Страшный суд после смерти когда. Когда будет страшный суд? Изгнанные за правду

07.09.2019

Что такое Страшный Суд? Божий суд не есть ли встреча с Богом? Или мрачные картины с мучениями грешников Босха правдивы? Ждем ли мы воскресения мертвых или существования в вечных мучениях? Предстанем ли мы перед престолом Праведного Господа или нас ждет вечное наказание? Своим мнением поделится протодиакон Андрей Кураев в книге “Если Бог есть Любовь”.

Что такое Страшный Суд?

Воскресенье за неделю перед Великим постом носит название Недели мясопустной (в этот день последний раз до Пасхи можно есть мясо), или неделей о Страшном суде. Что же такое – Страшный суд?

Услышав про “страшный суд”, положено испытывать страх и трепет. “Страшный Суд” – последнее, что предстоит людям. Когда истечет последняя секунда существования Вселенной, люди будут воссозданы, тела их вновь соединятся с душами – чтобы все-все смогли предстать для отчета перед Творцом…

Впрочем, я уже ошибся. Я ошибся, когда сказал, что люди воскреснут для того, чтобы быть приведенными на Страшный Суд. Если принять такую логику, то о христианском богословии придется сказать нелицеприятную вещь: оказывается, оно представляет своего Бога в довольно неприглядном виде. Ведь “мы и просто грешного человека никогда бы не похвалили за такое дело, если бы он вынул из могилы труп своего врага, чтобы по всей справедливости воздать ему то, чего он заслужил и не получил во время земной жизни своей” . Грешники воскреснут не для того, чтобы получить воздаяние за грешную жизнь, а наоборот – потому именно они и получат воздаяние, что они непременно воскреснут из мертвых.

К сожалению, мы – бессмертны. К сожалению – потому что порой очень хотелось бы просто уснуть – да так, чтобы никто больше про мои гадости мне не напоминал… Но Христос воскрес. А поскольку Христос объемлет Собою все человечество, то, значит и мы никак не сможет уместиться в могилу, остаться в ней. Христос нес в Себе всю полноту человеческой природы: та перемена, которую Он совершил в самой сущности человека, однажды произойдет внутри каждого из нас, поскольку мы тоже – человеки. Это значит, что все мы теперь носители такой субстанции, которая предназначена к воскресению.

Оттого и ошибочно считать, что причина воскресения – суд (“Воскресение будет не ради суда” – сказал христианский писатель еще второго столетия Афинагор (О воскресении мертвых, 14)) . Суд – не причина, а следствие возобновления нашей жизни. Ведь жизнь наша возобновится не на земле, не в привычном нам мире, заслоняющем от нас Бога. Воскреснем мы в мире, в котором “будет Бог все во всем” (1Кор.15:28).

Страшный Суд: если будет воскресение – то будет и встреча с Богом

А, значит, если будет воскресение – то будет и встреча с Богом. Но встреча с Богом – встреча со Светом. Тем Светом, который освещает все и делает явным и очевидным все, даже то, что мы хотели скрыть порой даже от самих себя… И если то, постыдное, еще осталось в нас, еще продолжает быть нашим, еще не отброшено от нас нашим же покаянием – то встреча со Светом причиняет муку стыда. Она становится судом. “Суд же состоит в том, что свет пришел в мир” (Ин.3:19)

Но все же – только ли стыд, только ли суд будут на той Встрече? В XII веке армянский поэт (у армян он считается еще и святым) Грегор Нарекаци в своей “Книге скорбных песнопений” написал:

Мне ведомо, что близок день суда,
И на суде нас уличат во многом…
Но Божий суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет суд? – Я поспешу туда!
Я пред Тобой, о, Господи, склонюсь,
И, отрешась от жизни быстротечной,
Не к Вечности ль Твоей я приобщусь,
Хоть эта Вечность будет мукой вечной?

И в самом деле время Суда – это время Встречи. Но что же более пленяет мое сознание, когда я помышляю о ней? Правильно ли, если сознание моих грехов заслоняет в моем уме радость от встречи с Богом? К чему прикован мой взгляд – к моим грехам или к Христовой любви? Что первенствует в палитре моих чувств – осознание любви Христа или же мой собственный ужас от моего недостоинства?

Именно раннехристианское ощущение смерти как Встречи , вырвалось однажды у московского старца о. Алексия Мечева. Напутствуя только что скончавшегося своего прихожанина, он сказал: “День разлуки твоей с нами есть день рождения твоего в жизнь новую, бесконечную. Посему, со слезами на глазах, но приветствуем тебя со вступлением туда, где нет не только наших скорбей, но и наших суетных радостей. Ты теперь уже не в изгнании, а в отечестве: видишь то, во что мы должны веровать; окружен тем, что мы должны ожидать” .

С Кем же эта долгожданная Встреча? С Судьей, который поджидал нашей доставки в его распоряжение? С Судьей, который не покидал своих стерильно-правильных покоев и теперь тщательно блюдет, чтобы новоприбывшие не запятнали мир идеальных законов и правд своими совсем не идеальными деяниями?

Опять же в древности преп. Исаак Сирин говорил, что Бога не стоит именовать “справедливым”, ибо судит Он нас не по законам справедливости, а по законам милосердия, а уже в наше время английский писатель К.С. Льюис в своей философской сказке “Пока мы лиц не обрели” говорит: “Надейся на пощаду – и не надейся. Каков ни будет приговор, справедливым ты его не назовешь. – Разве боги не справедливы? – Конечно, нет, доченька! Что бы сталось с нами, если бы они всегда были справедливы?”

Конечно, справедливость есть в Том Суде. Но справедливость эта какая-то странная. Представьте, что я – личный друг Президента Б.Н. Мы вместе проводили “реформы”, вместе – пока ему позволяло здоровье – играли в теннис и ходили в баню… Но тут журналисты накопали на меня “компромат”, выяснили, что я принимал “подарки” в особо крупных размерах… Б.Н. вызывает меня к себе и говорит: “Понимаешь, я тебя уважаю, но сейчас выборы идут, и я не могу рисковать. Поэтому мы с тобой давай такую рокировочку сделаем… Я тебя на время в отставку отправлю…”. И вот сижу я уже в отставке, регулярно беседую со следователем, жду суда… Но тут Б.Н. звонит мне и говорит: “Слушай, тут Европа требует, чтобы мы приняли новый Уголовный Кодекс погуманнее, подемократичнее. Тебе все равно ща делать нечего, так, может, напишешь на досуге?”. И вот я, будучи подследственным, начинаю писать Уголовный Кодекс. Как вы думаете, что я напишу, когда дойду до “моей” статьи?..

Страшный Суд – приговор?

Не знаю, насколько реалистичен такой поворот событий в нашей таинственной политике. Но в нашей религии Откровения все обстоит именно так. Мы – подсудимые. Но подсудимые странные – каждому из нас дано право самому составить список тех законов, по которым нас будут судить. Ибо – “каким судом судите, таким и будете судимы”. Если я при виде чьего-то греха скажу: “Вот это он напрасно… Но ведь и он – человек…” – то и тот приговор, который я однажды услышу над своей головой, может оказаться не уничтожающим.

Ведь если я кого-то осуждал за его поступок, показавшийся мне недостойным, значит, я знал, что это грех. “Смотри – скажет мне мой Судия – раз ты осуждал, значит, ты был осведомлен, что так поступать нельзя. Более того – ты не просто был осведомлен об этом, но ты искренне принял эту заповедь как критерий для оценки человеческих поступков. Но отчего же сам ты затем так небрежно растоптал эту заповедь?

Как видим, православное понимание заповеди “не суди” близко к кантовскому “категорическому императиву”: прежде, чем что-то сделать или решить, представь, что мотив твоего поступка вдруг станет всеобщим законом для всей вселенной, и все и всегда будут руководствоваться им. В том числе и в отношениях с тобой…

Не осуждай других – не будешь сам осужден. От меня зависит, как Бог отнесется к моим грехам. Есть у меня грехи? – Да. Но есть и надежда. На что? На то, что Бог сможет оторвать от меня мои грехи, выбросить их на помойку, но для меня самого открыть иной путь, чем для моих греховных дел. Я надеюсь, что Бог сможет растождествить меня и мои поступки. Перед Богом я скажу: “Да, Господи, были у меня грехи, но мои грехи – это не весь я!”; “Грехи – грехами, но не ими и не для них я жил, а была у меня идея жизни – служение Вере и Господу!”

Но если я хочу, чтобы Бог так поступил со мной, то и я должен так же поступать с другими . Христианский призыв к неосуждению есть в конце концов способ самосохранения, заботы о собственном выживании и оправдании. Ведь что такое неосуждение – “Порицать – значит сказать о таком-то: такой-то солгал… А осуждать – значит сказать, такой-то лгун… Ибо это осуждение самого расположения души его, произнесение приговора о всей его жизни. А грех осуждения столько тяжелее всякого другого греха, что сам Христос грех ближнего уподобил сучку, а осуждение – бревну” . Вот так и на суде мы хотим от Бога той же тонкости в различениях: “Да, я лгал – но я не лжец; да, я соблудил, но я не блудник; да, я лукавил, но я – Твой сын Господи, Твое создание, Твой образ… Сними с этого образа копоть, но не сжигай его весь!”

И Бог готов это сделать. Он готов переступать требования “справедливости” и не взирать на наши грехи. Справедливости требует диавол: мол, раз этот человек грешил и служил мне, то Ты навсегда должен оставить его мне . Но Бог Евангелия выше справедливости. И потому, по слову преп. Максима Исповедника, “Смерть Христа – суд над судом” (Максим Исп. Вопросоответ к Фалассию, 43).

В одном из слов св. Амфилохия Иконийского есть повествование о том, как диавол удивляется милосердию Божию: зачем Ты принимаешь покаяние человека, который уже много раз каялся в своем грехе, а потом все равно возвращался к нему? И Господь отвечает: но ты же ведь принимаешь каждый раз к себе на служение этого человека после каждого его нового греха. Так почему же Я не могу считать его Своим рабом после его очередного покаяния?

Итак, на Суде мы предстанем пред Тем, чье имя – Любовь. Суд – встреча со Христом.

Собственно, Страшный, всеобщий, последний, окончательный Суд менее страшен, чем тот, который происходит с каждым сразу после его кончины… Может ли человек, оправданный на частном суде, быть осужденным на Страшном? – Нет. А может ли человек, осужденный на частном суде, быть оправдан на Страшном? – Да, ибо на этой надежде и основываются церковные молитвы за усопших грешников. Но это означает, что Страшный Суд – это своего рода “апелляционная” инстанция. У нас есть шанс быть спасенными там, где мы не можем быть оправданными. Ибо на частном суде мы выступаем как частные лица, а на вселенском суде – как частички вселенской Церкви, частички Тела Христова. Тело Христа предстанет пред Своим Главой. Поэтому и дерзаем мы молиться за усопших, ибо в свои молитвы мы вкладываем вот какую мысль и надежду: “Господи, может быть сейчас это человек не достоин войти в Твое Царство, но ведь он, Господи, не только автор своих мерзких дел; он еще и частица Твоего Тела, он частица твоего создания! А потому, Господи, не уничтожай творение рук Твоих. Своею чистотою, Своею полнотою, святостью Твоего Христа восполни то, чего не доставало человеку в этой его жизни!”.

Мы дерзаем так молиться потому, что убеждены, что Христос не желает отсекать от Себя Свои же частички. Бог всем желает спастися… И когда мы молимся о спасении других – мы убеждены, что Его желание совпадает с нашим… Но есть ли такое совпадение в других аспектах нашей жизни? Всерьез ли желаем ли спастись мы сами?..

Кто нас судит?

Для темы же о Суде важно помнить: судимы мы Тем, Кто выискивает в нас не грехи, а возможность примирения, сочетания с Собой…

Когда мы осознали это – нам станет понятнее отличие христианского покаяния от светской “перестройки”. Христианское покаяние не есть самобичевание. Христианское покаяние – это не медитация на тему: “Я – сволочь, я – ужасная сволочь, ну какая же я сволочь!” Покаяние без Бога может убивать человека. Оно становится серной кислотой, по каплям падающей на совесть и постепенно разъедающей душу. Это случай убийственного покаяния, которое уничтожает человека, покаяния, которое несет не жизнь, но смерть. Люди могут узнать о себе такую правду, которая может их добить (вспомним рязановский фильм “Гараж”).

Недавно я сделал поразительное для меня открытие (недавно, – по причине своего, увы, невежества): я нашел книгу, которую я должен был прочитать еще в школе, а вчитался в нее только сейчас. Эта книга поразила меня оттого, что прежде мне казалось, что ничего глубже, психологичнее, ничего более христианского и православного, чем романы Достоевского, быть в литературе не может. Но эта книга окзалась более глубокой, чем книги Достоевского. Это “Господа Головлевы” Салтыкова-Щедрина – книга, которую читают в начале и которую не дочитывают до конца, потому что советские школьные программы превратили историю русской литературы в историю антирусского фельетона. Поэтому христианский смысл, духовное содержание произведений наших величайших русских писателей были забыты. И вот в “Господах Головлевых” изучают в школе первые главы, главы страшные, беспросветные. Но не читают конец. А в конце тьмы еще больше. И эта тьма тем страшнее, что она сопряжена с …покаянием.

У Достоевского покаяние всегда на пользу, оно всегда к добру и исцелению. Салтыков-Щедрин описывает покаяние, которое добивает… Сестра Порфирия Головлева соучаствовала во многих его мерзостях. И вдруг она прозревает и понимает, что именно она (вместе с братом) виновата в гибели всех людей, которые встречались им на жизненном пути. Казалось бы, так естественно было предложить здесь линию, скажем, “Преступления и наказания”: покаяние – обновление – воскресение. Но – нет. Салтыков-Щедрин показывает страшное покаяние – покаяние без Христа, покаяние совершаемое перед зеркалом, а не перед ликом Спасителя. В христианском покаянии человек кается перед Христом. Он говорит: “Господи, вот во мне это было, убери это от меня. Господи, не запомни меня таким, каким я был в эту минуту. Сделай меня другим. Сотвори меня другим”. А если Христа нет, то человек, как в зеркало, насмотревшись в глубины своей дел, окаменевает от ужаса, как человек, насмотревшийся в глаза Медузе-Горгоне. И вот точно также сестра Порфирия Головлева, осознав глубину своего беззакония, лишается последней надежды. Она все делала ради себя, а познав себя, видит бессмыслицу своих дел… И кончает жизнь самоубийством. Неправедность ее покаяния видна из второго покаяния, описанного в “Господах Головлевых”. На страстной седмице в Великий Четверг, после того, как в доме у Головлева священник читает службу “Двенадцати Евангелий”, “Иудушка” всю ночь ходит по дому, он не может уснуть: он слышал о страданиях Христа, о том, что Христос прощает людей, и в нем начинает шевелиться надежда – неужели же и меня он может простить, неужели же и для меня открыта возможность Спасения? И на следующий день поутру он бежит на кладбище и умирает там на могиле своей матери, прося у нее прощения…

Только Бог может сделать бывшее небывшим. И потому только через обращение к Тому, Кто выше времени, можно избавиться от кошмаров, наползающих из мира уже свершившегося. Но, чтобы Вечность могла принять в себя меня, не принимая мои дурные дела, я сам должен разделить в себе вечное от преходящего, то есть – образ Божий, мою личность, дарованные мне от Вечности, отделить от того, что я сам натворил во времени. Если я не смогу совершить это разделение в ту пору, пока еще есть время (Еф.5:16), то мое прошлое гирей потянет меня ко дну, ибо не даст мне соединиться с Богом.

Вот ради того, чтобы не быть заложником у времени, у своих грехов, совершенных во времени, человек и призывается к покаянию.

В покаянии человек отдирает от себя свое дурное прошлое. Если ему это удалось – значит, его будущее будет расти не из минуты греха, а из минуты покаянного обновления. Отдирать от себя кусочек самого себя же – больно. Иногда этого смертельно не хочется. Но тут одно из двух: или то мое прошлое пожрет меня, растворит в себе и меня и мое будущее, и мою вечность, или же я смогу пройти через боль покаяния. “Умри прежде смерти, потом будет поздно” – говорит об этом один из персонажей Льюиса .

Хочешь, чтобы Встреча не стала Судом? Что ж, совмести в своем совестном взгляде две реалии. Первое: покаянное видение и отречение от своих грехов; второе: Христа, перед Ликом Которого и ради Которого должно произнести слова покаяния. В едином восприятии должны быть даны – и любовь Христа и мой собственный ужас от моего недостоинства. Но все же – Христова любовь – больше… Ведь Любовь – Божия, а грехи – только человеческие… Если мы не помешаем Ему спасти и помиловать нас, поступить с нами не по справедливости, а по снисхождению – Он это сделает. Но не сочтем ли мы себя слишком гордыми для снисхождения? Не считаем ли мы себя слишком самодостаточными для принятия незаслуженных даров?

Тут впору открыть евангельские заповеди блаженств и перечитать их внимательно. Это – перечень тех категорий граждан, которые входят в Царство Небесное, минуя Страшный Суд. Что общего у всех, перечисленных в этом списке? То, что они не считали себя богатыми и заслуженными. Блаженны нищие духом, ибо они на Суд не приходят, но проходят в Жизнь Вечную.

Явка на Страшный суд необязательна. Есть возможность ее избежать (см. Ин.5:29).

Примечания
137. Сочинения древних христианских апологетов. – СПб., 1895, сс.108-109.
138. Это литературный и весьма вольный перевод (Григор Нарекаци. Книга скорбных песнопений. Перевод Н. Гребнева. Ереван, 1998, с.26). Буквальный звучит иначе – сдержаннее и “православнее”: “но коли близок день суда Господня, то и ко мне приблизилось царство Бога воплотившегося, Кто найдет меня более повинным, нежели эдомитян и филистимлян” (Григор Нарекаци. Книга скорбных песнопений. Перевод с древнеармянского М.О. Дарбирян-Меликян и Л.А. Ханларян. М., 1988, с.30).
139. “Когда один из сослужителей наших, будучи изнурен немощию и смущенный близостью смерти, молился, почти уже умирая, о продолжении жизни, пред него предстал юноша, славный и величественный; он с некиим негодованием и упреком сказал умирающему: “И страдать вы боитесь, и умирать не хотите. Что же мне делать с вами?”… Да и мне сколько раз было открываемо, заповедуемо было непрестанно внушать, что не должно оплакивать братьев наших, по зову Господа отрешающихся от настоящего века… Мы должны устремляться за ними любовью, но никак не сетовать о них: не должны одевать траурных одежд, когда они уже облеклись в белые ризы” (св. Киприан Карфагенский. Книга о смертности // Творения священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М., 1999, с.302).
140. Прот. Алексий Мечев. Надгробная речь памяти раба Божия Иннокентия // Отец Алексий Мечев. Воспоминания. Проповеди. Письма. Париж. 1989, с.348.
141. св. Феофан Затворник. Творения. Собрание писем. вып.3-4. Псково-печерский монастырь, 1994. с.31-32 и 38.
142. “- Видишь, Алешечка, – нервно рассмеялась вдруг Грушенька, обращаясь к нему, – это только басня, но она хорошая басня, я ее, еще дитей была, от моей Матрены, что теперь у меня в кухарках служит, слышала. Видишь, как это: “Жила-была одна баба злющая-презлющая и померла. И не осталось после нее ни одной добродетели. Схватили ее черти и кинули в огненное озеро. А ангел-хранитель ее стоит да и думает: какую бы мне такую добродетель ее припомнить, чтобы Богу сказать. Вспомнил и говорит Богу: она, говорит, в огороде луковку выдернула и нищенке подала. И отвечает ему Бог: возьми ж ты, говорит, эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянется, и коли вытянешь ее вон из озера, то пусть в рай идет, а оборвется луковка, то там и оставаться бабе, где теперь. Побежал ангел к бабе, протянул ей луковку: на, говорит, баба, схватись и тянись. И стал он ее осторожно тянуть и уж всю было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что ее тянут вон, и стали все за нее хвататься, чтоб и их вместе с нею вытянули. А баба-то была злющая-презлющая, и почала она их ногами брыкать: „Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша”. Только что она это выговорила, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и горит по сей день. А ангел заплакал и отошел” (Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. ч.3,3 // Полное собрание сочинений в 30 томах. Т.14, Лд., 1976, сс.318-319).
143. Льюис К.С Пока мы лиц не обрели // Сочинения, т.2. Минск-Москва, 1998, с.231.
144. “Авва Исаак Фивейский пришел в киновию, увидел брата, впадшего в грех, и осудил его. Когда возвратился он в пустыню, пришел Ангел Господень, стал пред дверьми его и сказал: Бог послал меня к тебе, говоря: спроси его, куда велит Мне бросить падшего брата? – Авва Исаак тотчас повергся на землю, говоря: согрешил пред Тобою, – прости мне! – Ангел сказал ему: встань, Бог простил тебе; но впредь берегись осуждать кого-либо, прежде нежели Бог осудит его” (Древний Патерик. М., 1899, с.144).
145. Св. Николай Японский. Запись в дневнике 1.1.1872 // Праведное житие и апостольские труды святителя Николая, архиепископа Японского по его своеручным записям. ч.1. Спб., 1996, с.11.
146. “Христос Евангелия. В Христе мы находим единственный по своей глубине синтез этического coлипсизма, бесконечной строгости к себе самому человека, то есть безукоризненно чистого отношения к себе самому, с этически-эстетическою добротою к другому: здесь впервые явилось бесконечно углубленное я-для-себя, но не холодное, а безмерно доброе к другому, воздающее всю правду другому как таковому, раскрывающее и утверждающее всю полноту ценностного своеобразия другого. Все Люди распадаются для Него на Него eдинственного и всех других людей, Его – милующего, и других – милуемых, Его – спасителя и всех других – спасаемых, Его – берущего на Себя бремя греха и искупления и всех других – освобожденных от этого бремени и искупленных. Отсюда во всех нормах Христа противопоставляется я и другой: абсолютная жертва для себя и милость для другого. Но я-для-себя – другой для Бога. Бог уже не определяется существенно как голос моей совести, как чистота отношения к себе самому, чистота покаянного самоотрицания всего данного во мне, Тот, в руки которого страшно впасть и увидеть которого – значит умереть (имманентное самоосуждение), но Отец Небесный, который надо мной и может оправдать и миловать меня там, где я изнутри себя самого не могу себя миловать и оправдать принципиально, оставаясь чистым с самим собою. Чем я должен быть для другого, тем Бог является для меня… Идея благодати как схождения извне милующего оправдания и приятия данности, принципиально греховной и непреодолеваемой изнутри себя самое. Сюда примыкает и идея исповеди (покаяния до конца) и отпущения. Изнутри моего покаяния отрицание всего себя, извне (Бог – другой) – восстановление и милость. Человек, сам может только каяться – отпускать может только другой… Только сознание того, что в самом существенном меня еще нет, является организующим началом моей жизни из себя. Я не принимаю моей наличности, я безумно и несказанно верю в свое несовпадение с этой своей внутренней наличностью. Я не могу себя сосчитать всего, сказав: вот весь я, и больше меня нигде и ни в чем нет, я уже есмь сполна. Я живу в глубине себя вечной верой и надеждой на постоянную возможность внутреннего чуда нового рождения. Я не могу ценностно уложить всю свою жизнь во времени и в нем оправдать и завершить ее сполна. Временно завершенная жизнь безнадежна с точки зрения движущего ее смысла. Изнутри самой себя она безнадежна, только извне может сойти на нее милующее оправдание помимо недостигнутого смысла. Пока жизнь не оборвалась в времени, она живет изнутри себя надеждой и верой в свое несовпадение с собой, в свое смысловое предстояние себе, и в этом жизнь безумна с точки зрения своей наличности, ибо эти вера и надежда носят молитвенный характер (изнутри самой жизни только молитвенно-просительные и покаянные тона)” (Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979, сс.51-52 и 112).
147. авва Дорофей. Душеполезные научения и послания. Троице-Сергиева Лавра. 1900, с.80.
148. См., например, Древний патерик. М., 1899, с.366.
149. Льюис К.С. Пока мы лиц не обрели // Сочинения, т.2. Минск-Москва, 1998, с.219.

_________________________

Из книги “Если Бог есть Любовь”.

митр.

свщ. Артемий Владимиров

схиархим.

мит. Иларион (Алфеев)

прот.

Стра́шный Суд – последний, всеобщий Суд Божий над миром, который состоится при втором (при этом все мертвые люди воскреснут, а живущие изменятся (), и каждому будет определена вечная участь по его делам (, ), словам () и помышлениям.

Святые Отцы говорили о том, что существует некая «память сердца», запечатлевающая все, всю нашу жизнь – и внутреннюю, и внешнюю. И вот на Страшном Суде как бы раскроется эта книга, написанная в глубинах нашей души, и только тогда мы увидим какие мы есть в самом деле, а не какими нас рисовала наша воспаленная . Тогда мы увидим, сколько раз Божия призывала нас ко спасению, наказывала, миловала нас, и как упорно мы сопротивлялись благодати и стремились только к и . Даже наши добрые дела мы увидим изъеденными, как червями, лицемерием, гордыней и тайным расчетом.

В то же время суд – это не только то, что будет после смерти. Суд совершается нами каждую секунду нашей земной жизни. Страшный суд – это не судебный процесс, а лишь окончательная констатация факта. Каждый из нас в течении жизни духовно определяется по отношению к Богу.

Почему Страшный Суд называется Страшным?

Возвещая о Втором Пришествии Мессии и последующем за этим событием всеобщим Судом пророки и апостолы называли этот «День» Днём Господним, великим и страшным ().

Этот День называется также и Днём гнева Божия (). Стало быть, название «Страшный» закрепилось за будущим Судом не потому, что Господь предстанет перед очевидцами в каком-то нарочито грозном виде. Он предстанет перед взором собравшихся в блеске Своей славы и величия, как Могущественный и Справедливый Судья. Это, конечно, вызовет у окружающих страх, у кого-то - благоговейный, а у кого-то - сильнейшую оторопь: «страшно впасть в руки Бога живаго!» ().

Ужас и беспокойный трепет будут сопровождать грешников и от знания того, что на этом Суде будут вскрыты, обнародованы, взвешены все их грехи (причём не только совершённые поступки, но и оставшиеся не реализованными: тайные греховные желания, мысли и помыслы), и за каждый придётся дать ответ перед неподкупным и нелицеприятным Судьей.

Кроме того Страшный Суд будет происходить публично, перед лицом всего мира: перед сонмом ангельских воинств, перед миллиардами людей, в том числе самыми близкими, родными. На этом последнем Суде грешник уже не сможет обмануть ни свою личную совесть, ни окружающих, ни, разумеется, Всевидящего Судью удобными для него оговорками и оправданиями. Светом Божественной Правды, Светом высветится всякий нераскаянный беззаконник, высветится каждое его преступление, действие или бездействие.

В некоторый город пришел корабль с невольниками, а в городе том жила одна святая дева, весьма внимавшая себе. Она, услышав, что пришел оный корабль, очень обрадовалась, ибо желала купить себе маленькую девочку, и думала: возьму и воспитаю её, как хочу, чтобы она вовсе не знала пороков мира сего. Она послала за хозяином корабля того и, призвав его к себе, узнала, что у него есть две маленькие девочки, именно такие, каких она желала, и тотчас с радостию отдала она цену за одну из них и взяла её к себе. Когда же хозяин корабля удалился из того места, где пребывала оная святая, и едва отошёл немного, встретила его одна блудница, совершенно развратная, и, увидев с ним другую девочку, захотела взять её; условившись с ним, отдала цену, взяла девочку и ушла с ней. Видите ли тайну Божию?

Видите ли суд Божий? Кто может объяснить это? Итак, святая дева взяла ту малютку, воспитала её в страхе Божием, наставляя её на всякое благое дело, обучая её иноческому житию и, кратко сказать, во всяком благоухании святых заповедей Божиих. Блудница же, взявши ту несчастную, сделала её орудием диавола. Ибо чему могла оная зараза научить её, как не погублению души своей? Итак, что мы можем сказать о страшной сей судьбе? Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это возможно! Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение? Возможно ли это? Одна знала о суде, о царстве Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, всё скверное, всё диавольское: как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом?

Итак, никакой человек не может знать судеб Божиих, но Он един ведает всё и может судить согрешение каждого, как Ему единому известно.
прп.

Мысли о смерти для обычного человека неприемлемы. Неизвестность, ужас перед физической болью, страх вытесняет тягостные думы на задворки сознания. Да и некогда подумать о последнем часе в суете повседневности.

Православному человеку намного сложнее. Он знает, что впереди его ждёт Страшный суд, на котором он ответит за все проступки, совершенные в жизни. Пугает не только страх наказания, но и чувство вины перед Тем, кто есть любовь.

Как проходит Божий суд после смерти?

Теряя близких, мы задумываемся о собственной кончине. Избежать ее не удастся никому – ни богатым, ни знаменитым, не праведникам. Что ждет там, за чертой? Что говорит православие о божьем суде? Сказано, что первые три дня душа умершего находится возле тела, на земле.

Душа вспоминает весь свой земной путь. По свидетельству Василия Нового, если человек умер без покаяния, его душа проходит двадцать испытаний, называемых мытарствами. Всем мытарства даны названия по : лжи, лености, гнева и прочих.

Следующие шесть дней душа проводит в раю, где забываются все земные скорби. Потом ей показывают ад с грешными людьми, их мучения. На третий, девятый день после смерти она предстает перед Господом. Через сорок дней после кончины вершится Божий суд, определяющий положение души.

В этот период близкие могут помочь умершему, читая акафисты и заказывая поминальную службу. После этого душа проводит время в ожидании своей участи на последнем суде.

События, предшествующие Страшному суду

О том, что после смерти каждого человека ожидает Страшный суд, упоминается ещё в Ветхом Завете. В Евангелии говорится, что судить людей будет не Бог Отец, а Иисус Христос, так как Он сын человеческий.

Православие учит, что в Судный день ожидается второе пришествие Иисуса Христа, во время которого он отделит праведных (овец) от грешников (козлищ ).

В Откровениях Иоанна Златоуста изложена последовательность событий Апокалипсиса. Его дата не известна никому, чтобы люди находились в осознанном состоянии и ежечасно делали выбор между добром и злом. По откровениям, конец света наступит не вдруг, ему предшествуют особенные события.

Во втором пришествии Спаситель будет держать книгу с семью печатями и светильник с семью факелами. Открытие каждой печати ведет к тому, что на человечество посылаются беды: болезни, землетрясения, голод, жажда, смерть, падающие кометы.

Совет. Сходите на исповедь! Покайтесь, все ваши грехи простятся, не ждите своей смерти, там покаяться уже невозможно.

Придет семь ангелов, и дадут сигнал к концу света: сгорит третья часть деревьев и трава, сделается кровавым третья часть моря и погибнут суда. Затем станет горькой вода и погибнут люди, которые ее пьют.

При звуке трубы четвертого ангела будут затмения, пятый открывает путь саранче в железных доспехах, подобной скорпионам. Саранча будет жалить людей в течении пяти месяцев. Последние два испытания будут в том, что человечество настигнут болезни и всадники в доспехах на конях, источающие дым и серу.

Появление седьмого ангела возвестит о том, что Царство Христа наступило. Видение Иоанном «жены, облеченной в солнце», многие богословы трактуют, как появление церкви, которая поможет спастись. Сражение Архангела Михаила со змеем и его торжество над ним символизирует победу над дьяволом.

Как пройдет Страшный Суд?

Православная церковь учит, что в судный день восстанут все мертвые и придут к престолу Божьему. Господь соберет всех и будет спрашивать о всех деяниях, совершенных при жизни.

Если сердце человека исполнено любви, он останется по правую руку от Иисуса Христа, и будет пребывать с ним в Его Царстве. Не раскаявшиеся грешники обречены на мучения. В Откровении сказано, что 144 тысячи человек не постигнут муки Апокалипсиса. После Страшного божьего суда не будет ни греха, ни скорби.

Как спастись человеку до Страшного суда?

В христианстве говорится, что надежда на спасение есть. Более того, страшный суд православие ждет с радостью, так как он есть знамение рассвета – Царства Божьего на земле. Истинно верующий человек надеется на скорую встречу с Христом.

Главная мера, которой будет мерить Высший Судья – милосердие. Если ходить в церковь, поститься, молиться, часто исповедоваться и причащаться, можно смело надеяться на самое лучшее на страшном суде. Бог сделал человека свободным, он вправе выбрать греховное состояние, но оно лишает надежды на спасение. Искреннее покаяние, исповедь и причастие, добрые дела приближают человека к Богу, очищает и исцеляет его.

Отличает православного человека постоянный внутренний самоконтроль своего душевного состояния. В Писании сказано, что до Страшного суда в мир придут антихрист и лжепророки. И на землю придет дьявол, и будет бесчинствовать в предчувствии второго пришествия Христа.

Поэтому искушение каждого человека проходит ежеминутно. Стоит задуматься в ответ на каждый позыв к греху, чью волю исполнять – божественную, или бесовскую. Как говорится в православии, бесовское племя изгоняется молитвой и постом.

Наказания в жизни человека нет – есть лишь уроки. Если человек испытывает негативные чувства, значит, он перекрыл доступ Божественной любви в свое сердце. Ежедневно Бог приходит к нам в образе других людей.

Григорий Двоеслов: кончина мира - радость и веселье

Те, которые любят Бога, получают повеление радоваться и веселиться о кончине мира, потому что они тотчас обретают Того, Кого любят, когда преходит (уходит) тот, кого они не любили. Невозможно, чтобы верный, желающий видеть Бога, скорбел о потрясениях мира, зная, что при этих потрясениях он скончавается. Но написано: иже восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак.5:4). Следовательно, кто не радуется приближению кончины мира, тот обнаруживает, что он друг сего последнего, а через это самое является врагом Божиим. Но прочь эта мысль от умов верующих, прочь от тех, которые по вере знают, что есть иная жизнь, а по делам любят ее. Ибо скорбеть о разрушении мира свойственно тем, которые корни сердца своего всадили в любовь к нему, которые не желают будущей жизни, которые даже не верят бытию ее

Профессор Осипов: Суд - это любовь

Что означает этот Суд? Не подумаем, что в течение всей человеческой истории Бог был любовью, а теперь уж, извините, - наступило время только правды. Ничего подобного! Свт. Иоанн Златоуст прекрасно сказал о справедливости Бога по отношению к человеку: “Если ты требуешь справедливости [Бога], то по закону правды нам следовало бы ещё в начале тотчас погибнуть”. Неразумно представлять Бога на этом Суде как какую-то греческую богиню правосудия Фемиду с завязанными глазами. Страшным судом этот последний акт в истории человечества, открывающий и начало его вечной жизни, называется потому, что здесь при последней трубе (1Кор.15;52) каждой личностью будет принято окончательное решение - быть ей с Богом или навсегда уйти от Него и остаться «вне» Царства. Но Христос и на Последнем суде останется неизменной Божественной любовью, которая примет каждого, хотящего истины, любви и света, и не нарушит свободы человеческой воли

Митрополит Иларион (Алфеев): не гадать о сроках, а жить сейчас

Каждый человек должен прежде всего задумываться о смысле собственной жизни. Ведь мы можем дождаться конца света, а можем и не дождаться его. Но каждый из нас непременно дождется собственного конца. И для каждого из нас собственная смерть и будет тем концом света, который означает переход в иную жизнь. Поэтому мы должны думать не о том, когда это произойдет, как это произойдет, а о том, как мы живем, какова ценность нашей жизни, что мы делаем для того, чтобы оправдать свое существование, что мы делаем в этой земной жизни для того, чтобы наша жизнь после смерти была вечным блаженством, а не вечными муками? Что мы делаем для того, чтобы Страшный суд для нас был не страшным, а спасительным, был бы переходом в вечность?

Сергий Булгаков: ожидание Конца - мера любви ко Христу

Временами чувство ожидания Христа Грядущего, с молитвой «ей, гряди, Господи Иисусе», загорается в душах, озаряя их своим потусторонним светом. Это чувство неистребимо и должно быть неослабным в христианском человечестве, ибо оно есть, в известном смысле, мера его любви ко Христу. Впрочем, эсхатологизм может иметь два образа, светлый и темный. Последний имеет место тогда, когда он возникает вследствие исторического испуга и некоторой религиозной паники: таковы, например, русские раскольники — самосожигатели, которые хотели истребить себя, чтобы спастись от воцарившегося антихриста. Но эсхатологизму может (и должен) быть свойствен светлый образ устремленности ко Христу Грядущему. По мере того как мы движемся в истории, мы идем к Нему навстречу, и лучи, идущие от Его грядущего пришествия в мир, становятся ощутимы. Может быть, впереди предстоит еще новая эпоха в жизни Церкви, осиянная этими лучами. Ибо второе пришествие Христа есть не только страшное для нас, ибо Он грядет как Судия, но и славное, ибо Он грядет во Славе Своей, и эта Слава есть и прославление мира и полнота свершения всего творения. Прославленность, присущая воскресшему телу Христову, сообщится чрез него всему творению, явится новое небо и новая земля, преображенная и как бы воскресшая со Христом и Его человечеством. Это произойдет в связи с воскресением мертвых, которое совершится Христом чрез ангелов Его.

Николай Бердяев: Царство Божье - катастрофа мира сего

Евангельские заветы совершенно неосуществимы и непосильны как правила. Но невозможное для человека возможно для Бога. Лишь во Христе и через Христа осуществляется совершенство, подобное совершенству Отца Небесного, и действительно наступает Царство Божье. В основе Евангелия не закон, хотя бы новый, а сам Христос, Его личность. Такова новая этика искупления и благодати. Но мы живем в двух планах, под законом и под благодатью, в порядке природном и в порядке духовном, и в этом безмерная трудность и сложность жизни христианина в мире. Под властью закона живет человеческое общество, строит свои царства и цивилизации. И евангельское откровение о Царстве Божьем для всей этой строящейся в порядке закона жизни есть катастрофа, есть апокалипсис и страшный суд

А вы знаете, что после того, как Сатана будет побежден, а праведники воскреснут, у обычных жителей земли будет еще целая 1000 лет передышки до настоящего Конца Света? И тогда уже все совсем неотвратимо: мертвые, восстающие из гробов, грешники в адском пламени и так далее. Изучим.

В было про то, как Антихриста (Зверя из моря) и Лжепророка (Зверя из земли) бросили в озеро кипящей серы. Однако Сатана пока еще оставался непобежденным. Вот пришел и его черед.

Глава 20 (современный перевод)

1 И я увидел, что с неба спускается ангел с ключом от Бездны, в руке у него большая цепь.

Упомянутая Бездна -- это не ад, а совершенно отдельное место, огромная пещера под поверхностью земли, где содержались особенные грешники, а также всякая нечисть (в одной из прошлых глав ее распечатала упавшая звезда, и поползла саранча оттуда).

Витраж Йоркского собора, 1408

2 Он схватил дракона - это древний Змей, то есть Дьявол и Сатана, - связал его на тысячу лет,

Ангел (предположительно Михаил) борется с Сатаной и заковывает его в цепи.

Уильям Блейк, ок. 1805

3 бросил в Бездну, запер и сверху запечатал печатью, чтобы он не вводил народы в обман, пока не пройдет тысяча лет.

Печать, которой будет запечатана Бездна (часто вход в нее рисуют похожей на колодец, или на пещеру), это аналог печати, которой был запечатан Гроб Господен - для контроля. Здесь Сатана неправильный нарисован -- по тексту это должен быть девятиглавый Красный дракон, знакомый нам уже.

Лютеровская библия, 1534

Потом его надо будет освободить ненадолго.

В стихе выше сразу дается пророчество, что Сатана все-таки не побежден окончательно. А вот здесь Дракон-Сатана корректно нарисован, даже с рогами и коронами.

Худ. Родни Мэтьюс, наши дни.

4 И я увидел престолы, на которые сели те, кому дана власть судить.

Бог сидит в центре на троне, но вокруг него уже не 24 старца, к которым мы привыкли, а новые судьи.

Илл. из старообрядческой книги.

Это души обезглавленных за свидетельство об Иисусе и за Слово Божье; они не поклонились зверю и его изображению и не поставили себе клейма на лоб и на руку.

История этих судий: в нижнем регистре им рубят головы за отказ поклониться Зверю из моря . Слева, как обычно, стоит свидетель-Иоанн. В центральном регистре летит Ангел, у него в руках полотнище с душами этих верующих мучеников. И, наконец, наверху они сидят уже в образе судий.

Миниатюра 13 века

Они возвратились к жизни и царствовали с Христом тысячу лет. 5 А остальные мертвые не возвратились к жизни, пока не пройдет тысяча лет. Это первое воскресение

В центре возлежит Христос, по бокам фигуры взрослых - это воскресшие судьи, бывшие мученики за Христову веру. Голые младенцы -- изображения воскресающих душ. Под ними -- гробы с мертвыми телами. Эти иллюстрации подразумевают, что данное первое воскресение не будет телесным. «Остальные мертвые», которых не воскресили, это и язычники, и веровшие в Христа, но не ставшие мучениками за веру, а умершие своей смертью.

Апокалипсис Douce, 13 век

6 Счастлив и свят тот, кто получит жизнь при первом воскресении! Над ними вторая смерть не имеет власти, и они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать вместе с Ним тысячу лет.

Сидеть с Христом и быть его судьями священниками на небе он еще до Распятия обещал своим апостолам, так что они в их числе будут. Вот эта фраза, что после «первого воскресения» начнется Тысячелетнее царство Бога, породило огромное количество теорий и течений (см. хилиазм или милленаризм), пересказывать даже не буду пытаться.

Фра Анжелико, «Страшный суд» (фрагмент) 1429

7 А когда пройдет тысяча лет, Сатану выпустят из тюрьмы,

Сатана (здесь не Дракон, а более привычный нам «ангел») не сам вырвался из Бездны, а был нарочно выпущен Божественными силами. Возможно, чтобы его возмездие постигло тех, кто за время Тысячелетнего царства слишком расслабился и начал грешить.

Худ. Берни, 19 век

8 и он опять отправится обманывать народы со всех четырех концов земли, то есть Гога и Магога, чтобы собрать их всех на войну.

Сатана соблазняет дикие народы из далеких степей и пустынь, названные «Гог и Магог» (также, как в Ветхом завете), идти воевать против Бога.

Миниатюра 13 века

Число их как песок морской. 9 Они покрыли собой всю землю и окружили стан святого народа и любимый город Божий.

У христиан есть стан (лагерь) и город (Иерусалим?), но их власть не распространяется на всю землю, а достаточно ограничена, так что Гог и Магог могут окружить их. Здесь эти племена ведомы Красным драконом, изображенным зеленым. Дракон выходит из Адской пасти (в левом нижнем углу), это так выпустившая его Бездна изображена.

Миниатюра 15 века.

Но с неба сошел огонь и пожрал их.

Апокалипсис герцогов Савойских, 15 век.

10 Дьявол, обманывавший их, был брошен в озеро с горящей серой,

где уже находится зверь с лжепророком.

Озеро с горящей серой, располагающееся в аду, здесь тоже изображено в виде Адской пасти: это две симметричные большие головы с огромными зубами, а также голубые головы в самом низу. Но эти головы не являются отдельными персонажами. Персонажи изображены в этой пасти, горящими в огне: внизу коричневый Дракон-Сатана с голубыми нимбами, левее повыше -- нижняя половина леопардового туловища Зверя из моря, тогда получается что лиловый -- это лжепророк-Зверь из земли. Красным крюком огонь поддерживает какой-то неназванный черт, обратите внимание, у него на попе тоже лицо.

Миниатюра 14 века

И будут их мучить днем и ночью во веки веков.

Здесь тоже изображена Адская пасть, но более подробно. Кроме Зверей там мучаются грешники, а огонь обслуживает множество чертей.

Georgios Klontzas, греческая икона «Страшного суда» 16 век

11 И я увидел огромный белый престол.

Белый престол символизирует неприступную чистоту. В этом триптихе слева, видимо, запятнанные кровью одеяния всадника на белом коне из предыд. главы, и обручальное кольцо Агнца. Рядом с троном изображена Книга.

Худ. Нэнси МакГрегор, наши дни.

И Сидящего на нем. От лица Его земля и небо обратились в бегство, и уже не найти их!

Бог такой страшный, что от него бегут «земля и небо», т. е. фактически материальная вселенная, потому что он берется за ее переделку. На картине не пропустите меч от уст. Тинторетто.

Тинторетто. Страшный суд (фрагмент), 1560−62

12 Я увидел мертвых, великих и малых, стоявших у престола.

И вот начинается Страшный суд, к которому мы, мой выносливый читатель, шли с января, уже 19 глав. В нижнем регистре, откинув крышки из гробов, из земли выбираются мертвецы. В середине трубят ангелы: хотя по тексту в этой главе их нет, но образ трубящих ангелов был такой мощный ранее , что он появляется фактически во всех католических работах на эту тему.

Мигель Хименес. «Страшный суд». 1480-е

Открыли книги, затем была открыта еще одна книга. Это книга жизни. И судили мертвых по их делам, согласно записям в книгах.

Упоминаются два рода книг, в первой записаны дела людей. Вторая - Книга жизни, которая уже упоминалась в предыд. гл. Те, чьи имена в нее не записаны, переданы на уничтожение.

Миниатюра 14 века

13 Море отдало мертвецов, что были в нем,

Утопленников, естественно, не могли похоронить по положенным религиозным обрядам. Однако согласно Книге, что было новаторство, это не помешает им при Страшном суде получить положенное.

Фредерик Лейтон, «Тогда отдало море мертвых, бывших в нем». 1892

А смерть и ад отдали мертвецов, что были у них, и каждого судили по его делам.

Море, Смерть и Ад здесь выступают как отдельные персонажи, которые отдают мертвецов. На илл. их имена подписаны рядом. Это образы демонической стихии, сатанинского бытия, темные бездны, в которые погружены люди (поэтому в следующей главе говорится, что в Царствии Небесном нет моря).

Старообрядческая рукопись, ок. 1800

Ставлю еще несколько иллюстраций, про то как во время «второго воскресения» воскрешают мертвецы.

Великолепный часослов Герцога Беррийского, 15 век.

Пустые гробы.

Фра Беато Анжелико, «Страшный суд», (фрагмент) 1430-е

14 Затем смерть и ад были брошены в огненное озеро. Это и есть вторая смерть - огненное озеро.

Смерть и Ад -- это конкретные персонажи, а не переносные. И их тоже кидают в огонь.

Тед Ларсен, 2000-е

15 Кого не нашли записанным в книге жизни, того бросили в огненное озеро.

Теперь в огонь бросают уже обычных людей, язычников или грешников.

Мемлинг, «Страшный суд» (фрагмент), 1460-е

5, всего 5 последних стихов этой главы -- собственно, единственное, чего конкретно в Новом Завете сказано о Страшном суде.

Именно основываясь на этих 5 строчках европейское искусство и получило вот эту огромную и сложную иконографию страшного суда. Ну ок, вдобавок еще на паре обмолвок в других местах Нового Завета, ветхозаветных пророчествах, многочисленных апокрифических текстах и токованиях комментаторов. Эти произведения искусства имеют примерную cхему, давайте попробуем научиться ее читать.

Слева -- спасенные души идут в Рай, справа -- проклятые души летят в ад (огненное озеро). В центре наверху Христос с судиями, в центре внизу может быть что угодно, здесь -- Святой Михаил, взвешивающий души. Вокруг него -- воскрешение мертвецов.

Мемлинг, «Страшный суд». 1460-е.

Отличие схематическое только в том, что вместо Михаила тут гробы открытые

Фра Беато Анжелико, «Страшный суд», 1430-е.

Православную икону Страшного суда рассказывать не буду, там все намного-намного сложнее.

Вариант только с воскрешением мертвых внизу

Босх. «Семь смертных грехов и Четыре последние вещи», нач. 16 века

Вариант только со спасенными и проклятыми душами.