто «церковных писателей» , которые допускали в своей жизни отдельные прегрешения или отклонения от учения Церкви, «отцами Церкви» считаются те церковные писатели, которые за святость жизни и верность церковному учению были признаны Церковью в качестве свидетелей и истолкователей Священного Писания .

Слово «отец» в данном случае употреблено в образном смысле, обозначая наставника или учителя истины (см.: Библия. Первое Послание к коринфянам, гл. 4, ст. 15). Плутарх в жизнеописании Александра Македонского сообщает, что тот любил своего учителя Аристотеля не меньше, чем отца, потому что последнему он обязан жизнью, а первому - доброй жизнью . В таком же значении оно употребляется как в Ветхом Завете - пророк Елисей называет Илию отцом , «сынами» назывались ученики пророков , так и в Новом , когда апостол Павел называет коринфян своими чадами .

Такой способ выражения стал обычным в последующее время. Иустин называет «отцом» почтенного старца, который в Эфесе указал ему путь к христианству. К концу II века Ириней говорит: «Кто научен кем-либо, тот называется сыном учащего, а тот ему отцом». Немного позднее Климент Александрийский пишет: «Наставивших мы прямо называем „отцами“», «сын есть всякий, кто учится с покорностью учителю». В сохранившемся в «Церковной истории » Евсевия Кесарийского послании к Оригену Александр, епископ Иерусалимский , так говорит о Пантене и Клименте, их общих учителях: «Как отцов, мы почитаем тех блаженных, которые предшествовали нам». Язычники и иудеи выражают свою ненависть к Поликарпу словами «Он - учитель Асии, отец христиан!» .

В эпоху Вселенских соборов

… понятие «отечества», как такового, заключает в себе главнейшую идею преемственной передачи церковного достояния по духовному восприятию для хранения, развития и обогащения в последовательном прогрессе христианской жизни. Это аналогично обыкновенному наследованию от родителей детьми, однако с тем глубочайшим различием, что в этом случае вторые могут не просто увеличить полученное, а ещё превосходить качественно по самой материальной ценности своих исправлений и добавлений. В патристической традиционности есть нечто кардинальное, что является безусловным и принудительным, и лишь мерой соответствия ему определяется достоинство индивидуального участия в общем движении. Этим началом служит идущее от Христа и апостолов Предание в раскрытии Писаний - Предание священное, допускающее не изменение или улучшение, но только согласное с ним истолкование и плодотворное применение к интеллектуально-жизненным потребностям каждой взятой современности. По этому принципиальному пониманию выходит, что церковно-литературное «отечество» бывает по преимуществу общецерковным голосом, где частные мелодии своей совокупностью должны помогать гармонии целого, воплощать всю полноту и выражать все оттенки непрерывной традиционно-вдохновенной музыки. Отсюда с неизбежностью вытекает дальше, что тут всякое уклонение устраняется из ряда, косвенно подкрепляя его незыблемую солидарность, всё же персональное получает исторически обусловленный характер личного комментария и собственного построения. Посему в патристическом преемстве наиболее важен доктринальный элемент со стороны постепенного раскрытия христианской истины в глубину и широту, когда всякий «Отец» обязателен по несомненному догматическому свидетельству, авторитетен по своему проникновенно-церковному изъяснению и субъективен по личному разумению.

Таким образом, в древней Церкви наименование святого отца не имело значение в смысле святого церковного писателя, а означало вообще учителя и преимущественно епископа . Лишь в IV веке , когда устная традиция была в значительной степени закреплена в церковной письменности, термин «святой отец» стали употреблять по отношению к церковным писателям, сперва только к епископам. Так, Афанасий Великий в письме к африканским епископам говорит, что на Первом Вселенском соборе основанием для решения служило «свидетельство отцов», причём далее отчётливо указывает, что под отцами он понимает епископов - Дионисия Римского и Дионисия Александрийского .

Вместе с этим понятие «святой отец» получило современное значение. По объёму оно стало у́же понятий как епископа, так и церковного писателя, ибо не все вообще епископы и христианские писатели вошли в лик святых отцов, а только святые церковные писатели. В таком значении оно сохраняется до настоящего времени . Πατέρες образуют определённую и ограниченную группу предшествующих тому или иному собору учителей веры, причём имя πατέρες указывает не столько на древность, сколько на церковное значение его носителей. В речах об отцах всегда имеются в виду именно те предшественники, которые должны свидетельствовать и представлять веру Церкви, быть правомерными носителями церковного учительства. Они могут быть взяты из самого недавнего прошлого: например, на первом заседании Эфесского собора (22 июня 431 года) читали свидетельства Феофила Александрийского (ум. 412) и Аттика Константинопольского (ум. 425); в собрании «отеческих свидетельств», которые папа Лев приложил к своему посланию Флавиану (от 13 июня 449 года), находятся цитаты из сочинений Августина (ум. 430) и Кирилла Александрийского (ум. 444) - таким образом, «отцами» названы недавно умершие епископы .

При этом из употребления наименования «отец» в первые века нельзя сделать определённого вывода, относится ли этот титул исключительно к епископам. Известно, что формального и обязательного определения на этот счёт не было сделано, и преобладание епископов объясняется их большей учёностью по сравнению с менее титулованными членами Церкви. Помимо упомянутого Иеронима, епископами не были, например, почитаемые как отцы Церкви диакон Ефрем Сирин , пресвитер Иоанн Дамаскин и Феодор Студит .

Признаки

В ранней истории Церкви не было сформировано чётких критериев, по которым тот или иной церковный писатель мог быть признан авторитетным свидетелем в выражении церковного веросознания, поэтому верующие в этом вопросе руководствовались личным мнением. Эта проблема была специально рассмотрена около 434 года в «Памятных записках» пресвитера Викентия Леринского . В них он постоянно повторяет увещевание православному христианину в случае сомнений «пристать к древности» . Ссылаясь на Илария Пиктавийского , который относительно Тертуллиана сказал, что своим позднейшим заблуждением он лишил авторитета и заслуживающие одобрения сочинения, Викентий говорит, что определяющей нормой веры и письменного изложения её можно считать только согласное свидетельство «только тех отцов, которые живя, уча и пребывая в вере и в кафолическом общении свято, мудро, постоянно, сподобились или с верою почить о Христе, или блаженно умереть за Христа».

Ортодоксальность учения

На этом основании церковь требовала строгого православия и отказала в наименовании отцом Церкви всем тем церковным писателям, которые отклонялись от церковного учения или, по крайней мере, давали повод сомневаться относительно своего постоянства в православии, несмотря на их учёность и заслуги перед Церковью и богословской наукой. Таковы, например, Климент Александрийский , Ориген , Тертуллиан , Лактанций , Евсевий Кесарийский , Феодорит Кирский , Иероним , Августин .

Также и верность церковному учению нельзя истолковывать в смысле безупречной точности. По некоторым пунктам церковного учения ещё не было дано определённой и для всех обязательной формулировки. Могли отцы Церкви допускать и ошибочные суждения. Однако если нет сомнений относительно того, что допустивший ошибки церковный писатель всегда желал быть верным православию, то Церковь и такого признаёт отцом , рассматривая их частные неправильности как приспособление к обстоятельствам соответствующей эпохи .

Святость жизни

При этом святость отцов Церкви не означает их безгрешности - Кирилл Александрийский обвинялся в политических замыслах против александрийского префекта , Иероним был славолюбив и т. п.

Надлежащая древность

Относительно надлежащей древности (лат. competens antiquitas ) среди патрологов существуют значительные разногласия по определению периода, до которого церковные писатели, удовлетворяющие другим требованиям, могут получить наименование «отца Церкви». Некоторые римско-католические патрологи считают Бернарда Клервосского (ум. 1153) «последним среди отцов» (лат. ultimus inter patres ), хотя другие считают необходимым включить Бонавентуру и Фому Аквинского и закончить период отцов XIII веком. Некоторые из них не считают возможным допустить точное определение этого периода, так как пока существует Церковь, должны быть и будут мужи, которые по своему научному авторитету и заслугам могут быть поставлены в один ряд с отцами Церкви . Протестанты пределом святоотеческого времени полагают III (реформаты) или VI (лютеране) век .

Признание Церковью

Другой формой признания Церковью является церковное прославление памяти святых отцов, определяемое по церковному календарю . При этом необходимо принимать во внимание святцы всех поместных церквей , так как, например, в греко-восточных календарях нет Илария Пиктавийского , которого Пятый Вселенский собор ясно считает относящимся к святым отцам и память которого имеется в римском мартирологе .

Также способом признания являются канонизация и обычай читать уважаемые церковные писания на богослужении наравне с книгами Священного Писания - например, труды Климента Римского , Поликарпа Смирнского , Ефрема Сирина .

Выдающаяся учёность

Этот высший почётный титул первоначально был присвоен декларацией папы Бонифация VIII в 1298 году четверым знаменитейшим западным церковным писателям: Григорию Великому , Августину , Амвросию и Иерониму . В этой декларации Григорий был отмечен как Папа , Августин и Амвросий как «почтенные предстоятели» (лат. venerandi antistities ), Иероним как «наделённый честью священства» (лат. sacredotii praeditus titulo ), все же вместе как «выдающиеся исповедники» (лат. eximii confessores ). Позднее в них стали видеть представителей высших иерархических степеней : епископ - Августин, архиепископ - Амвросий, кардинал - Иероним и папа - Григорий. Потом к четырём западным присоединили четверых восточных Отцов: Афанасия Великого , Василия Великого , Григория Богослова и Иоанна Златоуста . С течением времени число Отцов Церкви увеличилось до 35 присоединением Илария Пиктавийского , Франциска Сальского , Петра Хрисолога . 15 октября 1754 года папа Бенедикт XIV буллой «Militantis Ecclesiae» провозгласил учителем Церкви святого Льва I . Далее Католическая церковь включила в этот список Исидора Севильского , Кирилла Иерусалимского , Кирилла Александрийского (в 1883 году), Иоанна Дамаскина (в 1890 году) вплоть до получившей этот титул в 1997 году Терезы из Лизьё и Хильдегарды Бингенской и Иоанна Авильского в 2012 году .

Кроме того, в католической церкви титул doctor ecclesiae относят к тем западным представителям церковной науки, которые обладают всеми признаками Отца Церкви, кроме competens antiquitas . Таковы, например, Беда Достопочтенный , Пётр Дамиани , Ансельм Кентерберийский , Бернард Клервоский , Фома Аквинский , Бонавентура , Альфонс Лигурийский . В этом достоинстве они должны быть провозглашены официальным актом со стороны Церкви (лат. approbatio expressa , ясно выраженное признание) или же ясно цитированы с этим именем в папских буллах .

Авторитет отцов Церкви

В отличие от признаков, по которым определяют отцов Церкви, в определении того, какой принадлежит им авторитет, какое имеют значение их творения и изложенное в них учение, наблюдается гораздо меньше ясности. Известно, что с древнейших времён существования христианства они пользовались высоким уважением, о чём свидетельствуют прилагаемые к ним эпитеты - «звёзды многоцветные», «церковные кормила», «непоколебимые столпы», «органы благодати» и т. п. Составленное в 1723 году «Послание о вере восточных патриархов» представляет отцов Церкви орудиями Святого Духа . Это особенное уважение основывается на их свойствах, в силу которых Церковь удостоила их звания отцов Церкви .

Христианская традиция, основываясь на собственных высказываниях отцов, не даёт их суждениям безусловного приоритета перед личным мнением верующего. Их учение в большинстве случаев не ставится Церковью в один ряд с писаниями пророков и апостолов, их труды рассматриваются как человеческие произведения , а суждения отдельных отцов Церкви рассматриваются как частные мнения высокоавторитетных богословов. Критерий истинности учения отцов Церкви сформулировал Афанасий Великий : «Вот подлинное учение и вот признак истинных учителей, как передали отцы: согласно между собой исповедовать одно и то же и не входить в споры ни друг с другом, ни со своими отцами…». При этом согласие отцов, чтобы быть обязательным для христиан, должно касаться пунктов учения, которые имеют, по признанию самих отцов, характер Откровения . По прочим вопросам, даже относящимся к богословским наукам, их суждения не считаются обязательными .

Также авторитет отцов Церкви не всегда распространяется на все их сочинения. В этом отношении особым преимуществом пользуются только учителя церкви. За ними следуют корифеи в борьбе против ересей , др.-греч. Πατέρες ἔγκριτοι , одобренные на Пятом Вселенском соборе , причём только в той части, которая относится к рассматриваемому догмату. Во всём объёме принимаются лишь те их произведения, которые целиком торжественно были приняты на Вселенских соборах . Важны сочинения, рассмотренные и одобренные на поместных соборах , и те, которые были представлены и одобрены многочисленными слушателями (например, проповеди). Не имеют догматического авторитета сочинения, написанные в состоянии оглашения (как панегирик Григория Чудотворца Оригену) или в споре с защитниками православия (например, Феодорит Кирский против Кирилла Александрийского) .

Сложной богословской проблемой является анализ ситуаций, когда творения отцов Церкви противоречат друг другу или Священному Писанию . Для того, чтобы дать этим различиям количественную оценку, в начале XII века Пьер Абеляр составил объёмную хрестоматию Sic et Non , в которой также дал методологию устранения возникающих противоречий. Необходимо было определить - либо неверно определён автор произведения, либо был искажён его текст. В случае, если авторство текста и его состояние не вызывает сомнений, Абеляр предлагал обратить внимание, не содержится ли в рассматриваемом произведении или других произведениях автора разъяснения или отмены спорного тезиса. Так, в конце жизни блаженный Августин посвятил специальное произведение «Retractations» последовательной ревизии и объяснению своих предшествующих произведений . В конечном счёте, по мнению Абеляра, истины можно достичь только с помощью Священного Писания и диалектики .

Изучение

Науки о церковных писателях

Донаучный период

Началом исторического изучения отцов Церкви и древнецерковных писателей считаются произведения Евсевия Кесарийского , который в своих «Церковной истории » и «Хронике » сохранил ценные сведения о жизни и произведениях христианских писателей, дополнив их критическими замечаниями и извлечениями из текстов. Хотя это и не была история древнехристианской письменности, однако этим была заложена основа для дальнейших исследований. Первым кто специально исследовал эту тему был Иероним Стридонский , который в 392 году составил небольшое произведение «De viris illustribus », в котором дал краткие сведения о 135 писателях, в список которых включил также еретиков, иудеев и язычника Сенеку , в связи с его апокрифической перепиской с апостолом Павлом . Хотя произведение Иеронима содержало грубые ошибки, оно более тысячи лет служило образцом для подобных работ, которые появлялись под тем же или подобными названиями, - Геннадия Массилийского (V век), Исидора Севильского (VII век) и т. д.

Научное изучение патристической письменности началось с XVI века как следствие реформационного движения в католицизме . Также изучению церковных писателей способствовали гуманисты с их интересом к древности, собиранию рукописей и греческому языку . Патристические произведения находили и издавали, сначала латинские, потом греческие - сначала в латинском переводе, потом в оригинале. В этой области прославились учёные Эразм Роттердамский и Эколампадий , типографы Анри и Роберт Этьенны .

Утверждение деятелей Реформации о постепенном и всё ещё продолжающемся искажении в римском католицизме первоначального христианства дало толчок к возникновению исторической критики, которой была поставлена задача восстановить истинный образ церковных деятелей прошлого и определить подлинный объём их литературного наследия. С другой стороны, католические богословы также стремились к освежению догматики . Наряду со схоластической теологией (лат. theologia scholastica ) возникла позитивная теология (лат. theologia positiva ) - особый вид догматики, который впоследствии получил название патристической теологии (лат. theologia patristica ) и который ставил своей задачей извлечение веры непосредственно из высказываний древнецерковных отцов и соборных определений .

В новое время

Задачи патристической теологии в конце XVII века сформулировал Буддеус : «посредством патристического богословия мы постигаем совокупность священных догматов и образа мысли и мнений отцов для того, чтобы узнать, каким образом истина христианской религии всегда сохранялась и распространялась»

Обладающая неограниченными средствами, располагающая богатейшими библиотеками монастырей и капитулов , подготовленными научными кадрами, католическая церковь первая создала цельные курсы по истории древнецерковной литературы. Книга кардинала Р. Беллармина Liber de scriptoribus ecclesiasticis от библейских писателей до 1500 года, дополненная иезуитом Ф. Лаббе (1660), является только продолжением работ древних номенклаторов. Однако Nouvelle bibliothèque des auteurs ecclésiastiques сорбоннского профессора Л. Дюпена , вышедший в 47 томах в Париже в 1686-1711 годах, является первым опытом истории церковной литературы, в котором применена литературная критика. Произведение вызвало противодействие в церковных кругах и было запрещено. С церковных позиций христианские писатели были описаны

Если действительно все (!) уже сказано, то дело только за исполнением. Почему же жизнь горбата? Не исполняем, видать, однажды сказанного или не поняли вовсе того, что сказано, а так только, щеки раздуваем. Неужели мы - умирающие от голода люди, сидящие на мешках с хлебом? А ведь это - точный образ тех, кому все сказано, но кто живет в нравственной грязи.

В том, что жизнь крива, никто ведь не сомневается. И если есть универсальные ответы, на все времена однажды данные, значит мы - злодеи. Мы знаем рецепт, но удерживаем его в тайне плюс сами им не пользуемся. Кто себя под такой молот подставит? Ни один, даже самый великий хранитель старины. Значит, не все сказали отцы, а из того, что сказали, не все мы поняли. Может, мы вообще неправильно пользуемся их наследием, если вообще - пользуемся.

Про отцов любят говорить те, кто отцов близко не читал, кто ни Григория Богослова, ни Василия Великого не изучал ночами. В лучшем случае - пользовался куцыми цитатниками, где все - сплошь отрывки, невесть кем надерганные и воедино собранные. От этой хвори нужно избавляться. Это непозволительно. Хочешь ссылаться на отцов - читай отцов. Прочти пять-шесть томов Златоуста и тогда говори: «Златоуст сказал…» Спросят тебя: «Где сказал?» - а ты ответишь вопрошающему: «Во втором слове об Анне». И все ясно. Человек знает тему. Его слушать можно. С ним спорить полезно. Иначе нельзя болтать: «отцы, отцы». Книги отцов - говорил один греческий святой недавних времен - достойны такого же почитания, как и мощи их. Лобзать нетленные тела мы умеем. Впору поучиться читать отцов не по цитатникам, а по фундаментально изданным трудам, с комментариями да со справочным материалом.

Теперь еще одно попробуем уяснить. Есть область догматическая. Там действительно многое сказано раз и - навеки. Но эти слова о Троице, о единосущии тоже нужно внимательно читать и понимать. Эти слова - толкование Символа веры. Учение отцов Церкви всегда не возникает само по себе, но мотивируется возникновением ересей. И учителя Церкви реагируют на проблему, изъясняя ее в максимально доступных терминах. Не понимать исторического контекста тех или иных церковных движений мысли - значит не понимать самих догматов и правил, возникших в жару борьбы по защите воплотившейся Истины. Опять вывод жесток: не цитировать нужно, а понимать и пользоваться. Причем пользоваться: иногда - готовой богословской формулой, вроде «единосущный», а иногда - самим методом, способом подхода к решению вопроса.

Отцы IV века научили в разговоре о Троице различать «сущность» и «личность». Палама стал говорить о различии «сущности» и «энергий» много столетий спустя. Это - догматы Православия. Умеете читать - читайте. Начали читать и ощутили, что мозг кипит, - отставьте книгу в сторону и поймите, что вы - не богослов. Определите себе меру. Это очень важная способность, говорящая о мудрости человека. Но теперь не ссылайтесь легко на «отцов», чтение текстов которых укладывает вас спать через пять минут.

И вот теперь напомним, что догматическая область - это то, о чем можно говорить: «Отцы сказали». А вот область повседневной морали, поведения, отношения к разным видам греха, к «этосу», короче, отцы не могли определить навеки. Совсем не одно и то же жить в христианской или мусульманской стране. Совсем не одно и то же - быть в храме раз в три месяца при том, что храм - через квартал, и быть в храме так же часто (редко) при том, что он - за 500 километров. Приноровиться к жизни, понять ее нюансы, отслоить второстепенное от главного - это вечные вопросы человека. И никто, живший в V веке, не может описать в деталях мой модус поведения в XXI веке, как бы свят он ни был. Я, например, не могу апеллировать к императору. Нет у меня императора. Я должен быть осторожен, высказываясь о тысячах вещей, напрочь отсутствовавших в жизни Василия Великого. Стоит ли мне искать буквальных ответов у Василия? Нет. Мне стоит искать метод, способ подхода к решению проблемы, но такое поведение требует ума и творчества. Есть ли у нас ум и способность к живому творчеству, а не эпигонству?

Мы приближаемся к творческому выводу.

Отцы очень многое сказали. Все (!) сказать они не могли и не имели права! Все, что они сказали, нужно изучить, а применять - только приноравливаясь к условиям.

Нужно расслоить, разъединить в сознании область догматики и область религиозного этоса. В первой области отцы - учители. Во второй - указатели образа мышления, и не больше.

Учить отцов по тощим и кем-то подобранным цитатникам можно только в пещерные времена, то есть - не сегодня. Хочешь на отцов ссылаться - читай отцов. Читай прилежно, с маркером в руках, с записной книжкой для занесения цитат, с обдумыванием. Не умеешь вот так, творчески читать - учись. Не способен учиться - прошу тебя: перестань на отцов ссылаться, поскольку ты «подшиваешь» их святые имена к своему дешевому бреду чаще, чем тебе кажется.

Это вообще наша историческая задача - учиться! Умственные же лентяи и пустосвяты - самые опасные наши внутренние враги. Книги отцов стоят на множестве полок, исполняя горькое пророчество о том, что Православие будет однажды помещено в книжки и водворено на полки. Так потянитесь же, лентяи и бездари, к своим книжным полкам и вместо просмотра футбола и сериалов прочтите на ночь хоть десять страниц из Златоуста или Василия. Тогда и пафос уменьшится, и серьезность подхода к жизни увеличится. Тогда фраза «Отцы сказали» либо перестанет вылетать из празднословных уст, либо обретет благородную значимость.

СВЯТЫЕ ОТЦЫ ПРАВОСЛАВИЯ

"Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их. Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь."

Евр. 13, 7 и 9
I. Вдохновители и верные проводники к истинному Христианству в наши дни

Никогда прежде не было столько лжеучителей, как в нашем злосчастном XX веке, богатом материалистическими искушениями и бедном разумом и душой. Самые нелепые, бредовые взгляды, ранее безоговорочно и повсеместно отринутые культурными людьми, сейчас находят "теоретическое обоснование" и непременного "учителя". Кое-кто из них даже являет (или сулит) "духовную силу" или ложные чудеса, как оккультисты или "целители". Но чаще современные учителя способны предложить лишь неудобоваримую смесь разных идей, полученных якобы из "космоса" или от современных самозванных "мудрецов", познавших "более", чем все светлые головы прошлого только потому, что живут в наш "просвещенный" век. В итоге философия раздробилась на тысячу школ, а "христианство" - на тысячу сект. Где же в этом безбрежном океане отыскать Истину, если ее вообще возможно отыскать в наш вконец заблудший век?
Исток истинного учения, исходящий от Самого Господа, не умаленный в течение веков и присносущный, один и тот же у всех, кто правильно его исповедует, направляющий тех, кто ему верен, к вечному спасению, можно найти только в одном-единственном месте. Место это - Православная Церковь Христова, исток - благодать Духа Святого, а истинные учителя Божественного учения, берущего начало от этого истока - святые Отцы Православной Церкви.
Увы! Сколь мало православных христиан осознают это, и сколь мало у них понимания, чтобы черпать из этого истока! Как много современных иерархов ведут паству свою не к истинным пастырям душ - святым Отцам, а к современным мудрецам, обещающим нечто "новое" и стремящимся только к тому, чтобы принудить христиан забыть подлинное учение святых Отцов, учение, которое - это воистину так! - совершенно и не совпадает с ложными идеями, царствующими в наше время.
Учение святых Отцов Православия не относится к какому-то одному веку, будь он "древним" или "современным". Оно неразрывной цепочкой проходит от времени Христа и Его апостолов до наших дней, и никогда не случалось так, что необходимо было вновь открывать "забытое" учение Отцов. Даже когда многие православные пренебрегали этим учением (как часто бывает и в наши дни), верные его последователи все же передавали его тем, кто жаждал обрести его. Бывали времена расцвета этого учения, например, в IV веке, и бывали периоды, когда православные меньше знали писания святых Отцов; но никогда - с самого начала существования Церкви Христовой на земле - не прекращала Церковь руководствоваться традициями Отцов, в каждом веке были свои святые Отцы. Преподобный Никита Стифат, ученик и составитель жития преподобного Симеона Нового Богослова, писал: "Господом установлено было, что от поколения к поколению не прекратится установление Духом Святым Его пророков и друзей для устроения Его Церкви".
Для нас, христиан последних времен, самым душеполезным является вдохновительное руководство примерами и научениями тех святых Отцов, которые жили в наше время и в недавнем прошлом, в условиях, схожих с теми, в которых живем мы, и все же сполна сохранившим то самое вечное учение, предназначенное не для какого-то времени или какого-то народа, а для всех времен до скончания веков, для православных христиан всех рас и народов.
Но прежде чем поговорить о двух из недавно живших святых Отцах, давайте скажем, что для нас, православных христиан, изучение святых Отцов - это не просто учебное занятие. Многое из того, что в наши дни считается "возрождением святоотеческого учения," - это не более, чем игрушка ученых-еретиков и их "православных" последователей, ни один из которых никогда не обнаруживал ту истину, ради которой готов был пожертвовать своей жизнью. Их "изучение Отцов" - просто умственные упражнения, случайной темой которых стали тексты святых Отцов, и полное отсутствие понимания того, что тексты эти содержат истины, от которых зависит духовная жизнь или духовная смерть. Такие псевдотолкователи учения Отцов тратят свое время на доказательство, что "псевдо-Макарий" был еретиком из Мессалины, не понимая и не используя для души чистого православного учения настоящего преподобного Макария Великого; что "псевдо-Дионисий" был уличен как подделыватель книг, духовные, неотмирные глубины которых совершенно недоступны пониманию его обвинителей; что христианская и монашеская жизнь преподобных Варлаама и Иоасафа, поведанная потомкам преподобным Иоанном Дамаскиным, - это ничто иное, как "пересказ истории Будды"; и на сотню подобных басен, сочиненных "экспертами" для доверчивой публики, которая и понятия не имеет, в какой лженаучной атмосфере были сделаны эти "открытия". Там, где возникают серьезные научные вопросы, касающиеся каких-либо текстов святых Отцов (такое, разумеется, встречается), там конечно же, нельзя доверять решение таким "экспертам", абсолютно чуждым истинных святоотеческих традиций, лишь зарабатывающим деньги своими изысками.
Когда "православные" ученые используют труды этих псевдотолкователей Отечника или проводят свои исследования в таком же рационалистическом духе, результат бывает трагическим, так как многие принимают таких ученых за "рупоров православия", а их рационалистические толкования за часть "истинного святоотеческого" мировоззрения и, таким образом, вводят в заблуждение многих православных христиан. Например, отец Александр Шмеман, притязая якобы на освобождение от "западного влияния", которое, как ему, невежественному в отношении истинных святоотеческих традиций (обрести которые можно в монастыре, а не в академии), представляется, полностью подчинило себе в наше время православное богословие, сам подпал под влияние протестантских рационалистических идей, касающихся литургического богословия, как было подмечено протопресвитером Михаилом Помазанским, подлинным современным богословом . Предстоит еще, к сожалению, снять маску с такого псевдоученого, изучавшего русских святых, святых Отцов, как Г.П. Федотов, который воображает, что преподобный Сергий "был первым русским святым, которого можно назвать мистиком" (игнорируя, таким образом, четыре столетия таких же "мистических" русских Отцов, которые предшествовали ему), бессмысленно ищет "оригинальности" в "литературной работе" преподобного Нила Сорского (показывая, таким образом, что он даже не понимает значение традиции в Православии), злословит на великого православного святого - святителя Тихона Задонского - говоря о нем, как о "сыне скорее западного барокко, чем наследнике восточной духовности" и множеством искусственных доводов пытается превратить преподобного Серафима (который действительно столь традиционен, что его едва можно отличить от великих Отцов египетской пустыни) в некий "уникально русский" феномен, который был "первым известным представителем этого класса духовных старцев в России", чье "отношение к миру беспрецедентно в восточной традиции" и кто был "предтечей этой новой формы духовности, которой предстояло превзойти просто аскетическое монашество".
Весьма печально, но последствия таких псевдоучений часто проявляются в реальной жизни; доверчивые души, которые эти фальшивые выводы принимают за истинные, начинают "работать над литургическим возрождением" на основе протестантизма, превращают преподобного Серафима (игнорируя его "неудобные" учения, касающиеся еретиков, которые полностью соответствуют традициям Отцов) в какого-то индуистского йогу или "целителя" и вообще относятся к святым Отцам, как и большинство современных ученых, без почтения и благоговейного страха, как будто находятся с ними на одном уровне, словно они занимались какими-то упражнениями в эзотеризме или какой-то интеллектуальной игрой, а не были проводниками к истинной жизни и спасению.
Не таковы подлинные православные ученые, не такова подлинная традиция Отцов, в которой истинное, незамутненное учение Православного Христианства непрерывно передается и в устной, и в письменной форме, и в печатном слове от духовного отца к духовному сыну, от учителя к ученику.
В XX веке своей верностью святым Отцам особенно выделялся один православный иерарх - архиепископ Феофан Полтавский († 1940, 6/19 февраля) . В двадцатые годы он был широко известен, как самый верный последователь святоотеческого учения из всех русских богословов за границей. В тридцатые годы он ушел в затвор, чтобы стать новым Феофаном Затворником, и с тех пор, к сожалению, он почти полность был забыт. Но, к счастью, ученики его и последователи свято хранили память о нем, и в недавнее время один из его учеников, архиепископ Аверкий из Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, Нью-Йорк, опубликовал его краткое жизнеописание вместе с некоторыми его проповедями . В этих проповедях можно ясно видеть благоговейное и почтительное отношение иерарха к святым Отцам, отношение ученика к учителям, и великое его смирение, все возрастающее, достигшее высшей степени, когда он уже ничего не говорит от себя, а только передает мысли и сами слова святых Отцов. Так, в "Слове в день Пятидесятницы," он говорит: "Учение о Св. Троице есть вершина христианского богословия. Посему не дерзаю я излагать сие учение своими собственными словами, а изложу его словами святых и богоносных богословов и Отцов Церкви: Афанасия Великого, Григория Богослова и Василия Великого. Мои только уста, а их слова и мысли. Они предлагают Божественную трапезу, а я только служитель их Божественного пиршества".
В другой проповеди архиепископ Феофан объясняет, почему он отступает в тень перед святыми Отцами - это верная черта великих толкователей учения Отцов, таких выдающихся богословов, как архиепископ Феофан, но мирские ученый делают грубейшую ошибку, когда называют ее "отсутствием оригинального мышления". В "Слове на память святых Отцов 6-го Вселенского Собора", сказанном в болгарском городе Варна в 1928 году, он говорит "о значении св. Отцов и учителей Церкви для нас, христиан. В чем заключается их величие и чем обуславливается их особое значение для нас? Вот вопрос, на который предлежит дать нам ответ.
Церковь, братия, есть Дом "Бога жива, столпъ и qтвgрждgнїg истины" (1 Тим. 3, 15). Истина христианства хранится в ней во Св. Писании и Св. Предании; но она нуждается в правильном истолковании. Значение св. Отцов и заключается в том, что они являются наиболее правоспособными хранителями и истолкователями сей истины по святости своей жизни, по глубокому знанию слова Божия и по обилию обитавшей в них благодати Св. Духа". Вся эта проповедь состоит из цитат из самих святых Отцов (святых Афанасия Великого, Василия Великого, Симеона Нового Богослова, Никиты Стифата), подтверждающих сказанное.
Святой Отец, цитаты из которого обильно приводит в своей проповеди архиепископ Феофан, близок к нему по времени, это его предшественник по передаче истинной святоотеческой традиции в России - епископ Игнатий (Брянчанинов). Для нас сегодня он имеет двойное значение: он не только святой Отец, живший в близкие нам времена, но его поиски Истины очень схожи с поисками Истины искренних искателей Правды наших дней, и он, таким образом, показывает нам, как "просвещенный современный человек" может избежать тотального порабощения современными идеями и образом мыслей и снова войти в чистую атмосферу святоотеческих, то есть истинно православных, идей и образа мышления. Особенно вдохновительно для нас чтение рассказа самого епископа Игнатия о том, как военный инженер разорвал путы "современного знания" и присоединился к святоотеческой традиции, которую познал, помимо книг, непосредственно от ученика преподобного Паисия (Величковского) и передал дальше, нашим современникам.
"Еще когда я учился, - цитирует архиепископ Феофан епископа Игнатия, - не до веселий, не до развлечений было мне! Мир не представлял мне ничего приманчивого. Мой ум был весь погружен в науки, и вместе горел желанием узнать, где кроется истинная вера, где кроется истинное учение о ней, чуждое заблуждений и догматических, и нравственных. Между тем предстали взорам моим уже грани знаний человеческих в высших, окончательных науках. Пришедши к граням этим, я спрашивал у наук: "что вы даете в собственность человеку? Человек вечен и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, это богатство вечное, которое я мог бы взять с собою за пределы гроба! Доселе я вижу только знание, оканчивающееся землею, не могущее существовать по разлучении души с телом!"
Ищущий молодой человек поочередно искал ответы в математике, физике, химии, философии, получил глубокие познания в этих науках; потом в географии, геодезии, языках, литературе, но обнаружил, что все они лишь земные. В ответ на все свои вопросы он получил такой же ответ, какой получают другие, подобные ему, искатели и в нашем, еще более "просвещенном" XX столетии: " Науки молчали".
"За удовлетворительным ответом, за ответом существенно нужным, жизненным, обращаюсь к вере. Но где ты скрываешься, вера истинная и святая? Я не мог признать тебя в фанатизме (папизме - о.С.), который не был запечатлен Евангельской кротостью; он дышал разгорячением и превозношением! Я не мог признать тебя в учении своевольном (протестантизме - о.С.), отделяющемся от Церкви, составляющем свою новую систему, суетно и кичливо провозглашающую обретение новой, истинной веры христианской через осмнадцать столетий по воплощении Бога Слова! О, в каком тяжком недоумении пребывала душа моя! Как она томилась ужасно! Какие на нее восставали волны сомнений, рождавшиеся от недоверчивости к себе, от недоверчивости ко всему, что шумело, вопияло вокруг меня от незнания, неведения истины.
И начал я часто, со слезами умолять Бога, чтобы Он не предал меня в жертву заблуждения, чтобы указал мне правый путь, по которому я мог бы направить к Нему невидимое шествие умом и сердцем. И се чудо! Внезапно предстает мне мысль: сердце к ней, как в объятия друга. Эта мысль внушала изучать веру в источниках - в писаниях св. Отцев! "Их святость, - говорила она мне, - ручается за их верность: их избери себе в руководители". Повинуюсь. Нахожу способ получить сочинения св. угодников Божиих, с жаждою начинаю читать их, глубоко исследовать. Прочитав одних, берусь за других, читаю, перечитываю, изучаю. Что прежде всего поразило меня в писаниях Отцов Православной Церкви? - Это их согласие чудное, величе-ственное. Осмнадцать веков в устах их свидетельствуют единогласно "единое" учение Божественное!
Когда в осеннюю ясную ночь гляжу я на чистое небо, усеянное бесчисленными звездами, столь различных размеров, испускающими единый свет, тогда говорю себе: таковы писания Отцов! Когда в летний день гляжу на обширное море, покрытое множеством различных судов с их распущенными парусами, подобными белым лебединым крыльям, судов, бегущих под одним ветром, к одной цели, к одной пристани, тогда говорю себе: таковы писания Отцов! Когда слышу стройный многочисленный хор, в котором различные голоса в созвучной гармонии поют единую Божественную песнь, тогда говорю себе: таковы писания Отцов!
Какое, между прочим, учение нахожу в них? Нахожу учение, повторенное всеми Отцами, учение, что единственный путь ко спасению - последование неуклонное наставлениям святых Отцов. "Видел ли ты, - говорят они, - кого прельщенного лжеучением, погибшего от неправильного избрания подвигов, - знай: он последовал себе, своему разуму, своим мнениям, а не учению Отцов, из которого составляется догматическое и нравственное Предание Церкви. Им она, как бесценным имуществом, препитывает чад своих".
Мысль эта послана Богом, от Которого всякое даяние благо, от Которого и мысль благая - начало всякого блага. Мысль эта была для меня первым пристанищем в стране истины. Здесь душа моя нашла отдохновение от волнения и ветров. Мысль благая и спасительная! Эта мысль соделалась краеугольным камнем для созидания души моей! Мысль - дар бесценный всеблагого Бога, хотящего всем человекам спастись и прийти в сознание истины! Эта мысль соделалась моею звездою-путеводительницею! Она начала постоянно освещать для меня многотрудный и многоскорбный, тесный, невидимый путь ума и сердца к Богу. Взглянул на религиозный мир из этой мысли, и увидел: причина всех заблуждений состоит в неведении, в забвении, в отсутствии этой мысли.
Чтение Отцов с полною ясностию убедило меня, что спасение в недрах Российской Церкви несомненно, чего лишены религии западной Европы, как не сохранившие в целости ни догматического, ни нравственного учения первенствующей Церкви Христовой. Оно открыло мне, что сделал Христос для человечества; в чем состоит падение человека, почему необходим Искупитель. Оно твердило мне: должно развить, ощутить, увидеть в себе спасение, без чего вера во Христа - мертва, а Христианство - слово и наименование без осуществления его! Оно научило меня смотреть на вечность как на вечность, пред которой ничтожна и тысячелетняя земная жизнь, не только наша, измеряемая каким-нибудь полустолетием. Оно научило меня, что жизнь земную должно проводить в приготовлении к вечности... Оно показало мне, что все земные занятия, наслаждения, почести, преимущества - пустые игрушки, которыми играют и в которые проигрывают блаженство вечности взрослые дети... Это с полной ясностью излагают святые Отцы в своих священнолепных писаниях".
Архиепископ Феофан заканчивает свою проповедь по писаниям святых Отцов следующим призывом: "Да будет, братия, эта благая мысль (взять в наставники святых Отцов - о.С.) путеводною и вашею звездою во дни вашего земного странствования по волнам житейского моря!"
Правда этого призыва, как и вдохновенных слов епископа Игнатия, не потускнела за те десятилетия, что прошли с того времени, когда они были произнесены. За это время мир еще дальше прошел по дороге отступничества от Христианской Истины, и становится все более очевидным, что нет другого выхода, кроме как следовать по бескомпромиссному пути Истины, указанному нам святыми Отцами.
И при том мы должны обращаться к святым Отцам не только затем, чтобы "узнать о них"; если мы будем делать только так, то окажемся не в лучшем положении, чем праздные участники диспутов мертвых академий этой погибающей современной цивилизации, даже когда эти академии "православные", и ученые богословы в них старательно объясняют все о "святости" и "духовности" и theosis, они не обладают ни опытом, необходимым, чтобы обращаться прямо к страждущим душам и зажигать желанием вступить на путь духовной брани, ни знанием, необходимым, чтобы обличить фундаментальные заблуждения академических "богословов", которые говорят о Боге с сигаретой во рту или бокалом вина в руке, ни смелостью, чтобы обличить "канонических" иерархов-отступников в предательстве ими Христа. Мы должны обращаться к святым Отцам - главное - для того, чтобы стать их учениками, воспринять от них учение об истинной жизни, о спасении души, даже если мы и знаем, что, сделав это, потеряем блага мира сего и станем его изгоями. Если мы сделаем это, то найдем выход из запутанных дебрей современного мышления, основанного как раз на неприятии священного учения Отцов. Мы обнаружим, что святые Отцы вполне современны в том плане, что они прямо говорят о брани православных христиан сегодня, давая ответы на важнейшие вопросы жизни и смерти, которые академические ученые обычно боятся даже задавать, а когда все-таки ставят их, то дают безопасные ответы, "объясняющие" эти вопросы тем, кто просто любопытствует, а не жаждет Истины. Мы станем настоящими учениками Отцов, научившись смирению и недоверию к нашей собственной тщеславной мирской мудрости, которую впитали в себя с воздухом этих пагубных времен, научившись доверять тем, кто служит Богу, а не миру. В них мы найдем истинных Отцов, которых так не хватает в наше время, когда у многих иссякла любовь (Мф. 24, 12), - Отцов, единственная цель которых - это вести нас, чад своих, к Богу и Его Небесному Царствию, где мы будем пребывать и собеседовать с ангелами и наслаждаться невыразимой радостью.
В наше сложное время нет ни одного вопроса, который нельзя разрешить, если внимательно и почтительно читать святых Отцов, будь то вопросы сект и ересей, которых расплодилось нынче во множестве, или схизм и "юрисдикций", будь то претензии на духовность, выдвигаемые "харизхматическим возрождением", или тонкие искушения современным комфортом и удобствами, или же сложные философские вопросы, такие, как "эволюция", или откровенные нравственные вопросы об абортах, эвтаназии и "контролем над рождаемостью"; вопросы ли об утонченном отступничестве "сергианства", предлагающем церковную организацию вместо Тела Христова или грубом "обновленчестве", которое начинается "пересмотром календаря" и заканчивается "протестантизмом с восточным обрядом". О всех этих вопросах святые Отцы и наши, ныне здравствующие, отцы, следующие по их стопам, - наши верные наставники и пастыри.
Епископ Игнатий и иные недавно жившие Отцы указали нам, последним христианам, каких святых Отцов нам читать наиболее важно и в каком порядке их читать. Да вдохновит это нас на то, чтобы сделать чтение святоотеческой литературы фундаментом для строительства душ наших и наследования жизни вечной! Аминь.

II. Как читать святых Отцов

Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" ().

В Санкт-Петербурге состоялась международная научно-практическая конференция

В переживаемое нами сегодня апостасийное время, когда во всем мире скоординировано насаждается так называемый «новый мировой порядок», когда слышится столько лукавых призывов о так называемом "соединении всех равноправных христианских церквей", когда ширится и укрепляется так называемое "всеэкуменическое движение", истинной целью которых является построение новой «глобальной вавилонской башни», на которую предполагается вознести антихриста, своевременно и благовременно будет всем истинно-православным христианам напомнить, какое мнение о римско-католическом папизме высказывали и исповедовали наши великие Русские Православные святые: св. прав. Иоанн Кронштадтский, прп. Феодосий Киево-Печерский, прп. Амвросий Оптинский.

СВ. ПРАВЕДНЫЙ ИОАНН КРОНШТАДТСКИЙ

В своей работе "Мысли о Церкви" св. праведный Иоанн Кронштадтский пишет:

"Ни одно исповедание Христианской Веры, кроме Православного, не может привести христианина к совершенству христианской жизни или святости и к совершенному очищению грехов и к нетлению, потому что другие исповедания неправославные "содержат истину в неправде" (Рим. 1, 18), примешали суемудрие и ложь к истине и не обладают теми богодарованными средствами к очищению, освящению, возрождению, обновлению, какими обладает Православная Церковь. Опыты веков, или история Православной Церкви и прочих церквей показали и показывают это с поразительной очевидностью. Припомните множество святых нашей Церкви, прежних и нынешних времён, - и отсутствие их, по разделению церквей, в других, неправославных церквях: католической, лютеранской, англиканской".

А вот духоносные мысли св. прав. Иоанна Кронштадтского, направленные против экуменических положений: "Множество существует отдельных вероисповеданий христианства, с различным устройством внешним и внутренним, с различными мнениями и учениями, нередко противными божественной истине Евангелия и учению св. Апостолов, Вселенских и поместных соборов и св. отцов. Нельзя считать их все за истинные и спасительные: безразличие в вере, или признание всякой веры за одинаково спасительную, ведёт к безверию или охлаждению к вере, к нерадению об исполнении правил и уставов веры, к охлаждению христиан друг к другу . "Симоне, Симоне, се сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу" (Лук. 22, 31). Это он, сатана, и сделал и делает, то есть породил расколы и ереси. Строго держитесь Единой Истинной Веры и Церкви: "Едина вера, едино крещение, един Бог и Отец всех" (Ефес. 4, 5).

В чём безмерное превосходство нашей св. Православной Церкви?

"Православная Церковь превосходит все церкви неправославные, во-первых, своей истиной, своим православием, соблюдённым и завоеванным кровью апостолов, иерархов, мучеников, преподобных и всех святых; во-вторых, тем, что вернейшим образом руководит ко спасению (ровным, прямым и верным путём), что верным образом очищает, освящает, обновляет посредством иерархии, Богослужения, таинств, постов; в-третьих, что наилучшим образом научает угождать Богу и спасать душу свою, наилучшим образом руководствует к покаянию, исправлению, молитве, благодарению, славословию. Где есть такие молитвы, славословия, благодарения и прошения, такое чудное Богослужение, как в Православной Церкви? - Нигде".

Как сильно, выразительно и доказательно говорит св. прав. Иоанн Кронштадтский о всей нелепости краеугольного камня догматической системы католицизма - лжеучении о главенстве Римского папы как непогрешимого "наместника Христова". Вот его слова:

"Азь съ вами есмь во вся дни до скончания века" (Мф. 28, 20). Сам Господь всегда присущ Своей Церкви - для чего же наместник - папа? И может ли грешный человек быть наместником Господа? - Не может. Наместник Царя, наместник Патриарха в каком-либо городе может быть и бывает, а наместником, заместителем Господа, Безначального Царя и Главы Церкви, никто не может быть. Верно. Католики заблуждаются. Внуши им, Господи, яко нелепы суть тако утверждающий и гордостию обложены как ожерельем".

От этого пагубного ложного "догмата", по мысли о. Иоанна, ведёт своё происхождение, как от своего корня, и всё зло и искажение правды в католицизме:

"Самое вредное дело в христианстве, - говорит он в этой Богооткровенной, небесной религии есть главенство человека в Церкви, например, папы и его мнимая непогрешимость. Именно в догмате его непогрешимости и заключается величайшая погрешимость , ибо папа есть человек грешный, и беда, если он возомнит о себе, что он непогрешим. Сколько погрешностей величайших, гибельных для душ человеческих выдумала католическая, папская церковь - в догматах, в обрядах, в канонических правилах, в богослужении, в злобных отношениях католиков к православным, в хулах и клеветах на Православную Церковь, в ругательствах, обращенных к Православной Церкви и к православным христианам! И во всём этом виноват непогрешимый, якобы, папа, его и иезуитов доктрина, их дух лжи двоедушия и всяких неправильных средств "ad majorem Dei gloriam" (к большой славе Божией)".

"Необходимо принадлежать к Церкви Христовой, коей Глава есть Всемогущий Царь, Победитель ада Иисус Христос. Царство Его есть церковь воинствующая с началами и властями и миродержателями тьмы века сего, с духами злобы поднебесными, которые составляют искусно организованное царство и воюют крайне опытно, умно и сильно со всеми людьми, хорошо изучивши все их страсти и наклонности. Один Человек тут в поле не воин; да и великое общество, но неправославное и без Главы - Христа - ничего не может сделать с такими врагами, хитрыми, тонкими, постоянно бодрствующими, превосходно изучившими науку своей войны. Христианину православному нужна сильная поддержка свыше от Бога и от св. воинов Христовых, победивших врагов спасения силой благодати Христовой, и от Церкви земной Православной, от пастырей и учителей, потом - общественной молитвы и таинств. Вот такая-то помощница человека-христианина в борьбе с невидимыми и видимыми врагами есть именно Церковь Христова, к которой, Божией милостью, мы и принадлежим. Католики выдумали новую главу, унизив Единую истинную главу Церкви - Христа ; лютеране отпали и без Главы остались; англиканцы тоже: Церкви нет у них, союз с Главою порван, помощи всесильной нет, а Велиар воюет всей силой, коварством и всех держит в своей прелести и погибели. Погибающих множество в безбожии и разврате".

"Догмат" о главенстве папы, как неоднократно подчёркивает св. праведный Иоанн Кронштадтский, наложил удушливую печать гордыни и фальши на всю деятельность папистов:

"Причина всех фальшей римско-католической церкви есть гордость и признание папы действительной главой Церкви, да ещё - непогрешимой. Отсюда весь гнёт западной церкви, гнёт мысли и веры, лишение истинной свободы в вере и жизни. На всё папа наложил свою тяжелую руку; отсюда - ложные догматы, отсюда - двойственность и лукавство в мысли, слове и деле; отсюда - различные ложные правила и постановления при исповедании грехов; отсюда - индульгенции; отсюда - искажение догматов; отсюда - фабрикование святых западной церкви и несуществующих мощей, не прославленных Богом; отсюда - "и всякое превозношение, восстающее против познания Божия" (2 Кор. 10, 5) и всякое противление Богу под видом благочестия и ревности о большей славе Божией".

"Папа и паписты до того возгордились и вознесли себя, что вздумали критиковать Самого Христа, Саму Ипостатсную Премудрость Божию и простерли (под предлогом развития догматов) гордость свою до того, что извратили некоторые Его словеса, заповеди и установления, которые не должны быть изменяемы до скончания века, например слово о Духе Святом, заповедь о чаше пречистой Крови Его, Которой они лишили мирян, ни во что поставили слова апостола Павла: "Елижды бо ясте Хлеб сей, и Чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, дондеже приидет" (1 Кор. 11, 26); вместо квасного хлеба употребляют на литургии опресноки".

"Ненависть к православию, фанатизм и преследования православных, убийства - проходят красной нитью через все века жизни католичества. От плодов их познаете их. Таков ли дух заповедан нам Христом? Если кому, то католикам, лютеранам и реформаторам можно всегда сказать: "Не весте, коего духа есте" (Лк. 12, 51-52)".

"У католиков глава Церкви собственно не Христос, а папа, и католики о папе ревнуют, а не о Христе, за папу воюют, а не за Христа, и их ревность по вере переходит всегда в фанатизм страстный, человеконенавистный, остервенелый, фанатизм крови и меча (костры), непримиримости, двоедушия, лжи, хитрости".

В нашей Православной Церкви, по мысли св. праведного Иоанна Кронштадтского, даже самое богослужение постоянно напоминает нам о нашем духовном единстве под общим для всех нас, христиан, Главою - Христом, что нарушено совершенно и у римо-католиков, и у протестантов, исказивших самую идею Церкви.

"При всяком богослужении церковном, - говорит св. прав. Иоанн, - домашнем, частном и общественном - духовному взору православного христианина представляется мысль, идея об едином духовном теле, которым является Церковь Христова, столп и утверждение истины, Глава коего есть Сам Христос Бог. Эта Церковь Христова, или духовное Тело Христа состоит из трёх колен - небесного, земного и преисподнего, потому св. Церковь земная (или колено земное) ежедневно ходатайствует перед своим Главою о прощении грехов усопших в вере и покаянии и о водворении их в Царстве Небесном. И в посредники своего ходатайства призывает членов Церкви Небесной и Саму Начальницу мысленного назидания церковного - Матерь Божию, да молитвами их Господь покроет грехи их и не лишит Царства Небесного. Нам, живущим на земле членами Церкви Божией, - весьма отрадно и утешительно всегда веровать, знать и надеяться что духовная Мать наша св. Церковь непрестанно тайно день и ночь молится и за нас, что мы находимся всегда под покровом благодатным Самого Господа, Богоматери, св. Ангелов, предтечи и всех святых. У католиков глава Церкви - папа, человек погрешающий (хотя и провозглашен он неправильно непогрешным) и, как таковой, допустил множество погрешностей в Церкви Христовой, и самыми делами сказался таковым, и самое понятие о Церкви Божией исказил и сковал духовную свободу и совесть христиан-католиков, подвергая в то же время неправильной хуле и неприязни католиков св. Православную Церковь, столп и утверждение истины. У протестантов - немцев и англичан - совсем извращено понятие о Церкви, ибо нет у них благодати законного священства, нет таинств, нет колена небесного - Церкви Небесной: не признают святых; нет и колена преисподнего - умерших не признают и не молятся за них, считая это ненужным. Слава Церкви Православной! Слава Христу Богу ~ Святейшей Главе, единой Главе Церкви Божией на земле! Слава Богу в Троице, что мы не впали в хулу на Бога, не признали и не признаем во веки главою Церкви святой грешного человека!".

А вот как смотрел св. прав. Иоанн Кронштадтский на всех не принадлежащих к нашей св. Православной Церкви:

"Благодарю Господа, послушавшего и слушающего молитвы мои при виде всеспасительной и страшной Жертвы (Тела и Крови Христовых) о заблудших в вере великих обществах, христианскими именуемых, но в существе отступнических: католического, лютеранского, англиканского и иных".

"Чин обращения от разных вер и исповеданий и присоединения к Православной Церкви - что показывает? Необходимость - оставления ложных вер и исповеданий, отрицания заблуждений, исповедания Истинной Веры и - покаяния во всех прежних грехах и обещания Богу хранить и твёрдо исповедовать веру непорочную, беречься грехов и жить в добродетели".

Вот - ясная и недвусмысленная оценка св. прав. Иоанна Кронштадтского столь модного теперь "экуменизма", уже захватившего многие поместные христианские церкви, вот - сильный и решительный ответ всем "экуменистам", пропагандирующим, под предлогом мнимой "любви", равноценность и равноправие всех вер и исповеданий!

В заключение необходимо нам упомянуть, в качеств наглядной и красочной иллюстрации к словам св. праведного отца нашего Иоанна Кронштадтского о "духе лжи" в римско-католическом папизме, как католические ксендзы усиленно распространяли клевету на св. прав. Иоанна, что будто бы он перешёл в католичество и потому так прославился своей прозорливостью и чудотворениями. Вот как отвечает на такую бесстыдную ложь сам св. праведный Иоанн Кронштадтский в своём слове, сказанном в г. Витебске в Петро-Павловской Церкви 7-го апреля 1906 года:

"Сильно желал я, дорогие отцы, братия и сестры, побеседовать с вами здесь в нашем городе и храме, во славу Божию и святой, непорочной нашей веры и Церкви, и к утверждению вашему на спасительном пути. Почему я хотел с особым желанием побеседовать с вами? А вот почему. Живя и служа в Кронштадте священником вот уже пятьдесят первый год, я за последнее время получал много писем из западного польского края, особенно гродненской и виленской губерний, писанных, так сказать, кровавыми слезами с горькими жалобами на католических патеров и их приспешников мирян-католиков, на гонение от них православных христиан и принуждение ими всякими насильственными мерами к переходу в католичество, причём патеры без всякого зазрения совести клеветали на меня, что я будто перешёл в католическую веру, да и сам Царь якобы сделался католиком и всем велит принимать католическую веру. Столь бессовестно оклеветывая меня и Царя, католики многих православных крестьян заставили принять католичество и навязать им чуждую веру. Это ли дух Христов? Не доказывают ли патеры образом своих действий, что католическая вера не имеет сама в себе жизненной силы, покоряющей ум, сердце и волю человека к добровольному последованию ей, и что последователи её завлекают людей правомыслящих только насилием и обманом?

Дорогие отцы и братья! Вы знаете моё твёрдое пребывание и служение в Церкви Православной вот уже пятьдесят лет, знаете, может быть, и мою всегдашнюю ревность по вере правой, знаете о моих многочисленных писаниях во славу Божию и Церкви Православной и о многочисленных знамениях силы Божией, явленных не только над православными христианами, но и над католиками и лютеранами и даже евреями и магоме- танами, когда они с верой обращались к посредству моих молитв. Об этом свидетельствовали и свидетельствуют хроники газетные, - и неложные, правдивые показания очевидцев. Свидетельствую и я ныне перед всеми вами и перед Всевидящим Богом, что и поныне не оскудевают у нас чудеса исцелений. Значит ли это, что Вера Православная - мёртвая вера, как клевещут католики? Не свидетельствует ли она непрестанно о своей жизненности и спасительности, о своей Богоугодности?

Я не хочу приводить во свидетели католической всякой неправды беспристрастную тысячелетнюю историю: она довольно известна всему образованному миру. Ещё свежа память злополучной унии семнадцатого века у нас в России: свежа память фанатической ненависти, с которой истреблялись католиками православные храмы в западном крае; памятны все ужасные поношения и ругательства, какими обзывалась православная вера и Православная Церковь и несчастные православные христиане. Теперь возобновились опять времена унии. И это когда? Когда католикам дана полная свобода, свобода, конечно, не для гонения Православия и православных, а для взаимного, мирного, братского сожития с православными согражданами.

Я привёл в начале слова апостола Павла о церкви как Теле Иисуса Христа. И о Христе как Главе Церкви, "Которая есть полнота Наполняющего всё во всём" (Ефес. 1,23).

Мы твёрдо веруем в эту единую главу Церкви, и другой, видимой главы непогрешимой признать не можем, ибо нельзя работать двум господам. Вполне довольно нам единой Главы, всеправедной, всеведущей, всемогущей, всенаполняющей (полнота Наполняющего всё во всём). Эта Глава управляет нами, защищает нас и укрепляет в вере Духом Святым, священнодействует, просвещает, спасает, приводит к совершенству.

А если хотите видеть славные и богоприятные плоды веры нашей православной, - то мы укажем врагам нашим на множество орлов небесных, взлетевших от земли нашей на небо к Самому Солнцу Правды - всех святых наших древних и новых, прославленных равноангельской жизнью, нетлением мощей и бесчисленными чудесами.

В заключение скажу, что истина нашей веры заключается в ней самой, в самом существе её: в ней - "Да", и в ней самой - "Аминь".

Для всех, кто чтит великого святого Православной Церкви, угодника Божия, Земли Русской св. праведного отца Иоанна Кронштадтского, его вышеприведённых слов более чем достаточно, чтобы духом, сердцем, умом и всею жизнью своей принять и исполнять во всей полноте, целостности и чистоте догматы Православной Веры.

ЗАВЕЩАНИЕ ПРЕПОДОБНОГО ФЕОДОСИЯ КИЕВО-ПЕЧЕРСКОГО

"Господи, благослови! Я - Феодосий, худой раб Пресвятой Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа - в чистой и правоверной вере рождён и воспитан в добром научении православными отцом и матерью.

Вере латинской /католической/ не приобщайтесь, обычаев их не придерживайтесь, причастия их бегайте и всякого учения их избегайте и нравов их гнушайтесь.

Берегитесь, чада, кривоверов и всех бесед их, ибо и наша земля наполнилась ими. Если кто и спасёт свою душу, то только живя в Православной Вере, ибо нет иной веры лучшей, чем наша чистая и святая Вера Православная.

Живя в этой вере, не только избавишься от грехов и вечной муки, но и станешь причастником вечной жизни и без конца будешь радоваться со святыми. А живущие в иной вере: в католической, или мусульманской, или армянской - не увидят жизни вечной.

Не подобает также, чадо, хвалить чужую веру. Хвалящий чужую веру, всё равно, что свою хулит. Если кто начнёт хвалить и свою, и чужую, то он двоеверен, близок к ереси. Ты же, чадо, блюдись таковых, и свою веру непрестанно хвали. Не братайся с ними, но бегай от них и подвизайся в своей вере добрыми делами. Твори милостыню не своим только по вере, но и чужеверным. Если увидишь нагого или голодного, или в беду попавшего, - будет ли то жид или турок, или латинянин, - ко всякому будь милосерд, избавь его от беды, как можешь, и не лишен будешь награды у Бога, ибо Сам Бог в нынешнем веке изливает милости Свои не на христиан только, но и на неверных. О язычниках и иноверцах Бог в этом веке печётся, но в будущем они будут чужды вечных благ. Мы же, живущие в Православной Вере, и здесь получаем все блага от Бога, и в будущем веке спасёт нас Господь наш Иисус Христос.

Чадо, если тебе нужно будет даже умереть за святую свою Веру, с дерзновением иди на смерть. Так и Святые умирали за веру, а ныне живут во Христе. Ты же, чадо, если увидишь иноверных с верными спорящих, лестью хотящих отвести их от правой веры, - помоги православным. Этим как бы овцу избавишь от пасти льва. А если смолчишь и оставишь их без помощи, то это всё равно, как если бы ты отнял искупленную душу у Христа и продал её сатане.

Если скажет тебе противящийся: "Ваша вера и наша вера от Бога", - то ты, чадо, ответь так: "Кривовер! Или ты и Бога считаешь двоеверным! Не слышишь ли ты, развращенный от злой веры, как говорит Писание: "Един Бог, едина вера, едино Крещение" (Еф. 4, 5).

Не слышишь ли апостола Павла, глаголющего: "Аще ангел, пришед с небесе, благовестит вам, не яко же мы благовестихом, да будет проклят" (Гал. 1, 8).

Вы же (католики), отринувшие проповеданье Апостольское и Святых Отец, восприняли неправую и развращенную веру, полную погибели. Поэтому и отвергнуты вы нами. Поэтому не подобает нам с вами служить и к Божественным Тайнам вместе приступать, не вам к нашим, не нам к вашим, потому что вы мертвы и мёртвую жертву приносите, а мы живому Богу - чистую, непорочную, чтобы жизнь вечную наследовать.

Тако бо писано: "Воздастся комуждо по делом его" о Христе Иисусе Господе нашем. Ему же слава. Аминь".

Православная, твердая, четкая, недвусмысленная позиция преп. Феодосия Киево-Печерского о папизме (вере латинской) не нуждается в комментариях, настолько ясны и проникновенны дух, мысли и чувства, заложенные в этом богодухновенном творении великого христианского подвижника, основоположника и столпа русского монашества, одного из величайших Святых, прославленных еще при жизни обильными дарами Духа Святаго.

ОТВЕТ ПРЕПОДОБНОГО АМВРОСИЯ СТАРЦА ОПТИНСКОГО БЛАГОСКЛОННЫМ К КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ

Напрасно некоторые из православных удивляются существующей пропаганде Римской церкви, мнимому самоутверждению и деятельности её миссионеров и усердию католических сестёр милосердия, и неправильно приписывают католической церкви такую важность, что будто бы, по отпадении оной от Православной Церкви, сия последняя не пребыла такой же, а имеет необходимость искать соединения с ней. По строгом исследовании мнение сие оказывается ложным, а энергичная латинская деятельность не только не возбуждает удивления, но напротив возбуждает глубокое сожаление в сердцах людей благомыслящих и разумеющих истину.

Православная Восточная Церковь от времён Апостольских и доселе соблюдает неизменными и неповреждёнными от нововведений как учение Евангельское и Апостольское, так и предание св. отцов и постановления Вселенских Соборов, на которых Богоносные мужи, собравшись от всей Вселенной, соборне составили Божественный Символ Православной веры и, провозгласив его вслух всей Вселенной во всех отношениях совершенным и полным, воспретили страшными прещениями всякое прибавление к нему и убавление, или изменение, или переставление в нём хотя бы одной йоты... Римская же церковь давно уклонилась в ересь и нововведение. Ещё Василий Великий обличал в этом некоторых епископов Рима в послании своём к Евсевию Самосатскому: "Истины они не знают, и знать не желают; с теми, кто возвещает им истину, они спорят, а сами утверждают ересь" (Окруж. поел. п. 7).

Апостол Павел заповедует удаляться от повреждённых ересью, а не искать с ними соединения, говоря: "Еретика человека, по первом и втором наказании отрицайся: ведый яко развратися таковый и согрешает и есть самоосуждён" (Тит. 3: 10, 11).

Соборная Православная Церковь не двукратное, а многократное делала вразумление частной Римской церкви; но последняя, несмотря на все справедливые убеждения первой, пребыла упорной в своём ошибочном образе мыслей и действий.

Ещё в седьмом столетии породилось в западных церквях неправое мудрование, что дух Святой исходит и от Сына.

Вначале против сего нового умствования восставали некоторые папы, называя оное еретическим. Папа Дамас так о нём говорит в соборном определении: "Кто об Отце и Сыне мыслит право, а о Духе святом не право, тот еретик" (Окруж. посл. п. 5). То же подтверждали и другие папы, Лев III и Иоанн VIII. Но большая часть их преемников, обольстившись правами на преобладание и нашедши в том для себя много мирских выгод, дерзнули изменить Православный догмат об исхождении Св. Духа, вопреки постановлений семи Вселенских Соборов, также и вопреки ясных слов самого Господа в Евангелии: "Иже от Отца исходит" (Иоан. 15: 26).

Но как одна ошибка, которую не считают ошибкой, всегда влечёт за собой другую, и одно зло порождает другое, так случилось и с Римской церковью. Едва только успело явится на Западе сие неправое мудрование, что Дух Святой исходит и от Сына, как само породило другие подобные тому исчадия и ввело с собой мало по малу другие новизны, большей частью противоречащие ясно изображенным в Евангелии заповедям Спасителя нашего, как-то: кропление вместо погружения в Таинстве Крещения, отнятие у мирян Божественной Чаши и причащение только под одним видом хлеба, употребление облаток и опресноков -вместо хлеба квасного, исключение из Литургии Божественного призывания Всесвятого и Животворящего и Всесовершающего Духа. Также ввело новизны, нарушающие древние Апостольские обряды Соборной Церкви, как-то: устранение крещаемых младенцев от Миропомазания и принятия Пречистых Тайн, устранение состоящих в браке от Священства, признание папы за лицо непогрешительное и за местоблюстителя Христова и проч. Таким образом, извратило весь древний Апостольский чин совершения почти всех Таинств и всех Церковных учреждений , - чин, который содержала древняя, святая и Православная Церковь Римская, бывшая тогда честнейшим членом Святой Соборной и Апостольской Церкви (Окруж. посл. 5, пункт 12).

Но главная ересь римской церкви, не по существу, а по действию, есть измышленный догмат главенства, или вернее горделивое искание преобладания епископов Рима над прочими четырьмя Восточными патриархами. Ради сего преобладания приверженцы Римской церкви поставили своего папу выше правил и учреждений Вселенских Соборов, веруя в его непогрешимость. Но какова эта папская непогрешимость, свидетельствует не ложная история. О папе Иоанне XIII говорится в определении Констанцкого Собора, низложившего сего папу: "Дознано, что г. Иоанн папа есть грешник закоренелый и неисправимый, был и есть беззаконник, справедливо обвиняемый в человекоубийстве, в отравлениях и других тяжких злодеяниях, который часто и упорно перед различными сановниками утверждал и доказывал, что душа человеческая умирает и потухает вместе с телом человеческим, подобно душе животных и скотов, и умерший отнюдь не воскреснет в последний день". Беззакония папы Александра VI и его сыновей были так чудовищны, что, по мнению современников, этот папа заботился о водворении на земле царства сатаны, а не Царства Божия. Папа Юлий II упивался кровию христианской, постоянно для своих целей вооружая христианские народы друг против друга (Духовн. Беседа 1858г. N41). Есть много и других примеров, свидетельствующих о великих погрешностях пап; но теперь говорить о них не время. При таких исторических свидетельствах о повреждении ересью и о погрешностях пап справедливо ли величаются (превозносятся) паписты мнимым достоинством Римской церкви? Справедливо ли уничижают Православную Восточную Церковь, основывающую свою непогрешимость не на одном каком-либо лице, но на учении Евангельском и Апостольском и на правилах и постановлениях семи Вселенских и девяти поместных Соборов? На сих Соборах были со всей вселенной мужи Богодухновенные и святые, и установили всё касающееся до потребностей и духовных нужд Церкви, согласно со Св. Писанием. Поэтому основательно ли поступают католики, которые ради мирских целей поставляют лицо своего папы выше правил Вселенских Соборов, почитая папу своего более непогрешительным?

По всем высказанным причинам Соборная Восточная Церковь пресекла общение с частной Римской церковью, как отпавшей от истины и от правил Соборной Православной Церкви. Римские же епископы как начали гордостью, гордостью и оканчивают. Они силятся доказывать, что будто бы Православная Соборная Церковь отпала от их частной церкви. Но это несправедливо и даже нелепо. Истина свидетельствует, что Римская церковь отпала от православной. Хотя католики ради мнимой правоты выставляют на вид, что папа их, во время единения с Соборной Православной Церковью, в числе пяти патриархов был первый и старший, но это ради царственного Рима, а не по духовному какому достоинству или власти над другими патриархиями. Несправедливо назвали они и церковь свою католическою, т.е. соборною. Часть целым никогда называться не может; а римская церковь до отпадения своего от Православия составляла только пятую часть Соборной Церкви. Особенно же потому Римская церковь соборною называться не должна, что она отвергла постановления Вселенских Соборов, последуя неправым своим умствованиям. Некоторым бросается в глаза численность и повсюдность приверженцев католической церкви, и потому думают недостоверно разумеющие истину, что не должна ли ради сей причины называться Латинская церковь Вселенскою или Соборною? Но мнение это весьма ошибочно, потому что нигде в Св. Писании не приписывается особенного духовного права множеству и численности. Господь ясно показал, что признак истинной Соборной Церкви не заключается в множестве и численности, когда говорит в Евангелии: "Не бойся, малое стадо: яко благоизволи Отец ваш дати вам Царство" (Лк. 12: 32). Есть и пример в Св. Писании не в пользу множества. По смерти Соломона, при сыне его разделилось царство Израильское, и Св. Писание десять колен представляет отпавшими, а два колена, бывшие верными долгу своему, не отпавшими. Посему напрасно католическая церковь старается доказывать правоту свою множеством и численностью и повсюдностью.

Признак Вселенской Церкви на Вселенских Соборах св. Отцами означен совсем иной, т.е. соборне положено: веровать во Едину, Соборную и Апостольскую Церквовь, а не просто во вселенскую, или повсюдную Церковь. Римская церковь хотя и имеет повсюду во вселенной своих последователей, но так как не хранит свято соборных и Апостольских постановлений, а уклонилась в нововведения и неправые мудрования, то совсем не принадлежит к Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви.

Также весьма ошибочно рассуждают к католикам благосклонные, которые думают во-первых, что по отпадении западных от православия в Соборной Церкви будто бы чего-то не достаёт. Ущерб сей заменён давно премудрым Промыслом ~ основанием на Севере Православной Церкви Русской. Во-вторых, будто бы ради прежнего старейшинства и ради численности Римской церкви Православная Церковь имеет потребность в соединении с оной. Но есть суд человеческий, и есть суд Божий. Апостол Павел ясно говорит: "Кое общение свету ко тьме? (2 Кор. 6: 14), т.е. что свет истины Христовой с тьмой еретичества никогда совмещаться не может . Католики же своей ереси остановить не хотят и упорствуют, как свидетельствуют о них, на деле исполняющиеся столько столетий, слова Василия Великого: "Истины они не знают, и знать не желают; с теми, кто возвещает им истину, они спорят, а сами утверждают ересь", - как сказано выше. Благосклонные к католикам вместо сего должны бы лучше рассуждать о сказанном во псалмах: "возненавидех церковь лукавнующих" (Пс. 25: 5), и пожалеть о тех, которые, ради преобладания и сребролюбия, и других мирских целей и выгод, возмущали едва ли не всю вселенную посредством инквизиций и лукавых иезуитских происков и доселе возмущают и оскорбляют православных в Турции через своих миссионеров. Миссионеры католические не заботятся обращать в христианскую веру природных турок, а стараются совращать с истинного пути православных греков и болгар, употребляя для сего всякие небогоугодные средства и ухищрения. Не лукавство ли это, и не злобцое ли лукавство? Благоразумно ли было бы искать единения с такими людьми? По этой же причине стоит ли удивляться мнимому усердию и мнимому самоотвержению сих деятелей, т.е. католических миссионеров и сестёр милосердия? Это прямо жалкие подвижники. Они стараются не ко Христу обращать и приводить людей, а к своему папе.

Что сказать ещё на вопросы: католическая церковь и другие вероисповедания могут ли называться Новым Израилем и ковчегом спасительным? И как разуметь о Евхаристии настоящей Римской церкви?

Новым Израилем может называться только Церковь правоверующая, а повреждённая еретическими мудрованиями не может. Св. апостол Иоанн Богослов говорит: "От нас изыдоша, но не беша от нас; аще бо от нас были: пребывали убо быша с нами; но да явятся, яко не суть вси от нас" (1 Иоан. 2: 19). И св. апостол Павел говорит: "един Господь, едина вера" (Еф. 4: 5), т.е. едина вера истинная, а не всякое верование хорошо, как безрассудно думают отделившееся от единой истинной Церкви, о которых св. апостол Иуда пишет: "Яко в последнее время будут ругатели, по своих похотех ходяще и нечестии. Сии суть отделяюще себе от единости веры, и суть телесни (душевни), духа не имуще" (Иуд. 18-19). Посему чуждые истины как назовутся Новым Израилем? Или как будут кому-либо пристанищем спасительным, когда и то и другое не может совершаться без благодати Св. Духа?"

Такими убедительными словами Богоносный Оптинский старец Амвросий, избранный сосуд Духа Святаго, великий чудотворец и прозорливец свидетельствует о безблагодатности католической церкви и всяких других религиозных собраний, ложно именующих себя христианскими. То есть спасительная благодать Духа Святого в католичестве и протестантизме отсутствует полностью, а не частично, как пытаются доказать некоторые "ученые христианские модернисты".

Сейчас много говорят о необходимости экуменического диалога и соединения различных христианских церквей, о том, что в каждой церкви есть доля благодати и доля истины и т.д. Это все соблазн и ложь! Разве разделился Господь и Спаситель наш Иисус Христос, Который, по слову св. апостола Павла является главою Церкви, представляющей собою тело Христово?! Господь учредил одну Церковь, а не две или три или более. "Один Господь, одна вера, одно крещение" (Еф. 4: 5). Православные христиане должны твердо помнить простую и основополагающую Православную истину: в мире существует лишь одна Церковь Христова - Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь, основанная Самим Господом Иисусом Христом в День Сошествия Святого Духа на апостолов, которая пребудет едина, нерушима и истинна до скончания века. Мы именно так святоотечески веруем и исповедуем. Аминь.

Дятлов Сергей Алексеевич, д.э.н., профессор, координатор общественной организации «Союз Православных Ученых»,член Попечительского Совета «Народного Православного Университета», член Научного совета по религиозно-социальным исследованиям Отделения общественных наук РАН; член Научно-методического совета межвузовской ассоциации духовно-нравственного просвещения «Покров»

ЛИТЕРАТУРА:

1. Прот. Митрофан Зноско-Боровский. Православие, римо-католичество, протестантизм и сектантство.

2. Папство и его борьба с православием. М., 1993.

3. Ватикан: натиск на Восток. М., 1998.

4. Православный благовестник. Киев. 2002.

На вопросы телезрителей отвечает студент 2-го курса магистратуры Санкт-Петербургской православной духовной академии иеромонах Афанасий (Букин).Передача из Санкт-Петербурга.

Уже более 2000 лет существует христианство, и на протяжении этого времени было явлено много святых подвижников. Многие из них оставили после себя труды, которые стали реакцией на ту или иную историческую ситуацию. Так, в процессе становления христианства у нас появилось святоотеческое наследие, которым мы сейчас обладаем и с помощью которого научаемся. Но кто такие святые отцы и кого из многочисленных церковных писателей и деятелей Церкви принято так называть?

Святые отцы - это люди, признанные таковыми Церковью. Это не говорит о том, что они никогда не грешили и не совершали плохих поступков. Это означает, что их жизненный путь, его окончание, является для нас образцом. Обратите внимание, важно не столько начало или середина, а сколько конец жизни, потому что именно по нему мы можем судить о том, чего достиг человек, какие плоды он принес. Мы называем их святыми отцами еще и потому, что они смогли воспринять и изложить Божественное Откровение на языке той культуры, в которой жили.

Мы знаем, что есть понятие «святые отцы», но в литературе встречается еще и выражение «учители Церкви». Скажите, это разные понятия или одно и то же?

Это весьма условная дифференциация, потому что среди святых отцов есть учители Церкви, а среди учителей Церкви есть те, кого мы не называем святыми. К примеру, Оригена, Тертуллиана условно принято называть учителями Церкви, хотя они не канонизированы. Более того, учение Оригена на V Вселенском Соборе было отвергнуто, а Тертуллиан в конце своей жизни впал в ересь. Тем не менее они в свое время совершили некий переворот в богословии: они чему-то научили всю Церковь. Хотя эти люди потом и уклонились в ересь, но они сделали очень важное дело для Церкви. Таким образом, учителями Церкви мы называем тех святых или несвятых отцов, которые внесли существенный вклад в развитие богословской мысли. Они писали и говорили исходя из своего жизненного опыта, и потому мы рассматриваем их труды с точки зрения Церкви: то, что ею одобрено в их творениях, мы воспринимаем безусловно, и не принимаем того, что было отвергнуто.

А есть ли какой-нибудь критерий, по которому можно определить, является этот церковный писатель святым отцом или нет? Можем ли мы говорить о святых отцах и учителях Церкви применительно к людям, жившим в XVIII - XX веках?

Христианское благовестие никогда не прекращалось, никогда не останавливалось рассуждение, размышление над Священным Писанием, над тем Божественным Откровением, которое мы имеем, поэтому Дух Святой никогда не уходил из Церкви. Всегда были люди, водимые Им, которые могли объяснять то, что Он для них открывал. Так что и в XVIII, и в XIX, и в XX, и в XXI веках были святые отцы и учители Церкви. Может быть, они нам сейчас не все явно открыты, но они были, есть и будут.

А критерий очень прост, он всегда был один и тот же: Церковь решает, кого назвать святым отцом, а кого учителем Церкви. Рассмотрев труды того или иного отца, его жизнь, она делает вывод: «Вот это образец! Это канон, которому нужно следовать», потому-то мы и говорим о канонизации святого. В каком-то смысле есть и своеобразная канонизация текстов, которая не так явна и скорее всего вызревает подспудно в процессе восприятия трудов того или иного святого отца. Так выявляются труды, которые можно считать каноническими.

Если говорить о конкретных людях, то из отцов XIX и XX веков можно назвать святителя Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника, святителя Филарета Дроздова, митрополита Московского - это только из русских святых, а есть ведь еще и преподобный Иустин Попович - сербский святой, написавший прекрасную «Догматику», которой очень многие пользуются, преподобный Паисий Святогорец, явивший нам нечто похожее на опыты преподобного Симеона Нового Богослова, преподобного Силуана Афонского, Григория Паламы. Он, выражаясь простым языком, говорил о достаточно глубоких вещах и явил скорее аскетическое богословие Церкви, нежели строгое догматическое.

- Какая наука изучает святоотеческое наследие?

Изучением святоотеческого наследия занимается патрология. Здесь рассматриваются труды святых отцов, их жизнь. Патрология - наука достаточно сложная в том плане, что на Западе и у нас она по-разному воспринимается. Для западной патрологии характерен такой же подход, как у нас к Платону или древним философам, как к обычной классической литературе. Западные ученые смотрят, как развивался тот или иной святой отец, что он создавал в процессе своих размышлений, все ли тексты действительно принадлежат ему... При этом подходе патрология больше напоминает техническую филологию или историческую философию с подробным изложением текстов и прочего.

Православный подход заключается в том, чтобы увидеть, что именно было создано в конечном итоге под именем этого святого отца. Тут даже не столь важно, он ли это написал, сколько то содержание, которое было авторизовано Церковью и названо каноническим текстом. Мы смотрим на то, что он нам сегодня дает, как в нем открывается Божественное Откровение и что мы можем почерпнуть из него. Вот это уже православное богословие, которое всегда связано с рефлексией, с внутренним ответом на то, что ты читаешь. Здесь уже текстология нужна лишь отчасти, только для того, чтобы понять, как развивался человек, а не затем, чтобы делать какие-то критические выводы, которые не несут никакой пользы. Поэтому нам, православным, важно заниматься именно богословием, а не просто препарированием текстов.

- В чем для нас сегодня заключается актуальность святоотеческих трудов, скажем, IV века или даже более ранних веков? Ведь известно, что святые отцы создавали их в конкретной исторической обстановке, они являлись их реакцией на те конкретные проблемы, с которыми сталкивалась тогда Церковь: это и ереси, и недопонимание, и многое другое. Когда сегодня мы берем в руки книгу святителя Василия Великого или Григория Нисского, то что она может нам дать?

Очень важно рассматривать не только сам текст. В этом плане, как я уже сегодня говорил в самом начале, святые отцы уникальны тем, что они смогли изложить Божественное Откровение на языке той культуры, в которой жили. Западный подход к патрологии имеет место лишь отчасти, это всего лишь подготовка к настоящему богословию, и если все заканчивается на первом этапе, то это неверный путь. Нам же важно понять культурную обстановку, в которой создавались эти тексты, внимательно рассмотреть их содержание. Например, взять труды того же Григория Богослова и посмотреть, к чему он апеллирует, что знали его слушатели, как понимали его читатели, и выявить методологию подхода к изложению Откровения. В наше время мы можем сделать то же самое: у нас есть такое же Откровение, тот же Святой Дух действует в Церкви, так что можно попытаться на языке нашей культуры его изложить. Есть много разных современных исследователей, в том числе и православных богословов, которые, рассматривая труды святых отцов, живших в III и IV веках, выясняют, что их волновали те же самые проблемы, что и нас, и отвечали они так же, просто мы сейчас не понимаем их ответов, потому что изменился язык. Именно поэтому нам важно изучать творения святых отцов, несмотря на то что они не сразу даются, не всегда бывают понятны. Мы должны изучать их в том контексте, в котором говорили отцы, и тогда сможем научиться отвечать на те вопросы, которые возникают у нас именно исходя из Откровения.

Адольф фон Гарнак дал такое определение понятию «догмат» - это действие греческого духа на библейской почве. Это не совсем верно: Святой Дух воздействовал на эллинскую культуру и, отразившись в ней, создал наши догматы. Они могли бы появиться в любой другой культуре, но Промыслом Божиим их воплощение произошло тогда, когда должно было произойти: иудеи были подготовлены Законом, а греки философией. Мы должны сейчас быть продолжателями тех, кто действовал когда-то до нас. Я уже говорил о преподобном Иустине Поповиче, жившем в ХХ веке и не так давно канонизированном. Он умудрился высказать на языке культуры своего времени глубокие вещи. Он приводил в своих трудах примеры из современной ему науки, и хотя мы можем сейчас сказать, что он где-то ошибался, но в то время эти научные теории были широко распространены, да и использовал их преподобный Иустин для того, чтобы говорить с людьми на их языке. Вот чему нужно нам всем учиться у святых отцов: быть способными говорить с окружающими на том языке, на котором они говорят вокруг тебя. Кажется, Григорий Богослов (или Григорий Нисский) как-то заметил, что в его время даже на рынке говорят о сущности Ипостасей. Ты спрашиваешь у торговки: «Почем рыба?», а она тебе в ответ: «Три сущности». Ты интересуешься: «А почем та?» И слышишь: «Три ипостаси!» Мы должны понять, на каком языке нужно разговаривать с людьми сейчас, чтобы обратиться к ним на их языке, не предавая при этом само Божественное Откровение.

Получается, чтобы сегодня понять святоотеческие труды, нам необходимо обратиться к той литературе, которая будет нам растолковывать их, введет нас в сами тексты? Или же мы можем самостоятельно постепенно постигать содержание книги какого-нибудь святого отца?

Мы не можем самостоятельно постигать никакой текст в Церкви, где есть понятие учительства. Когда мы приходим в Церковь, то она нам через своего служителя разъясняет тот или иной момент из Священного Писания. Именно поэтому очень важно, чтобы священнослужители, получив достойное образование, могли говорить с людьми на их языке. Дело не в том, что нам нужно читать какие-то растолковывающие вещи про святых отцов или смотреть, какие исследования проводятся в том числе и западными православными патрологами, важно увидеть, в каком контексте это возникает. Если мы, к примеру, говорим о текстах времен поздней античности («доникейские», «никейские» святые отцы), то мы, безусловно, должны читать античную литературу, потому что без этого мы не поймем, о чем говорят авторы этого периода, какую терминологию используют, к чему они обращаются. Может быть, и не нужно читать полностью Платона, досократиков или Аристотеля, но нам важно знать те тексты, которые были разъясняющими в Церкви. Например, тот же Иоанн Дамаскин делает введение к своему полному изложению православной веры, основываясь на их диалектике, разъясняя каждый термин, потому что без этого объяснения все дальнейшее рассуждение будет непонятно. Конечно, он делает это вкратце, специально для монашествующих, которые пришли из мира и уже о чем-то слышали, что-то знают, потому достаточно лишь напомнить им о том, что было раньше, и, объяснив терминологию, можно дальше говорить о богословии напрямую. Мы должны поступать так же либо глубоко изучить античные тексты. Безусловно, эти знания в первую очередь нужны священнослужителям и проповедникам, простому человеку это все не так необходимо. Он нуждается в проповедниках, которые будут говорить с ним на знакомом для него языке, и потому обыкновенному человеку надо начинать чтение святоотеческой литературы не с писателей III и IV веков, а со святых отцов ХХ века, таких как преподобный Иустин Попович, хотя мы уже немного и отстоим от той эпохи, в которой он жил.

Многие сейчас рассуждают о том, что Бог стоит после метафизики. Действительно, философская проблематика мало кого сейчас волнует, но она никуда не исчезла: просто поменялась терминология, изменился язык, и мы должны опять научиться говорить на новом языке философии, которую сейчас называют метафизикой.

На многих приходах есть опыт изучения Библии в группах. Как Вы думаете, насколько актуален такой формат изучения святоотеческой литературы, богословия в таких кружках под руководством священника, где есть у людей возможность читать, изучать святых отцов, обсуждая и размышляя над прочитанным?

Мне кажется, это очень актуально. Главное, все это делать в сочетании, чтобы Священное Писание не было в отрыве от традиций, Предания, святоотеческой мысли. Важно рассмотреть, в каком культурном контексте появился текст Писания, а в каком возник труд святого отца, толкующего его. Все это возможно сделать на приходе, и я уверен, что где-то такая работа ведется. Очень важно, чтобы мы в общении находили единый подход, истину, нужную для всех нас. Мы должны изучать богословие не ради изучения, а потому что именно это нас сейчас волнует. Я уверен, что многих людей интересуют какие-то глубокие вопросы, и православие способно дать на них глубокие ответы, не отвергающие разум, не отрицающие саму попытку задавать вопросы. Оно будет стремиться максимально полно ответить на них, хотя понятно, что во всей полноте вряд ли можно ответить даже на какой-нибудь простой вопрос. Все вопросы в конечном счете приводят к тому, когда приходится молчать, потому что мы не знаем, что говорить дальше, поскольку вторглись в пределы Божественной мудрости.

- Телезрительница из Адлера задает вопрос: «Как следует понимать слова, сказанные Господом: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель - Христос, все же вы братья. И отцом никого не называйте на земле, ибо один у вас Отец, Который на Небесах ?»

Это очень верное замечание: никто не называйся учителем и никто не называйся отцом, ибо Учитель у нас - это Христос, а Отец - Бог. Мы не перестаем называть отцом своего родного папу, который нас породил, нам понятно, что это не тот отец, который является нашим Небесным Отцом. В это слово вкладывается совершенно иной смысл, и можно сказать, что первообраз для нашего родного отца - это наш Небесный Отец. В этом же значении мы употребляем слово «отец», когда обращаемся к нашему священнику, духовному отцу, породившему и наставившему нас в христианстве.

И учителями мы называемся тоже весьма условно: не мы сами учим, а Дух Святой, действующий в нас, - вот кто на самом деле должен учительствовать! Церковное учительство очень важно, но при этом к нему не надо так относиться, словно выступающий человек есть истина в последней инстанции: он просто проводник, который пытается пересказать и передать то, что ему открывается, или то, что до него открыли другие. Кажется, Григорий Палама говорит о трех видах богословов. К первым он относит тех, кто живет святой жизнью и кому Бог что-то открывает. Это лучшие богословы. Есть и те, кто не живет такой глубокой духовной жизнью, но они стремятся к этому. Они хоть и не имеют откровений, однако они доверяют знаниям первых богословов. Наконец, есть такие, которых Григорий Палама называет плохими богословами. Они не верят первым богословам и, не имея своего опыта, все отрицают и пытаются все постичь, руководствуясь собственным разумом. Мы, священнослужители, стараемся быть богословами второго типа. Мы пытаемся довериться тому опыту Церкви, который у нее есть, и не стараемся выставлять себя учителями в последней инстанции. Христос - наш Учитель! Мы стремимся стать прозрачными для благодати, чтобы Сам Господь учил через нас, а не мы, чтобы Дух Святой действовал в нас и в наших устах всегда звучало Его огненное слово.

- Скажите, а какие жанры святоотеческой письменности существуют?

Сложно сказать о жанрах: они были такие, какой была эпоха, когда они создавались. В первые века христианства для богословских трудов были характерны диалоги наподобие платоновских, потому что это был язык той эпохи. Были и стихотворные произведения, как, например, у Григория Богослова, а позднее и гимны, как у Симеона Нового Богослова. Были и трактаты, хотя и не в том виде, в каком они есть сейчас: это не являлось научной работой с ссылками, с критическим аппаратом, а представляло собой скорее некое рассуждение. Создавались и более, скажем так, литературные произведения, в которых люди пытались художественным образом отобразить свои богословские представления. Особенно характерно это стало для XIX и XX веков. Например, у Ф. М. Достоевского есть много прекрасных произведений, в которых нашло свое отражение православное богословие. Да, наш писатель - это не святой отец, но его творчество заставляет о многом задуматься.

Поэтому для святоотеческой письменности и нет такого строго определенного жанра. Она действует так, как может, говорит на том языке, на котором говорят окружающие люди. Ведь очень важно, уловив язык культуры, начать рассказывать людям то, что было сказано уже до тебя. И каждый раз это делать заново. По выражению одного богослова, Евангелие - это всегда новые и старые вести: вроде бы ничего не изменилось, текст Священного Писания не поменялся и нового откровения мы не получили, но оно всегда звучит по-новому, так, как будто сказано только что. Евангелие переворачивает, преображает душу человека, если он, пытаясь постигнуть его, подходит к нему с чистым сердцем.

В святоотеческом наследии существует целый пласт аскетической литературы, которая зародилась тогда, когда появилось и монашество. Это IV век, время очень далекое от нас, и потому при чтении трудов святых отцов той эпохи возникает ощущение, что они в своем аскетическом опыте удалены от нас на космическое расстояние и их наследие кажется весьма строгим для нас. Скажите, каким образом мы, современные люди, живущие в мегаполисах, читая аскетическую литературу, можем применить ее по отношению к себе? Что можно почерпнуть из нее полезного для себя? Насколько она нам сегодня близка?

Очень важно понять каждому конкретному человеку, какие тексты нужно читать именно ему, а какие нет. Потому что то, что говорится отшельникам, - это одно, и совсем другое дело, когда обращаются к людям, живущим в семьях. Поэтому, быть может, нам важнее читать не древние труды, а современные мысли отцов-аскетов. Аскетика - это своего рода христианская этика, и как некогда была стоическая филология со своей определенной нравственной метафизикой, так и сейчас у нас есть современное богословие с современной этикой. Так что, на мой взгляд, нам нужно начинать чтение святоотеческой литературы с произведений таких отцов, как преподобный Паисий Святогорец, преподобный Иустин Попович или еще не канонизированный Иосиф Исихаст. У них тоже бывают достаточно «жесткие» тексты, но они нам ближе и понятнее, чем труды писателей, живших в III - V веках. Мы живем сейчас иначе, и потому то, что было написано ими когда-то давно, нам кажется сложным и непонятным. Вот почему так важен язык культуры. Мы можем почерпнуть что-то очень необходимое для себя в наследии святых отцов, живших когда-то давно, если будем понимать тот язык, на котором они обращаются к нам. Изучив его, мы сможем осознанно сказать: «Вот это так преломляется в сегодняшнем дне, и я вот таким образом могу применить сегодня то богословие, которое до сих пор является важным и глубоким. Оно не изменилось в сегодняшнем дне, оно создало ту же самую этику по Духу, но другую по форме.

Сегодня мы стоим на пороге Великого поста, когда Церковью предлагается немало книг для чтения: это и Священное Писание, и труды святых отцов. А что из святоотеческого наследия мы можем почитать в пост, чтобы вместе с отцами пройти этот путь покаяния? Может быть, стоит выбрать какого-нибудь конкретного святителя или писателя, который будет нас «сопровождать» по дороге к Светлому Христову Воскресению?

Думаю, что прежде всего необходимо понять, какая именно проблема волнует конкретного человека, потому что можно дать общую рекомендацию, но будет ли она для него актуальной, это большой вопрос. Очень важно за время поста прочитать хотя бы одно Евангелие, но какое из них, должен понять сам человек - кому-то ближе Евангелие от Марка, кому-то от Иоанна, а для кого-то роднее Евангелие от Матфея или Луки...

Так же можно поступить и при выборе святоотеческой литературы, взяв для себя того святого отца и ту тематику, которая отвечает душе. Если человека, к примеру, очень волнует триэтологический вопрос, то он может поставить себе аскетическую цель - прочитать «Пять слов о богословии» святителя Григория Богослова, в которых речь идет именно об этом. Если беспокоят больше нравственные вещи, то ему лучше прочесть труды святых отцов-аскетов, например Симеона Нового Богослова или более современного для нас преподобного Силуана Афонского. Если же человека интересует больше культурно-философская проблематика в богословии, что, на мой взгляд, кажется очень важным, то лучше взять труды малоизвестного у нас в России преподобного Иустина Поповича, его книгу «Философские пропасти». Он отвечает в ней на те вопросы, которые вставали перед его современниками. Изучив произведения Ницше, Метерлинка, проанализировав европейскую культуру своего времени, преподобный Иустин пытается дать ей православную альтернативу. Лично я бы выбрал для себя именно его книгу, и хотя уже читал ее раньше, но, возможно, еще раз перечитаю либо возьму для себя что-то подобное для чтения на время Великого поста.

Так что каждому из нас нужно посмотреть на святоотеческое наследие и определить для себя в первую очередь ту тему, которая волнует, понять, что сейчас тяжелее всего будет читать, и тем не менее выбрать именно это, потому что пост - время аскетики, и все мы, пересиливая себя, заставляя себя что-то делать, будем таким образом подвизаться. Может быть, кому-то важно будет прочитать раннехристианских отцов Церкви, таких как Игнатий Богоносец, Киприан Карфагенский или Климент Римский, а для кого-то важнее будет прочесть не труды святого отца, а какое-нибудь введение к этому, книгу по патрологии или вообще взять для чтения роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». Да, кому-нибудь покажется, что это светское произведение, но в нем глубоко отражается христианская натура, для кого-то такое чтение будет трудно даваться, но в этом и будет заключаться аскетический подвиг для этого человека.

Ваш ответ очень хорошо подходит тем, кто находится в традиции Церкви и просто пытается найти для себя ответ на вопрос, который их волнует. А если, предположим, я решил подарить книгу человеку, который еще только стоит на пути к Церкви и не имеет никакого представления о нашем церковном святоотеческом наследии, то какая это может быть книга, на Ваш взгляд? Может быть, это блаженный Августин, Иоанн Златоуст или тот же Иустин Попович? Хочется ведь, чтобы человек взял книгу в руки, открыл ее и она была бы ему понятна и близка.

Хорошо, что Вы упомянули блаженного Августина: его «Исповедь» поистине универсальный труд, который можно посоветовать действительно читать любому. Опять же нужно понимать, кому ты это даришь, какой человек перед тобой. Если он далек от философских вопросов, то книги Иустина Поповича будут странным для него подарком. А если перед вами человек, интересующийся культурой, философией, то книга преподобного Иустина «Философские пропасти» будет ответом ему на многие вопросы. Мне в свое время очень сильно помогла книга архимандрита Софрония Сахарова о преподобном Силуане Афонском, может быть, она станет для кого-нибудь тоже введением в Церковь, в ее глубокое аскетическое богословие. А возможно, самой важной книгой для кого-то будет книга «Беседа преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым», где раскрываются цели христианской жизни и достаточно глубоко говорится о тех вещах, которые открываются не сразу, а через несколько лет после пребывания в Церкви, но они поражают и вдохновляют многих людей.

Вы упомянули некоторые книги, повлиявшие на Вас, может, Вы расскажете нам о своем опыте чтения святых отцов и о Вашем пути в Церкви? Кто из святых отцов «сопровождал» Вас на пути становления как христианина?

Я только что говорил Вам про Силуана Афонского - наверное, это был один из самых важных моих святых во время моего становления как христианина. Вообще очень сильно на меня повлияла в этом отношении святая Гора Афон. Когда-то я, еще не будучи глубоко воцерковленным, делая свои первые шаги в Церкви, попал по Божиему промыслу на Афоне в русский Пантелеимонов монастырь, в котором как раз и подвизался преподобный Силуан Афонский. Я тогда еще ничего о нем не читал, но эти две недели перевернули мой мир души. К тому времени мною уже было что-то прочитано о древних подвижниках: я пытался читать «Лествицу», какие-то аскетические труды - так, чисто из интереса... Я увидел на Афоне мир, где люди живут так, как написано в древних патериках, и на меня это очень сильно повлияло, поэтому преподобный Силуан Афонский стал для меня одним из самых важных в моем становлении, впрочем, так же, как и преподобный Серафим Саровский. Мне в свое время подарили книгу о нем с достаточно подробным житием и некоторыми его трудами, которая мне очень полюбилась. А когда я ходил в храм, в Иоанновский монастырь, что на Карповке, то всегда становился у иконы преподобного Серафима Саровского. Вообще вот эта русская культура Иисусовой молитвы именно в нашем восприятии оказалась тем фактором, который и привел меня в Церковь. Хотя, может быть, это мне так кажется и Бог сделал все как-то иначе - я не знаю.

Если человек хочет познакомиться со святоотеческим наследием, но не знает, с чего начать, может быть, ему посоветовать начать читать какие-то сборники трудов святых отцов или те же самые патерики?

Сейчас выходит очень много разных сборников с избранными трудами святых отцов, иногда даже с небольшими отрывками из их творений. Если мы достаточно хорошо знаем характер человека, то можем подобрать святого отца, который будет ему близок духовно, и подарить его книгу. Очень важно найти то, что будет соответствовать его эстетическому вкусу, потому что при таком количестве выпускаемых изданий человек может в первую очередь смотреть на обложку.

Замечательно, что сейчас в издаваемой литературе появились труды отца Гавриила Бунге, подвизающегося в горах Швейцарии. Он занимается изучением Евагрия Понтийского и вообще святоотеческой письменности того времени и той области, где жили монахи-пустынники. У отца Гавриила вышла серия маленьких книг, где он пытается рассуждать о вопросах, важных для современного человека. Мы часто встречаем у святых отцов такое понятие, как уныние. А ведь многие, когда приходят на исповедь, говорят: «Батюшка, меня уныние беспокоит». У отца Гавриила вышла книга с названием «Тоска, уныние, депрессия». На самом деле мы чаще сейчас слышим слово «депрессия», а под унынием люди чаще всего подразумевают что-то другое: какую-то печаль, усталость, отсутствие интереса. А то, что действительно волнует человека, так это депрессия. Если у него на самом деле она есть, то можно подарить ему эту книгу с таким броским названием, яркой обложкой, и он сможет увидеть, что ответы на все волнующие его вопросы уже даны, просто ему нужно найти их в книге. Повторюсь, что очень важно понимать, что беспокоит сейчас конкретного человека, а иначе можно впустую потратить время, пытаясь постоянно давать общие ответы на общие вопросы и попадать мимо цели.

В наши дни киноиндустрия интересуется Священным Писанием, библейской историей, образом Господа нашего Иисуса Христа. Все, наверное, смотрели «Страсти Христовы», а не так давно вышел фильм «Исход», где рассказывается о выходе израильского народа из Египта, о подвиге Моисея и его послушании. Он снят в жанре боевика, но тем не менее сам факт того, что такой фильм есть, заслуживает внимания. Знаю, что были сняты фильмы о ветхозаветных праведниках и пророках, к примеру о царе Давиде или о Ное, а снималось ли кино о святых отцах? Насколько было бы актуальным обогатить кинематограф фильмами о подвижниках и учителях Церкви? Я спрашиваю Вас об этом потому, что мы знаем из житий святых отцов, насколько их жизни были очень непростыми и многие из них претерпели мучения, страдания, но остались верными Христу.

Такие фильмы есть. К примеру, был снят прекрасный фильм о блаженном Августине, где рассказывается о его жизни, приводится много цитат из его «Исповеди». Мне кажется, что направленность таких фильмов должна быть прежде всего миссионерской, а человеку воцерковленному они, в принципе, особо не нужны - ему лучше прочитать труды самого святого отца, потому что из книги он почерпнет для себя гораздо больше, чем из киноленты. А вот тем, кто далек от Церкви, очень важно показать, что христиане не являются какими-то маргиналами, чуждыми совсем этого мира, они не вне мира в каком-то смысле: от мира, не от мира, но в этом мире пребывающие. Это было важно для отцов III, IV веков. Иустин Философ писал в своих «Апологиях», что мы, христиане, так же размышляем над важными вопросами, как и остальные люди, и поэтому, на мой взгляд, нужно снимать такие фильмы. Но процесс их создания достаточно сложен, как сложно преподавание патрологии: очень трудно рассказать об отце так, чтобы он, оставаясь святым, при этом был показан человеком. Это действительно большая задача, которая бывает под силу только глубоким режиссерам. Ведь важно, чтобы при этом не было опошления, потому что часто получается так, когда берется высокая тема, задается высокая планка, а человек до нее не дотягивает, тогда все усилия тратятся впустую, а на экраны выходит плохой фильм.

Если говорить о фильмах, то можно вспомнить те, в которых проводились параллели с происходящим в христианской истории: например, «Бен-Гур». Есть несколько фильмов, рассказывающих о первых веках христианства. И важно, когда режиссер-христианин снимает кино на историческую тему, в котором покажет нам не напрямую жизнь известного святого отца (потому что вряд ли кто-то пойдет смотреть на фильм с названием «Преподобный Иустин Философ»), а какую-нибудь историю из того времени, тогда многие захотят посмотреть. Ведь это можно представить ярко, красиво, интересно и захватывающе, а кроме того, еще донести до человека что-то важное о христианстве.

Мне кажется, эта тема очень интересная. Очень важно, чтобы режиссер был христианином и смог подобрать хороших сценаристов, чтобы тема не опошлялась, а сам фильм не превратился в какой-нибудь фарс, издевательство над христианством.

- Дай Бог, чтобы такие режиссеры и сценаристы у нас появились! Может быть, они сейчас возрастают и задумываются над такими вопросами, над темами, которые можно было бы поднять в кинематографе. Мне кажется, интересно было бы снять фильм о жизни и мученической кончине святителя Игнатия Богоносца - это такая яркая история на заре христианства!
В завершение нашей передачи хотелось бы сказать: мы находимся в преддверии Великого поста, что бы Вы хотели пожелать нашим телезрителям в рамках нашей сегодняшней темы?

Хотелось бы, чтобы каждый из нас, заглянув в свое сердце, нашел ту самую проблему, которая его волнует и с которой ему тяжело справиться, а затем постарался бы найти такого святого отца, глубоко над ней задумывавшегося, и поставил себе цель прочитать за Великий пост то или иное произведение. Можно выделить конкретное время и исходя из своей нагрузки, может быть, 15 - 20 минут каждый день читать по нескольку страниц этого текста, пытаясь найти ответ на вопрос, стараясь решить проблему. Возможно, это сразу не получится, не нужно из-за этого расстраиваться и переживать. Надо поставить себе некую высшую цель и определить небольшие задачи, которые помогут ее достичь. Пускай одной из них станет задача прочитать книгу святого отца, отвечающего на тот вопрос, который сейчас волнует. Не просто так прочитать - лишь бы прочитать, а для того, чтобы разобраться в себе и постараться исправиться.

Ведущий Михаил Проходцев
Расшифровка: Евгения Осипцова