Обезьяна на вершине, или китай, путин и американская исключительность. Американская исключительность: Мессианство и Реальная политика

28.08.2019

Дискуссия, о которой идёт речь, и которая на момент подготовки этой заметки ещё продолжается, была начата в Фейсбук . Мысли пока довольно непричёсанные и обобщают то, что я ранее говорил в других местах своего блога и в Фейсбук. Эта моя выстраданная временем позиция. А поскольку мне приходится по разному случаю каждый раз о ней рассказывать заново, решил я всё это собрать в одном месте. Чуть позже попытаюсь всё это отредактировать и дать ссылки на заметки своего блога, где я по каждому приведённому здесь пункту достаточно подробно говорю. Может быть, даже название заменю. А пока, думаю, сойдёт и так….

Ни один народ в мире, ни одна нация (в этническом смысле) не является исключительной, или уникальной. Или, наоборот, каждая из них является в чём-то исключительной (уникальной). Об уникальности некоторых народов знают только они и, может быть, некоторые их соседи. Уникальность других народов общеизвестна. Например, евреи и цыгане являются уникальным в том, что сумели в течение веков сохранить свою идентичность, не имея своей страны.
Что касается наций в политическом смысле, то здесь чаще можно говорить об уникальности общественно-политического строя страны и достижениях на определённых исторических отрезках времени. Каждая страна имеет в своей истории моменты, которыми она может гордиться, относя их к исключительным (уникальным). Например, СССР мог гордиться победой в Отечественной войне. Американцы могут гордиться тем, что на пустом месте создали самую мощную страну, которая за 200 лет стала образцом успешного предпринимательства и технологического развития. И в том, и в другом случае это не имеет к нацизму никакого отношения.
И то, и другое можно назвать верой в себя, в свою нацию, что, конечно, ничего не имеет общего с религиозной верой. И уж любом случае вера в себя должна опираться на реальные факты, а не на идеологические постулаты. Например, вера советского народа, что они живут в самой счастливой стране, а марксисзм-ленинизм самое передовое и всепобеждающее учение на практике оказалось ложью. Неоправданной и ни на чём не основанной является и вера мусульманских фанатиков в предназначение ислама. В то же время веру американцев в свою общественно-политическую систему, если учитывать все достижения США, признанные всем миром, можно понять. Это практика!
И, тем не менее, любую национальную гордость, любую веру в свою исключительность (уникальность) лучше держать только для внутреннего применении и «не дразнить гусей». Ведь извне всегда в истории любой нации можно указать на то, чем гордиться она ну никак не может. Например, та же общественно политическая система СССР, что привела его к победе в войне, позже привела к его краху. Или последняя иракская война Америки – разве это плюс для страны?
Идеальной же является ситуация, когда и внутри страны люди видят все плюсы и минусы своей истории, видят издержки своей общественно-политической системы, которые, может быть, будучи на определённых этапах истории страны положительными, со временем стали тормозить её развитие. Для Америки, с моей точки зрения, это является, в частности, чрезмерное восхваление свободного рынка в ущерб социальной ориентации экономики. То, что, безусловно, хорошо работало ещё совсем недавно, сегодня работает всё хуже.
Сюда же можно отнести и некоторые излишне миссионерские замашки США в международных делах. Я не призываю полностью вернуться к политике изоляционизма Америки до начала 20 века, но поискать какую-то среднюю линию между изоляционизмом и миссионерством всё-таки нужно.
Моя поддержка Обамы как раз и заключается в том, что идеологически он всегда был сторонником «приглушения» разговоров об исключительности. К сожалению, в условиях ожесточенной внутриполитической борьбы он тоже был вынужден ввести в свою риторику тему исключительности. Причины этого многие за границей просто не поняли, превратив президента чуть ли не в евангелиста теории американской исключительности.

Кстати тема-то американской "исключительности" - давно избитая.
Из статьи И. П. ДЕМЕНТЬЕВА_1986 ("свободные" земли рассматривались как спасительное средство от зол) :
...особенности экономического, социального и политического развития США, истолкованные превратно, с позиций буржуазной апологетики и национального шовинизма, вылились в теорию "исключительности", обосновывавшую "уникальность" исторического опыта США, "идеальность" американских общественно-политических институтов как образцов для подражания, а в конечном счете "неподвластность" американского капитализма общим закономерностям его развития. Теория "исключительности" изменялась на протяжении поколений, наполнялась различным содержанием в сознании разных слоев американского общества, но всегда являлась важнейшим элементом американского буржуазного сознания. Она получила четкое отражение в буржуазной историографии на всем пути ее развития - от колониального времени до наших дней.

Зерна идей об "исключительности Америки" начали зарождаться еще с ее открытием и нередко как мечта простых людей о земле, свободной от эксплуатации, стране, где царят гармония и счастье, являясь составной частью социальной утопии - легенды о "золотом веке". В 1516 г. Томас Мор поместил идеальное государство на месте только что открытой Америки, дав пример для длинного ряда подражаний. Ж. - Ж. Руссо и его последователи также видели в Америке поле для воплощения в жизнь "естественных законов". Идея "исключительности" стала частью миропонимания европейских поселенцев в Америке. Иммигранты, покидавшие Европу, отправлялись за океан не только в надежде на лучшую жизнь, но зачастую движимые стремлением создать "новое общество", не похожее на европейское, свободное от пут феодализма. Само название "Новый Свет" (как антитеза "Старому Свету") стало символом: в нем слились жажда вчерашнего европейского крестьянина укрепиться на земле, стремление мастерового получить более высокий заработок, намерение гонимого пуританина воплотить на новой земле свои проекты "града божьего".
В колониальный период Америка рассматривалась как прибежище гонимых за "истинную веру", протестантизм. В то время доминировала теологическая трактовка американской "исключительности". Хроники и мемуары губернатора Нового Плимута У. Бредфорда, первого губернатора колонии Массачусетского залива Дж. Уинтропа и др. не были просто рассказом о трудных годах существования колоний, а преследовали цель показать, что действия поселенцев направлялись божьим промыслом. Идея "избранности" гносеологически была связана с кальвинистским учением о предопределении, занимавшем центральное место в пуританской идеологии... Америка представлялась местом, специально избранным богом для создания "Нового Сиона". "Мы должны иметь в виду, что будем подобны городу на холме, и глаза всех будут устремлены на нас", - внушал своим единомышленникам - участникам третьей экспедиции англичан в Массачусетскую бухту в 1630 г. на борту флагманского корабля "Арабелла" глава экспедиции Дж. Уинтроп в проповеди "Образец христианского милосердия".
...многие просветители выражали убеждение, что в США каждый сможет осуществить "естественное право" на землю, где собственность будет распределена равномерно, а всеобщее благополучие обеспечено на много столетий вперед. Этих мыслей не был чужд Франклин, они нашли воплощение в сочинениях американского писателя Ж. Кревекера, увидевшего в Северной Америке воплощение руссоистской утопии. Подобные идеи разделял молодой Джефферсон...
С завоеванием независимости вера в "особую судьбу" Америки получила еще большее распространение. Социально-экономическое развитие США в первой половине XIX в. оставляло почву для утопических теорий о некапиталистическом пути. ... Колонизация Запада порождала мелкобуржуазные иллюзии и стремления не только среди фермерства, но и в рабочем классе ("каждому рабочему - ферма"), вела к распространению различного рода аграрных утопий. Последние особенно рельефно выразили национал-реформаторы 40-х годов XIX в. - Д. Эванс, Г. Криге и др. Они требовали открыть доступ к "свободным" землям, раздавать их бесплатно всем нуждающимся и неимущим. Эванс считал, что эта мера явится панацеей от всех зол капитализма.
...
Религиозная апологетика "исключительности" пережила колониальное время, но начиная с войны за независимость на передний план выдвигается концепция политической "исключительности" США. Само создание республики в Северной Америке рассматривалось не столько как антифеодальная, сколько как антиевропейская революция. Мессианизм был на устах у первых президентов США. Дж. Вашингтон, вступая на пост президента в 1789 г., говорил об "эксперименте, вверенном американскому народу". Второй президент, Дж. Адаме, усматривал в заселении североамериканского континента воплощение "грандиозного божественного замысла". С самого начала эта тенденция "американской исключительности" сопровождалась канонизацией "отцов - основателей" США.
...
В атмосфере националистической эйфории тема "избранности" американского народа получила дальнейшее развитие в работах историков господствовавшего в первой половине XIX в. романтического течения и преломилась в поэтизации борьбы за независимость, гипертрофии своеобразия национального развития, перераставшей в доктрину об "особой миссии" американского народа. Видный деятель демократической партии и приверженец "джексоновской демократии", ведущий историк романтического направления, основатель "ранней школы" Дж. Бэнкрофт впервые нарисовал не разрозненную историю отдельных североамериканских колоний, а картину развития всей американской нации. Он рассматривал исторический процесс с позиций либерального романтизма, как неуклонное движение к свободе. Всемирную историю он делил на ряд фаз в зависимости от степени развития идей свободы: первая длилась от сотворения мира до Сократа, вторая - от древних Афин до появления христианства, третья - от возникновения христианства до начала борьбы североамериканских колоний за независимость. Эти этапы, однако, являлись по словам Бэнкрофта, лишь прологом к более славной эре, открываемой американской революцией.
В своем труде Бэнкрофт воскресил мифы времен "отцов-пилигримов" о странствиях "избранного народа", о его борьбе за освобождение из "европейского ада", о поселении на обетованной американской земле, где "требования времени реализовались под знаком созидающих сил разума, чувства и естества, политическое сооружение вырастало удивительно пропорционально, как мелодия, лившаяся из лиры". Тональность труда Бэнкрофта была такова, что борьба первых поселенцев за существование изображалась как торжество высших идеалов, как крестовый поход за демократические свободы, т. е. в конечном счете подчеркивалась идея "особого" исторического пути американского народа. Он поставил США во главе мирового прогресса, утверждая, что здесь осуществлены на практике идеалы свободы, счастья и "равенства прав человека". Бэнкрофт не принимал в расчет даже рабовладения, считая его "небольшим пятнышком" на лучезарном небосклоне республики. С другой стороны, он был убежден, что "наша республика учит Европу" и даже о революции 1848 г. в Европе говорил как об "эхе американской демократии, которое раздается теперь из Франции и других стран".

Представление о США как о республике, чье влияние способствует распространению во всем мире свободы и справедливости, прочно укрепившееся в сознании многих американцев, возможно, первоначально не выходило за рамки обычного буржуазного национализма. Однако последний вскоре выродился в экспансионистскую догму об особом "долге" США. Она получила особенно четкое выражение в доктрине "предопределения судьбы" (Manifest Destiny), выдвинутой в 1840-х годах, сущностью которой было утверждение, что судьба Соединенных Штатов предопределена и им суждено быть реформатором и нести особую миссию в мир. Эта доктрина, ядром которой являлась теория "американской исключительности", стала символом внешнеполитической экспансии США.
В американской историографии конца XIX века получили новую окраску и аргументацию идеи "исключительности". После гражданской войны наступил упадок школы Бэнкрофта. Возникли новые острые и сложные социальные проблемы, для решения которых теософия была слишком слабой опорой. Вместе с тем на общественную мысль оказали влияние успехи естественных наук и их методы научного исследования. Главные направления американской историографии испытали в той или иной мере воздействие европейской исторической мысли и особенно позитивистской философии. Ядром сформировавшейся в США в последней четверти XIX в. англосаксонской школы, сводившей "социальную эволюцию" к развитию политических учреждений, стали те американские историки, которые получили образование в университетах Германии и Англии. Они заимствовали там не только более совершенную методику работ с источниками, но подчас и: шовинистические исторические идеи и концепции.
Историки этой школы утверждали, что народы англосаксонского происхождения создали совершенные конституционные учреждения, сочетающие принципы индивидуализма и сильную государственную власть, местное самоуправление и федерализм. Англосаксы, заявляли они, перенесли тевтонское политическое наследие в V в. в Англию, а английские колонисты- пуритане в XVII в. - в Северную Америку. Выясняя генеалогию американских политических институтов, они находили в колониальной Америке звенья, связывающие их с древнегерманской племенной организацией. Центром нового направления стал университет Джонса Гопкинса (Балтимор), а его энергичным пропагандистом - Герберт Б. Адаме.

Подобные идеи развивали и другие историки англосаксонской школы. Особой известностью пользовались работы Дж. Фиске, писавшего: "В самом глубоком и широком смысле слова американская история началась не с Декларации независимости и даже не с основания Джеймстауна или Плимута. Она в своем происхождении восходит к тем дням, когда отважный Арминий в лесах Северной Германии разбил легионы Римской империи". Рассматривая городское самоуправление колониальной Америки, формирование городских ассамблей, образование федерации провинциальных ассамблей и т. д. в духе "сравнительной политики", Фиске видел корни этих учреждений в фолькмоте (сходке жителей поселения) и принципе представительства у древних германцев. Он старался доказать, что на американской земле шло дальнейшее развитие и совершенствование англосаксонских политических принципов. Сочетание централизации и автономии, положенных в основу конституции 1787 г., сделало США, согласно Фиске, примером для всех стран мира.
Обращение историков англосаксонской школы к германистской теории и "сравнительной политике" было продиктовано стремлением найти более убедительное обоснование "исключительности" конституционных учреждений США, нежели выдвинутое школой Бэнкрофта. По ироническому замечанию американского исследователя Э. Сэвета, "место рождения американских конституционных свобод было перенесено из кают "Мейфлауэра" в леса Германии, и примитивные тевтоны разделили с отцами-пилигримами честь быть основателями институтов Новой Англии". Многие историки англосаксонской школы не остановились на этом и провозгласили "право" и "обязанность" США распространить свои "совершенные" конституционные учреждения за пределы страны. Эти идеи вместе с традициями американского экспансионизма стали составной частью империалистической идеологии, складывавшейся в Соединенных Штатах на рубеже XIX - XX веков.
Новый поворот теории "американской исключительности" дал буржуазный экономизм, набравший силу в историографии США к началу XX века... Однако историки-"экономисты" остались далеки от научного понимания общественно-экономических процессов; они не проанализировали американскую историю с точки зрения становления и развития капиталистической формации; классовое деление подменяли классификацией людей по отраслям хозяйства, "экономическим группам".

Влияние историков экономического направления на теорию "американской исключительности" неоднозначно. Одни из них абсолютизировали особенности экономического развития США и попытались дополнить теорию "исключительности" экономической аргументацией. Другие отмечали сходные черты социально-экономического развития стран Европы и Америки и дали, пусть ограниченную, критику апологетической доктрины.

Первую из отмеченных тенденций ярко представляет теория "границ", выдвинутая одним из зачинателей экономического направления Ф. Тернером...
В противоположность концепциям, рассматривающим историю США как естественное продолжение европейской, Тернер проводил мысль, что американская история - это прежде всего продукт условий Нового Света; последовательное продвижение "границы" на Запад определило, по его мнению, основные черты характера американского народа и его общественно- политические институты.
"Свободная земля, - писал он, - обеспечивала установление равенства среди западных поселенцев и препятствовала аристократическому влиянию Востока. Там, где каждый мог иметь ферму, взять ее почти в готовом виде, легко достигалось экономическое равенство, которое влекло за собой равенство политическое". Другое важнейшее следствие "границы", по Тернеру, - американская демократия, которая, по его мнению, "не была привезена в Виргинию на "Сара Констант" или в Плимут на "Мэйфлауэре". Она вышла из американского леса и черпала каждый раз новую силу в соприкосновении с границей". Выводя политическую демократию из хрупкого и недолговечного социального равенства, будто бы существовавшего на границе, Тернер утверждал, что американская демократия "резко отличается от усилий Европы создать искусственную демократию посредством законодательства".

Демократический строй, устанавливающийся на "границе", затем распространяется, согласно Тернеру, по всем ячейкам "развитого общества", обновляя и возрождая демократию на Востоке. "Граница" воздействует в двух планах. С одной стороны, под влиянием окружающей среды, социальных и географических условий на "границе" отмирают и трансформируются старые политические идеи, принесенные с Востока. С другой, "свободная" земля влияет на общественные отношения на Востоке как "предохранительный клапан": "лишние люди" уходят с восточного побережья США на Запад. Постепенно, однако, общественные отношения на "границе" усложняются, с Востока к ней подступает "цивилизация". Развитие капитализма подрывает социальное равенство на "границе"...Но "граница" не умирает, а передвигается на Запад, и на новом месте, на незаселенной "свободной земле", восстанавливается социальное равновесие и основные идеалы пионеров: индивидуализм, демократия, национализм и экспансионизм. Тернер воспевал "агрессивную бодрость пионера", "топор и винчестер" как символы завоевания.
Итак, "граница", по Тернеру, исцеляла США от экономических, социальных и политических недугов, выковывая совершенно особенный, американский образ жизни. Он построил свою схему, когда отзвуки трехвековой колонизации Запада еще чувствовались в общественной атмосфере, в быту, в нравах, в литературе. Он завершил длительную традицию, согласно которой "свободные" земли рассматривались как спасительное средство от зол капитализма, условие гармонии в социальных отношениях. Отмечая характер идей, на которые опирался Тернер, Ч. Бирд много лет спустя назвал его выразителем "аграрных традиций" в американской истории.
...
Аграрная утопия кончилась крахом, но утопические идеи, порожденные вековой борьбой за землю, продолжали существовать. Из утопических и они превратились в апологетические. Продолжали жить иллюзии о США как стране "безграничных" возможностей, о равенстве на "последней границе"...
Влияние теории "границ" на американскую историческую мысль было глубоким и противоречивым. О роли "свободных" земель и значении колонизации писали многие европейские экономисты и социологи, но именно после Тернера в американской историографии началась систематическая разработка проблем Запада.
...Тернер... искусственно разорвал две тенденции в развитии капитализма - "вширь" и "вглубь", абсолютизировав первую из них. Заселение и освоение новых территорий он изобразил как основной процесс в истории США, создав новый вариант "американской исключительности". Тернер видел в США образец для других стран: "Мы не перестанем предоставлять нашей сестре Европе основные идеи Америки в качестве наилучшего пути решения трудных проблем. Мы будем идти в направлении Pax Americana и искать путь к миру на Земле для всех людей доброй воли".
Новое положение сложилось с исчерпанием фонда "свободных земель". В 1890- х годах бюро цензов объявило о конце "границы". Тернер в связи с этим заявил: "Свободные земли исчерпаны. Материальные силы, давшие жизнь западной демократии, больше не существуют", "страна подобна кипящему котлу". В поисках новых "предохранительных клапанов" он обратился прежде всего к "большему социальному контролю": "ограничение индивидуальных и классовых интересов, - утверждал он, - необходимо для общего блага". Он готов был признать некоторые требования популистов и позднее сочувственно следил за реформистской деятельностью Т. Рузвельта и В. Вильсона, с которым его связывала давняя дружба.
... Другой "предохранительный клапан" он видел в экспансии и поисках новых территорий для колонизации. Тернер приветствовал империалистическую экспансию США на рубеже XIX - XX вв. в странах Латинской Америки и на Дальнем Востоке. В целом, однако, он так и не смог "обосновать" тезис об "исключительности" США в новых условиях. Но отдельные звенья его концепции живут и по сию пору.

Противоречия исторической схемы "теории границ" попытался разрешить наиболее видный представитель американской буржуазной исторической мысли XX в. Чарлз Бирд, который поставил в центр объяснения истории США "урбанизацию" и "городскую динамику". Главную движущую силу исторического процесса в новое время Бирд видел в развитии промышленного капитализма. Если Тернер полагал, что человек может найти гармонию и счастье в слиянии с природой, то Бирд - в уходе от нее. Не "граница", а промышленное развитие ("индустриализм"), считал он, способно врачевать социальные противоречия. Бирд понимал, что в результате промышленной революции возникли новые социальные проблемы, прежде всего противоречие между трудом и капиталом. Но все это, считал он, всего лишь временные трудности, своего рода - издержки прогресса. Полная победа "индустриализма" сгладит их.
... Концепция "индустриализма" во многом предопределила характер интерпретации Бирдом важнейших событий американской истории, основным содержанием которой он считал борьбу аграрных и промышленных интересов. Социальный и политический результат этого "великого соперничества" - постепенное сглаживание классовых различий и рождение всеобщей демократии.
...Бирд был первым американским историком, назвавшим гражданскую войну 1861 - 1865 гг. второй американской революцией.
... Ссылаясь на специфику развития США (отсутствие феодальной иерархии, устойчивость мелкобуржуазных слоев, наличие обширных "свободных" территорий и т. д.), он писал о том, что в США имеется особо благоприятная почва для "индустриализма", следствием чего явился "чистый" капитализм и "особенно демократический" характер американских политических институтов. Характерно, что этот националистический элемент концепции Бирда отчетливо выявился во время шовинистического угара первой мировой войны. ... В его работах все большее место занимает тема "уникальности" аграрного развития США и высокой социальной мобильности американцев. В итоговой работе Бирд пытался синтезировать тезис Тернера о территориальных "границах" с концепцией "индустриализма" ("новых технологических границ").
"Теория американской исключильности"-стержневая в буржуазной идеологии и историографии США на протяжении всего их исторического пути - чутко реагировала на изменение социальной обстановки внутри страны и ее места в мире.
...Синклер Льюис, осмеивая в "Главной улице" провинциализм одноэтажной Америки, ее самодовольную веру в собственную исключительность, писал: "Вот городок в несколько тысяч жителей, среди полей пшеницы и кукурузы, молочных ферм и рощ. Это Америка... Главная улица - вершина цивилизации. Для того, чтобы этот "форд" мог стоять перед галантерейным магазином, Ганнибал вторгался во владения римлян и Эразм писал свои трактаты о монастырях Оксфорда. То, что бакалейщик Оле Йенсен говорит банкиру Эзре Стоубоди, должно быть законом для Лондона, Праги... То, чего Эзра Стоубоди не знает и не одобряет, - это ересь, которую не к чему знать, над которой не подобает размышлять".
На развитие теории "американской исключительности", особенно после второй мировой войны, наложило отпечаток главное противоречие современности - между социализмом и капитализмом. Став лидером капиталистического мира, США заявили о намерении взять на себя бремя "глобальной ответственности" за судьбы капитализма. В США заговорили о наступлении "американского века". Новая трактовка "американской исключительности" имела резко выраженную антикоммунистическую направленность. "Каждому концептуальному выводу социализма противостоит соответствующее концептуальное положение в американизме", - писал еще в 30-х годах левый американский публицист Л. Сэмсон.
... В сфере истории ядром концепции "американской исключительности" с 50-х годов стала теория "согласованных интересов". Она провозглашала, что американское общество на своем историческом пути отличалось единством по фундаментальным вопросам социально-политического устройства и "органической преемственностью" общественных институтов. Кредо сторонников теории "согласованных интересов", сформулированное Р. Хофстедтером, гласило, что конфликты в американской истории никогда не затрагивали проблем "собственности и предпринимательства". Подчеркивание единства и стабильности привело к тому, что отодвигались в тень социальные конфликты: война за независимость и гражданская война 1861 - 1865 гг., антимонополистическое движение конца XIX - начала XX в., классовая борьба в период "нового курса" Ф. - Д. Рузвельта.
Начался пересмотр всей истории США, но особое внимание уделялось колониальному периоду и войне за независимость, когда, согласно концепции "консенсуса", были заложены основы особого пути американской нации. В этом плане характерны работы Л. Харца, Д. Бурстина и Р. Брауна.
Согласно взглядам Харца, острая классовая борьба в Европе сопровождалась образованием различных идеологических систем, "заражавших" друг друга и послуживших почвой для образования все более радикальных идеологий ("вигизм" породил "якобинизм", а последний - "социализм"). Иное дело - Новый Свет. При основании американских колоний от английского общества отделился лишь один либерально-локковский идеологический "фрагмент". Перенесенный в североамериканскую среду, он послужил основой создания системы ценностей, содержавшей в зародыше идеалы индивидуализма, свободы и демократии. В соответствии с этими принципами в Америке и сформировались социальный порядок и образ жизни, коренным образом отличавшиеся от европейских.

Другая группа историков, которых принято называть неолиберальными, также исходя из теории "согласованных интересов", обратилась
к истории США XX века. Эти историки стремились представить американский капитализм динамичной системой, гибко приспосабливающей свою структуру к потребностям общественного развития. Они не отрицали борьбы в США либеральной и консервативной идеологий, а подчас и социальных противоречий (в пределах общего согласия по "фундаментальным вопросам").
Ведущий историк школы консенсуса Р. Хофстедтер весьма реалистично изобразил острые социальные коллизии в США начала XX в., но затем нарисовал идиллическую картину их счастливого разрешения в рамках либеральной традиции: динамичные лидеры, пришедшие к власти, используя мощь государства, провели антитрестовское законодательство и внесли коррективы в политические основы, демократизирующие политическую структуру. Рубеж XIX - XX вв. становился в итоге исходной вехой "трансформации капитализма".
"новый курс" Ф. Рузвельта и "новые рубежи" Дж. Кеннеди рассматривались как дальнейшие ступени либерального реформаторства, истоки которого лежат в "прогрессивной эре" начала XIX века. Одним словом, и в неолиберальном варианте США представали страной "уникальной" исторической судьбы.

Американский публицист Г. Грин, анализируя состояние неуверенности, охватившее США, писал: "Национальная психология и взгляды были основаны на вере, что "наш" капитализм был каким- то особым и лучшим, более прогрессивным и современным, способным всегда обеспечивать все более высокие уровни социального благосостояния... Убеждаться теперь, что мечта рушится и жизнь заставляет принимать другую перспективу - это поистине травма, наносимая национальной психологии"

С критикой концепции "американской исключительности" выступили не только представители левых кругов. Немало буржуазных экономистов, социологов, политологов также признавало кризис "американизма". Бурстин пришел к выводу, что "американская мечта" выродилась в имэдж (образ), в систему фиктивных ценностей и ложных иллюзий. Провозвестник "постиндустриальной эры" Д. Белл в публикации "Конец американской исключительности" писал: "Влияние теории американской исключительности заметно ослабло и растаяло вместе с имперскими возможностями и утратой веры в будущее страны"49 .

Разочарование в современной Америке вело к более критическому подходу к ее прошлому. В новых условиях пошатнулся и престиж концепции "согласованных интересов". Даже недавние ее приверженцы вынуждены были, подобно Хофстедтеру, признать ее непригодность для решения многих проблем истории США. В стремлении избавиться от разрушительного презентизма, характерного для времени "холодной войны", и элитарного подхода к истолкованию прошлого взоры многих историков обратились к "новому видению истории", которое обещала "новая научная история", появившаяся в конце 50-х годов под влиянием как социально- политических факторов, так и внутреннего развития буржуазной историографии.
Появились "новая экономическая", "новая социальная" и "новая политическая" школы.

Социально-политический кризис 60-х годов пробудил интерес многих историков к стихийным массовым выступлениям в прошлом, к "роли толпы" в истории. Главным объектом изучения "новой социальной истории" стали этнические отношения, социальная и географическая мобильность населения, иммиграция, демографические сдвиги и т. д. В работах этих историков рассматривается жизнь иммигрантов и чернокожих американцев, роль женщин. Богатый материал дала "новая рабочая история", развивавшаяся в границах "новой социальной истории";
Вместе с тем угол зрения "новой научной истории" таков, что богатый новый материал мало способствует объяснению узловых проблем истории США.
..."новая научная история", провозгласившая своей важнейшей задачей развенчание мифа о бесконфликтном развитии США, выдвинутым теорией "согласованных интересов" (главной в концепции "американской исключительности" в послевоенный период), не достигла цели. Она не создала методологии для нового исторического синтеза. Общее состояние "новой научной истории" известный американский историк Дж. Нэш характеризовал как "блестящий разброд"
В последнее десятилетие отрицательные стороны "новой научной истории" все более выступают на передний план и ведут к форсированному возвращению ряда историков на позиции "американской исключительности".

Конец 70-х - начало 80-х годов привнесли немалые перемены в политический пейзаж США. Резко возросло влияние консервативных тенденций, что отразило сдвиг вправо, происшедший во влиятельных кругах правящего класса по ключевым вопросам внутренней и внешней политики.
Консервативная доктрина требует ограничения вмешательства государства в экономическую и социальную сферы жизни страны, апеллирует к неким вневременным идеалам и ценностям "американизма", делая акцент на традиционной индивидуалистической идеологии частного предпринимательства

Исторические идеи неоконсервативных историков не оригинальны. Новой является, пожалуй, лишь попытка собрать воедино различные варианты "американской исключительности" (утверждения о социальной однородности колониальной Америки, доктрина превосходства политических институтов США, теория о спасительной роли "свободных земель", апологетика буржуазных реформ XX в. и др.), свести их в одну концепцию и провозгласить ее фундаментом консервативной традиции.
За время своего существования американская буржуазная историография прошла немалый путь. На всех этапах работы ее ведущих представителей были пронизаны теорией "американской исключительности". Последняя изменялась со временем, наполнялась различным содержанием. На ранних этапах развития США идея "американской исключительности" включала еще элементы "американской мечты" - демократических устремлений народа к свободе и равенству. Но уже отцы-пилигримы провозгласили доктрину "избранного народа", божественной миссии Америки. Мессианская доктрина ширилась, обрастала новыми теориями. На рубеже XIX - XX вв. она впитала расистские и социал-дарвинистские идеи; ныне под нее подводится "научная" основа вроде "теории стадий экономического роста" У. Ростоу, "постиндустриального общества" Д. Белла или "технотронной эры" З. Бжезинского. Доминантой, однако, остается, как и прежде, утверждение об особой и исключительной пионерской роли Америки, которой будто бы предопределено служить примером для остальных народов мира в экономическом, социальном и моральном отношениях.

Теория "исключительности" порождала особый идеологический климат в стране. Она всегда влияла на проведение внутренней и внешней политики США. Миф об Америке как земле обетованной, способной покончить с социальными бедами, влиял на формирование "нового курса" Ф. Рузвельта, "новых рубежей" Дж. Кеннеди, "великого общества", провозглашенного Л. Джонсоном. Еще более четко прослеживается воздействие теории "исключительности" на внешнеполитический курс США.

С превращением США в империалистическую державу эта теория получает новое звучание - рождаются планы американского глобализма

(франц. chauvinisme, по фамилии солдата Н. Шовена (Chauvin), гротескный патриотизм которого стал нарицательным; англ. chauvinism; нем. Chauvinismus; чешск. sovinismus)
Джингоизм - в английской версии.

1. Агрессивная форма национализма.

2. Идеология и политика крайне воинствующего национализма.

3. Крайне агрессивная форма национализма.

4. Крайне агрессивная форма национализма, проповедь национальной исключительности, политика угнетения других народов.

5. Крайний национализм.

6. Крайний, фанатичныйнационализм, граничащий с расизмом.

7. Крайняя форма национализма, заключающаяся в проповеди исключительности отдельных рас и наций с целью обоснования права на дискриминацию и угнетение других рас.

8. Крайняя форма национализма, проповедующая исключительность одной партии над другими.

9. Наиболее одиозная форма национализма, провозглашение национальной исключительности, противопоставление интересов одного этноса (или суперэтноса) интересам всех других этносов, распространение идей национального превосходства, национальной вражды и ненависти.

10. Политика, состоящая в проповеди национальной исключительности, выражающая ложный патриотизм и чрезмерную национальную гордость.

11. Политика, состоящая в проповеди национальной исключительности, направленная на разжигание национальной вражды и ненависти.

12. Превращенная форма национального сознания, одна из форм гетерономии и ксенофобии, неприязни и даже ненависти к чужакам, атавистического, биологического в основе неприятия иноземцев, иноверцев, всех телесных, цветовых, культурных, национальных, языковых отличий, вплоть до чужеродных обычаев, костюмов и пр. по принципу «не такой - чужой - чужак - враг».

13. Проповедь национальной исключительности, противопоставление интересов одной нации интересам всех других наций, распространение национального чванства, разжигание национальной вражды и ненависти.

14. Разновидность националистической политики, содержанием которой выступает распространение ненависти и вражды к другим нациям и народностям.

15. Разновидность расизма, заключающаяся в проповеди исключительности отдельных рас и наций с целью обоснования права на дискриминацию и угнетение других рас.

16. Разнообразные проявления националистического экстремизма и национализм.

17. Реакционная проповедь национальной исключительности, направленная на разжигание национальной вражды и ненависти между народами.

Пояснения:
Шовинизм подразумевает расовую исключительность.

Основными положениями политической идеологии Шовинизма являются: утверждение превосходства одной нации над другой; распространение в массовом сознании и психологии людей идеи исключительного превосходства одной нации над другими нациями и народами, что, якобы, даёт основание для господства этой нации над другими.

Во внешней политике Шовинизм проповедует агрессию как основную форму общения с другими государствами, что приводит к развязыванию войн, возникновению вооруженных конфликтов между государствами или внутри многонациональных государств. Шовинистическая политика распространена в слабо развитых странах, регионах, в которых субъекты заражены абсолютизацией своих национальных интересов, настроений, перерастающих в националистические.

Шовинизм может иметь характер массовых предрассудков, вплоть до идеологии крайне правых политических течений. Шовинизм особенно опасен, если он становится де-факто или де-юре идеологией какой-либо правящей партии или государственной политикой (Германия 30-40-х гг. 20-го века). Шовинизм - оружие империалистической буржуазии, наиболее полно проявляющийся в политике фашизма.

Отсутствие политической, правовой и общей культуры делает шовинистов очень опасными субъектами общественно-политической жизни. Поэтому борьба против любых разновидностей идеологии Шовинизма и её носителей - одна из важнейших задач современного цивилизованного общества.

Лукашенко эффектно напомнил Обаме о его «исключительности»

С лица нашей планеты в последнее время практически совсем исчезли политические деятели, отличающиеся непосредственностью и прямотой. Подавляющее большинство мировых лидеров играют в псевдодипломатию , норовят продемонстрировать то, что стало обзываться словом толерантность, жеманничают, подбирают слова. Всё – для того чтобы всеми силами удерживать (и искусственно тоже) электорат, чтобы люди голосовали «правильно», чтобы рейтинги были повыше, чтобы СМИ изобиловали позитивными статьями и оценками. Однако зачастую это приводит к обратной реакции.

Ещё раз об «исключительности» Америки

Публичные заявления Барака Обамы об «исключительности Америки» прозвучали вроде бы искренне. И хотя такой национальный нарциссизм не новость, открытое и близорукое высокомерие главного американца наводит на размышления. На самом ли деле президент Обама говорил от лица всей американской нации? Настолько ли эта нация консолидирована, чтобы выступать перед миром, как единое целое? И есть ли вообще моральное право у чернокожего президента произносить от лица всех американцев: «Мы, Америка »?

Для начала отметим, что из 300 с лишним миллионов граждан США в процессе управления государством участвуют преимущественно потомки переселенцев из Европы. При этом уже более 200 лет занимают господствующие позиции в стране – в политике, бизнесе, во всех значимых сферах жизни общества. Абсолютно никаких формальных преимуществ у них, казалось бы, нет и никогда не было, но факт остаётся фактом: – настоящие хозяева жизни в . Они составляют подавляющее большинство в конгрессе, федеральных и местных органах управления, в министерствах, военных и гражданских ведомствах. Особо видную роль во всех этих областях играют также граждане еврейского происхождения , представители финансовой элиты.

У этой группы граждан высокий уровень жизни, она является носителем традиций «покорителей дикого Запада», преимущественно консервативна, и, действительно, многие её представители верят в свою исключительность . Именно в этой группе существуют «закрытые клубы» тех, кто определяют политику .

Если президент Обама говорил об этой части Америки, то здесь закралась, мягко говоря, неточность. Англосаксы не «жертвует свою кровь и свой достаток» на благо чужой свободы. Белый коренной американец давно является редкостью в экспедиционных войсках США. В их составе в основном воюют лица из числа неимущих граждан других национальностей, продающие свою кровь за деньги .

Казалось бы, на стороне Обамы должны быть самые многочисленные белые граждане США – немцы. Их насчитывается около 50 миллионов человек. Однако у них нет особых оснований чем-то гордиться в истории этой страны. Единственным за всю историю Америки этническим немцем-президентом был Дуайт Эйзенхауэр, герой . В целом же эта огромная часть населения США остаётся на позициях «среднего американца».

Может быть, президент говорил от лица 38 миллионов афроамериканцев – потомков чёрных рабов, так и не сумевших полностью интегрироваться в «процветающую Америку»? Чувствуют ли себя его собратья по цвету кожи миссионерами «её величества Свободы» среди «диких» народов в неизведанных землях? Их представители в американских структурах власти и бизнеса единичны , среди них высок процент неграмотных и безработных, процветает преступность и наркобизнес. На социальной лестнице они стоят ниже англосаксов. Едва ли у них есть основания говорить: «Мы лучше других народов».

Может быть, слова Обамы поддержат 42 миллиона выходцев из Латинской Америки? Ведь, казалось бы, они нашли себе здесь лучшие условия, чем у себя на родине в Мексике , Пуэрто-Рико или Эквадоре? Это тоже трудно представить, потому что немалая часть их даже не знает английского языка и живёт в замкнутых диаспорах по своим внутренним законам. Их жизненный уровень и условия существования несравненно хуже, чем у «коренных» американцев. Бесконечно далеки от них американский президент и его взгляды на «исключительность».

Тем более сложно представить, что к словам Обамы присоединятся 12 миллионов жителей китайских «чайна таунов», 3,5 млн . арабов или новые переселенцы из Европы и Азии, живущие в ожидании «грин кард». Их взгляд на американское общество имеет очень низкую точку отсчёта, и в социальном плане от коренного населения их отделяет пропасть .

Более детальную и разностороннюю информацию о том, что же на самом деле происходит в нашем странном Мире, можно будет получить на очередной Интернет-Конференции Николая Горюшина из цикла «Что происходит в России и Мире?» , которая ежемесячно проводится на сайте «Ключи познания» . Вход – свободный! Приходите, будет интересно! Наши Конференции транслируются в прямом эфире Интернет-Радио «Возрождение» …

Кандидат исторических наук, американист, колумнист журналов "Forbes", "The National Interest" и "Россия в глобальной политике", руководитель научно-аналитического портала American Studies

Аннотация. Автор ставит перед собой задачу проследить основные этапы формирования идей американской исключительности, а также выявить ее отдельные компоненты и механизмы реализации. Объектом данного исследования является американская исключительность, выступающая в качестве идеологического столпа в контексте реализации внешней политики. Предметом исследования являются тенденции формирования, эволюция и технологии функционального обеспечения реализации идей американской исключительности. В исследовании также были проанализированы основные понятия и элементы исключительности с учетом изменений во внутренней и внешней политике США. В рамках исследования использовались аналитические и общенаучные методы. Так, для четкого понимания исторических тенденций, которые способствовали формированию идеи исключительности, был использован системный и сравнительный анализ. В свою очередь, юридический подход необходим для изучения большого массива правовых документов. И, конечно исследование потребовало использования структурно-функционального метода для анализа и прогноза политических процессов, происходящих в Америке под влиянием фактора исключительности.

Концепция исключительности универсальна и уходит корнями в древние времена. Еще персы, греки, римляне строили великие империи, исходя из концепции особой миссии своих народов. С тех времен и до сегодняшнего дня различные народы мира считают себя исключительными. Однако эта исключительность проявляется через такие субъективные индикаторы, как особенная история, принадлежность к определенной религиозной группе, наличие большого государства, военной мощи и т.д. Однако американская исключительность - это совершенно иная идеологическая концепция. Еще в 1630 году тысячи пуритан во главе с Джоном Уинтропом на корабле Арабелла прибыли к берегам колонии Массачусетского залива. Уинтроп, будучи губернатором новой колонии, провозгласил о начале «проповеди на море», чтобы объединить первых поселенцев для строительства «божьего города на холмах» . Построив город Бостон, поселенцы Массачусетса жили по законам Библии, а их лидеры были единственными во всей Америке, кто не посещал ежегодные собрания в Лондоне. Многие американские историки считают, что именно с «проповеди на море» началось зарождение американской исключительности. Главной чертой исключительности раннего периода была вера поселенцев в то, что Америка - это не просто земля, а судьба.

Постоянное повторение и внушение, что у Америки есть определенная миссия, препятствуют попыткам создать какое-либо альтернативное видение. Как и любая парадигма, идея исключительности держит своих сторонников в плену главной линии аргументов, побуждая их игнорировать и недооценивать все доказательства того, что противоречит основной концепции. Однако, несмотря на тот факт, что идея исключительности господствует среди американского общества, она не является единственной доктриной. Также существует основанное на религии убеждение, сфокусированное на роли веры в обществе в духовном плане, и идея, ориентированная на предназначение республиканского государства в мире. Политическая миссия, которая представляет наибольший интерес для США, была оправдана на совершенно других основаниях: иногда религиозными идеями, но чаще всего научными, философскими убеждениями или политическим анализом . Более того, в случаях, когда религиозные и нерелигиозные убеждения о миссии смешиваются, нерелигиозные идеи чаще всего являются движущей силой. При этом религиозные представления, которые оказывали влияние на миссию, не всегда были фундаментальными. Как правило, они следовали тому, что в Америке называют «либеральным богословием», которое стремится привести религию в соответствие с существующими философскими научными доктринами.

Исходя из этих особенностей, историческая интерпретация идеи исключительности перешла в политические дебаты. Противники исключительности считают, что они могут с помощью убеждений американцев о своей исключительности дискредитировать идею великой миссии. Они ставят себе задачу - развить современное мышление, свободное от концептуальных рамок идеи мессианства. Рассматривая американскую политическую традицию как постоянное предложение ряда различных моделей миссий, можно представить себе миссии в более справедливом или менее подверженном идеологическому влиянию свете. Пуритане были детьми Реформации. На ее волне богословие было отмечено нововведением исторического измерения христианства. Бог действует во времени, направляя историю и действуя через особого посредника . Эта мысль была наиболее полно разработана и оставалась популярной в течение долгого периода времени, оказав самое большое влияние на тех, кто поселился в Новой Англии. Для пуритан сама идея быть выбранным в качестве посредника была чем-то большим, чем просто возможность; это был жизненный опыт, сформировавшийся в ходе их массовых переселений. Подобно тому, как Бог действовал через евреев в библейские времена, сейчас он действовал через пуритан в эпоху, когда новое тысячелетие было так близко. Складывалась ситуация, при которой работа Бога не заключалась в передаче поселенцам задачи внести свой вклад в достижение великой цели. Эта цель не была каким-то политическим планом для государства, она была связана с идеей «сакральной истории», связанной с божественным планом.

Прямая связь между религией, судьбой нации и основой республиканского государства является темой, которая стала заметна значительно позже, в период, ведущий к самой революции. В некотором смысле аналогично тому, как некоторые в Европе провозгласили доктрину божественного права королей, американцы начали разрабатывать то, что должно было считаться доктриной божественного права республик. На основании чтения Ветхого Завета, в особенности книги Самуила, было широко заключено, что Бог одобрил республиканское государство с монархией, появившееся в результате действий мятежных и греховных людей. Эта религиозная тема, являющаяся частью американской религиозно-политической миссии, стала центром внимания в американской революции. Лидеры революции и основатели эпохи были, главным образом, сосредоточены на политической арене. Стоит подчеркнуть, что именно в эпоху основания США, с 1780 по 1795 гг., не сама религия, а ее священная история оказала небольшое влияние, возможно, наименьшее за всю историю Америки.

Упоминание о миссии Томасом Пейном и Томасом Джефферсоном пошло из философии Просвещения, которая со времен Бэкона и Декарта говорила о великом проекте трансформации мира введением нового научного подхода. Согласно работам Пейна и Джефферсона, американцы были первыми, кто использовал этот метод в политической сфере, пользуясь научной мыслью, чтобы выступать в роли проводника в конструировании нового вида политического порядка . Между тем, миссия, изложенная в работе «Федералист» Мэдисона, попадает в сферу политической, а не священной истории. Она заключается в том, чтобы обеспечить свободу внутри республиканской формы правления, которая может служить примером для всего мира. При этом в работе было отмечено, что конфликта между целью основателей и целью религиозных мыслителей быть не должно . Действительно, Американский историк Мелвин Стокс в работе «История США» пишет, что фундаментом борьбы за независимость стал синтез политики и религии . Американская революция не преследовала цели за замещения одной власти на другую, но была направлена на создание социального народного государства. В основе этой революции лежала непоколебимая вера в исключительную миссию, определенную самим Богом.

В связи с этим английский писатель Гилберт Честертон отмечал, что «Америка - это единственная в истории страна, основанная на вере» . Действительно, в Декларации о независимости довольно часто повторяются фразы «самоочевидная истина», «Творец», «клянемся» и т.д . Победа в войне еще больше укрепила веру американцев в свою исключительность, что наиболее ярко проявлялось на протяжении всего XIX века. Французский философ и писатель Алексис де Токвиль в период с 1827 по 1829 гг. ездил по разным штатам и общался с политиками, писателями и простыми крестьянами, пытаясь выяснить общие черты и различия американской нации. Он был поражен высоким уровнем социальной мобильности населения, религиозностью, простотой и своеобразным нравом американцев. Позже в своей книге «Демократия в Америке» де Токвиль отмечал, что американское общество действительно исключительное, ввиду своего строгого пуританского происхождения, коммерческих привычек, отношения к искусству, науке и религии . При этом важно заметить, что Алексис де Токвиль был сторонником консерватизма, и увиденное в Америке было настолько ему близко по духу, что наложило серьезный субъективный и эмоциональный отпечаток на дальнейшие политические оценки. Исходя из этого, современные историки и политологи тщательно изучают и анализируют его труды, пытаясь найти научную дефиницию термина исключительности.

На протяжении всей истории Америки идеология исключительности была локомотивом американской внутренней и внешней политики. В период президентства Эндрю Джексона (1829-1837) американская исключительность выражалась в концепции «явного предначертания», объединив разные политические элиты с целью укрепления страны и ее территориального расширения. С тех времен и до сегодняшнего дня данная концепция использовалась при разработке и принятии стратегических документов, доктрин, директив и т.д. Так, например, «Доктрина Монро» объявила Американский континент «зоной исключительных интересов США». Данная доктрина относится к политической программе, популяризированной с 1830-х по 1850-е гг. Задачей доктрины являлось распространение демократии на большей части американского континента и открытость европейской иммиграции. Идею «явного предначертания» популяризировали лидер движения «Молодая Америка» и главный редактор журнала «Democratic Review» Джон Салливан и историк Джордж Бэнкрофт . Последний вел научный анализ немецких философских школ. К тому времени идеи Гегеля уже сильно повлияли на образ мыслей в Германии, и Бэнкрофт вернулся к разработке американской версии философской истории. Бэнкрофт был сторонником идеи о том, что в любом времени есть цивилизация или страна, которую сама история наделяет правом воплотить следующую главу прогрессивного развития духа.

Гражданская война стала большим испытанием для американского народа и его веры в исключительность. Казалось бы, разделение страны и народа на два лагеря должно было окончательно убить прежние идеологические концепты. Однако даже во время кровопролитной и братоубийственной войны вера в исключительность крепла. Об этом заявил тогдашний президент Авраам Линкольн во время знаменитой Геттисбергской речи 19 ноября 1863 года. Будучи великим тактиком и оратором, Линкольн понимал, что народу необходимо напомнить о его великом прошлом, об идеях отцов-основателей, о необходимости единства в трудные времена. «Восемь десятков и семь лет назад наши отцы образовали на этом континенте новую нацию, зачатую в свободе. Мир едва ли заметит или запомнит надолго то, что мы здесь говорим, но он не сможет забыть того, что они совершили здесь», - отмечал Линкольн .

Северяне считали, что их миссия заключается в сохранении страны. В свою очередь, южане считали своим исключительным долгом служить своим идеалам. Так или иначе, обе стороны не теряли веру в свое мессианство по отношению к стране и друг другу. Победа северян интерпретировалась как «воля Творца», пославшего Америке и американскому народу испытание на стойкость и веру. В дальнейшем перед американским государством встал вопрос преодоления психологического и социально-экономического кризиса. В связи с этим, концепция «изоляционизма» пришла вкупе с идеей о «национальной сдержанности и труде». Иными словами, исключительность была национализирована и заставила американский народ вернуться к истокам. Богоугодным считался любой вид труда, направленный на укрепление американской государственности. Неудивительно, что историк Дэвид Харэлл в своей монографии «История американского народа» пишет, что после Гражданской войны в Америке наступила эпоха «великого трудолюбия» .

Первую попытку экспорта американских идей предпринял президент Вудро Вильсон после Первой мировой войны. Его знаменитые «14 пунктов», которые должны были расчертить контуры послевоенного миропорядка, оказались чересчур либеральными для консервативной Европы. Однако важно заметить, что идея создания Лиги Наций, ставшей первой универсальной международной правительственной организацией, была выдвинута именно американским лидером. После Второй мировой войны Америка стала главным носителем идей демократии и капитализма, и ей противостоял СССР как носитель альтернативной коммунистической и социалистической идеологии. В тот период принцип «американской исключительности» заключался в особой «миссии» - недопущении развития коммунистической идеологии. Именно в период Холодной войны высокопоставленные американские политики все чаще говорили об исключительности США и великой миссии. При этом важно заметить, что вера в исключительность была непоколебима у представителей разных общественных и политических течений.

В книге американского журналиста Макса Лернера «Америка как цивилизация» 1957 года можно встретить довольно частое упоминание исключительности. Однако есть одно исключение, когда лидер американской коммунистической партии Джей Лавстоун высказался об Америке . Так, Лавстоун использовал исключительность, возможно, впервые в 1920-х гг., описывая путь Америки к грядущей революции, которая по сравнению с другими странами будет немного отсрочена из-за устоявшегося в штатах капитализма. Его речь взбудоражила общественность, вызвав шквал статей об исключительности. Такая позиция Лавстоуна не осталась незамеченной председателем Коминтерна, Иосифом Сталиным, который исключил американца из партии за совершение серьезного греха по отношению к коммунизму - уклонизм. Об американской исключительности серьезно говорили во всем мире. Так, например венгерский политик Луис Коссут, побывавший в США в 1952 году, отмечал, что судьба Америки заключается в том, чтобы стать краеугольным камнем свободы в глобальном мире. Между тем, американские политические элиты использовали идею исключительности в качестве объяснения ведению Корейской и Вьетнамской войн. Гарри Трумэн многократно выступал с заявлениями о важности американской миссии в борьбе с коммунизмом и считал, что США всегда и при любых обстоятельствах должны помогать своим союзникам . Эта позиция в дальнейшем стала именоваться как «Завет Трумэна», которого придерживались все американские президенты от Эйзенхауэра до Обамы.

Но, если Трумэн, Эйзенхауэр, Кеннеди и Джонсон использовали фактор исключительности избирательно, то республиканец Никсон официально заявил об американской исключительности как об объективной необходимости для всего свободного мира. В своем выступлении от 3 ноября 1969 года он отметил: «Двести лет тому назад наша нация была слабой и бедной. Сегодня мы стали самой сильной и самой богатой страной в мире. И колесо судьбы повернулось таким образом, что любая надежда народов Земли на мир и свободу будет определяться тем, обладает ли американский народ достаточной моральной выдержкой и отвагой для того, чтобы справиться с ответственной задачей руководства свободным миром» . Таким образом, впервые на официальном уровне было завялено, что судьба народов мира зависит от «кондиций и самочувствия Америки». По мере падения собственного рейтинга и требования общественности прекратить войну во Вьетнаме, Никсон локализовал идею исключительности, отметив, что «американская исключительность» заключается в том, что правительство должно в первую очередь уважать решения и требования американских граждан.

Другой видный президент-республиканец Рональд Рейган, в отличие от предшественников, вернулся к концепции «явного предначертания». Рейган считал, что есть грех и зло в мире, и США предписано Священным писанием и Иисусом Христом противостоять этому всеми силами. Развал СССР, который ознаменовал идеологическую победу США, укрепил веру американской нации в свою исключительность. Вместе с тем, с исчезновением внешнего врага изменилась и интерпретация всей концепции. Рейган вернулся к идеям Джона Уинтропа о «божьем граде на земле». Так, в своей прощальной речи он заявил: «Всю свою политическую жизнь я говорил о выдающимся городе, однако я не совсем уверен, что передал именно то, что видел. В моем сознании это был гордый город, основанный на скалах, которые сильнее океанов, город, незащищенный от ветра, благословленный Богом, и полный разными людьми, живущими в гармонии и мире» . Коммунизм был побежден, а Америка нашла новую миссию, которая заключалась в экспорте демократии во всем мире. Президент-демократ Билл Клинтон отошел от классических интерпретаций исключительности и выдвинул на первый план миссию защиты и укрепления демократии. Идеологическим фундаментом нового типа исключительности на экспорт стали идеи Вудро Вильсона, который считал, что войны объявляют не народы, а правительства. Клинтон, как и Вильсон, был убежден в том, что демократия - лучшая превентивная мера против войны (демократии не воюют друг с другом) .

С другой стороны, исключительность стала инструментом в руках отдельных влиятельных элит, преследующих собственные интересы: военное лобби, этнические лобби, нефтяное и другие бизнес лобби (Корпоративная Америка) и т.д. В XXI веке доступность информации широким массам заставляет высокопоставленных лиц делать политику более прозрачной. В развитом гражданском обществе возникает множество вопросов относительно совершенно конкретных политических вопросов. Например, в чем необходимость огромных затрат на содержание большого количества военных баз на Ближнем Востоке? Раньше это можно было объяснить прагматичным фактором ближневосточной нефти и борьбы с терроризмом. Однако сегодня ближневосточная нефть не является приоритетом, а борьбу с терроризмом должны вести народы, на обучение и оснащение которых Соединенные Штаты потратили миллиарды долларов. В такой ситуации, когда рациональные объяснения невозможны, американские элиты возвращаются к идеологии американской исключительности, мессианства и явного предначертания. Таким образом, данный анализ показывает, что идея исключительности, возникшая на религиозной основе уже к 1630 году, претерпела существенную эволюцию. Уже с периода Джексона начинается научное переосмысление исключительности, которая становится больше политической идеологией с сохранением отдельных религиозных элементов. Эти элементы постепенно стираются в период Холодной войны, когда на первый план ставятся политические задачи. При этом религиозный аспект мессианства сохраняется до сих пор как важный продукт для внутреннего потребления, без которого внешняя имплементация будет значительно усложнена.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Bremer, Francis. John Winthrop: America"s Forgotten Founder. New York: Oxford University Press, 2002, p. 49.

2. Handy, Robert. Protestant theological tensions and Political styles in the progressive period. New York: Oxford University Press, 1993, p. 61.

3. Carpenter, John B. New England"s Puritan Century: Three Generations of Continuity in the City upon a Hill. Fides Et Historia, 2003, p.57.

4. Bailyn, Bernard. The Ideological Origins of the American Revolution. Enlarged edition. Originally published 1967. Harvard University Press, 1992, p. 85.

5. White, Morton. Philosophy, The Federalist, and the Constitution. New York Pess: 1987, p. 43.

6. Stokes, Melvyn. The State of U.S. History. Harvard University Press, 1987, p. 87.

7. Chesterton, Gilbert. What I Saw in America. The Collected Works of G. K. Chesterton, Vol. 21. Ignatius Press, 1997, p. 52.

8. Primary Documents in American History. Declaration of Independence. The Library of Congress.

9. Tocqueville, Alexis de. Democracy in America. Trans. and eds., Harvey C. Mansfield and Delba Winthrop, University of Chicago Press, 2000, p.105.

10. Handlin, Lillian. George Bancroft: The Intellectual as Democrat. New York Press, 1984, p. 38.

11. Abraham Lincoln. Gettysburg Address in November 19, 186. The Library of Congress.

12. Harrell, David. Unto a Good Land: A History of the American People. Rowman & Littlefield, 2005, p. 61.

13. Lerner, Max. America as a Civilization. New York: Simon & Schuster, 1975, p. 64.

14. Freeland, Richard M. The Truman Doctrine and the Origins of McCarthyism. New York: Alfred A. Knopf, 1970, p. 53.

15. Richard Nixon. Address to the Nation on the War in Vietnam. November 3, 1969. Online by Gerhard Peters and John T. Woolley, The American Presidency Project.

16. Ronald Reagan. Farewell Address to the Nation, January 11, 1989, The Ronald Reagan Presidential Foundation.

17. Hyland, William. Clinton"s World: Remaking American Foreign Policy. Regnery Publishing, 2004, p. 36.

Материалы по теме

Please enable JavaScript to view the