Текст: Гай Серегин
Иллюстрации: Влад Лесников

Атеисту (или агностику, что, в принципе, одно и то же) тяжело вести дискуссии с людьми религиозными. Лучше всех эту ситуацию, конечно, описали незабвенные Ильф и Петров в «Золотом теленке»:

«- Бога нет, - сказал Остап.
- Есть, есть, - отвечали ксендзы».

Как существование Бога, так и его отсутствие недоказуемы в принципе, чем охотно пользуются защитники веры. По всем законам логики сверхсильное существо, способное нарушать любые законы Вселенной и решившее поиграть в прятки со своими созданиями, выиграет непременно. Не найдут, факт.

Поэтому самая большая ошибка - это пытаться воздействовать на религиозное сознание, отрицая существование Бога. Никаким научным путем, никакими логичными аргументами ты свою убежденность подкрепить не сможешь.

Зато у тебя есть самый широкий простор для доказательства того, что вне зависимости от наличия или отсутствия Создателя последователи любой религии верят не в него и не в его заповеди, а в ворох суеверий и откровенной ерунды.

В отличие от Бога, книги, законы, традиции и обряды любой религии реально и несомненно существуют, и, стало быть, их можно легко проверить на вшивость.

В этом пособии мы собрали лучшие аргументы, которых обычно хватает для того, чтобы посеять хотя бы зерно сомнения в душу среднестатистического верующего. Конечно, мы в основном занимались христианами, так как живем по преимуществу в христианском окружении, но с мусульманами, ламаистами и вудуистами, скажем, эти доводы тоже можно применять.

1 «Наука все равно не может объяснить
всего!»

Куда ведут черные дыры? Что было до Большого взрыва? Отчего вымерли динозавры? На эти и миллионы других вопросов у науки ответов пока нет: сумма всех наших знаний о мире - это ничтожная песчинка по сравнению с глыбой того, что мы о нем пока не знаем. Да, наука не готова ответить на многие вопросы, но это не повод, чтобы удовлетворяться наивной сказкой. То, что создатели текста Библии были весьма несведущи в палеонтологии, физике, астрономии, биологии, генетике, ботанике, истории и массе других наук - совершенно очевидно. С первых страниц Ветхого Завета до последних страниц Нового эта книга изобилует нелепейшими на взгляд современного человека неточностями.

Небеса там «литые как зеркало», Солнце вертится вокруг Земли и может быть остановлено по просьбе Иисуса Навина, все животные созданы одновременно, в один день, и с тех пор пребывают неизменными, а дьявол, подняв Иисуса на высокую гору, ухитряется показать ему все царства земные, словно дело происходит не на шаре, а на планете плоской, как блюдечко. Горчица там именуется деревом, в ветвях которого укрываются птицы, а вода, выпадающая на землю с неба, никогда более на небо не возвращается, да и нет нужды, потому что в окнах неба установлены специальные сосуды с бесконечным запасом H2O.

Все это было бы не важно, и данные ляпы всегда можно было бы списать на ошибки пророков и жрецов, но все дело в том, что Священное Писание (Ветхий и Новый Заветы) официально считается непосредственно богодухновенными текстами, созданными самим Богом в его ипостаси Святого Духа.

Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым. 2-е Петра 1:21

Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности. 2-е Тимофею 3:16 (см. также 1-е Коринфянам 2:10-13)

2 «Религия не имеет ничего против науки»

Церковь, пытаясь защитить веру, вынуждена неустанно бороться с новыми знаниями, но она уже многократно проигрывала эту борьбу.

Католики, например, отказывались признавать Землю шаром, вертящимся вокруг Солнца, целых двести лет, только в 1828 году они сняли запрет на распространение гелиоцентрической теории (официально согласились с ней только в 1992-м, извинившись за преследования Галилея Галилео: съемки со спутников, увы, разбивают даже самый мощный щит недрогнувшей веры).

С теорией эволюции протестанты бодаются до сих пор, да и католики с православными, хотя и соорудили быстренько свою теорию «божественной эволюции», все-таки пытаются пропихивать в школы идею о том, что кролики и плезиозавры были созданы Богом в одну и ту же секунду. А певец католицизма Клайв Стейплз Льюис, автор знаменитых «Хроник Нарнии», например, совершенно неслучайно вставил в свою детскую книжку рассказ о том, как во время конца света из недр восстают огромные ящеры - лишь для того, чтобы тут же рухнуть в лаву и сохранить свои кости в толще земли к моменту создания на этом месте нового мира. Любой мелкий ляп в Библии становится предметом яростной борьбы. Например, неожиданный скандал вызвало сообщение о том, что самым новым видом на Земле является вовсе не человек. Например, большинство современных видов плодовых мушек - гораздо более молодые обитатели нашей планеты, чем homo sapiens. Но раз в Библии сказано, что Адам и Ева были созданы в самую последнюю очередь, то надо сражаться. Нужно доказать, что эти чертовы мушки древнее трилобитов!

3 «Суть веры - в вере, не нужно пытаться
понять это»

Вера всегда зиждется на чувстве, и правило о том, что верить нужно «не головой, а сердцем», появилось неспроста. «Верую, ибо абсурдно» - очень надежный ход, когда тебя хватают за хвост и спрашивают, какого черта твоя замечательная религия состоит из сплошных неувязок и фактических ошибок. В ответ на высказывания в таком духе уместно будет заметить, что если человека создал Бог, то он выдал ему замечательный инструмент для познания Вселенной - разум и логику. Именно с их помощью мы строим самолеты, лечим зубы и добываем электричество, а вот, размышляя о Боге, почему-то должны отбросить в сторону и то и другое. Интуиция есть и у тараканов, а вот разумом во всей его полноте обладает только человек. И когда мы добровольно отказываемся от него, потому что он «вредит нашей вере», мы, несомненно, расстраиваем Создателя, так как проявляем неуважение к его главному подарку для человечества.

4 «Не надо воспринимать Библию буквально,
это иносказание»

Воспользуемся методом редукционизма: не станем ворошить весь миллион погрешностей против реальности в Священном Писании, а остановимся на одной - утверждении, что Солнце возникло позже Земли (и позже травы, кстати) и оно вращается вокруг нашей планеты. В Библии этот факт упомянут неоднократно.

И создал Бог два светила великие, светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы... И был вечер, и было утро - день четвертый. Бытие 1:16-19

И возвратилось солнце на десять ступеней по ступеням, по которым оно сходило. Исаия, 38:8

Стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аналонскою! И остановилось солнце, и луна стояла... Иисус Навин 10:12-13

А теперь маленькое логическое упражнение. Зачем Бог нам врал? Он, по уверению священников, надиктовал Библию, чтобы люди знали его волю, но почему тогда счел нужным вводить их в заблуждение?

На это у современных жрецов существуют два ответа: один попроще, второй похитрее.

Объяснение А. Вся Библия - это иносказание, нельзя воспринимать ее прямо. Да, но ведь согласно христианскому учению в жизни человека нет более важной цели, чем служение Богу, а единственная инструкция для этого занятия - как раз то самое Священное Писание. И как мы теперь можем разобрать, что именно из написанного является туманным иносказанием, а что - конкретным, не допускающим толкований требованием? Да если бы к электробритвам писали столь запутанные инструкции, то их создателей затаскали бы по судам побитые током пользователи, а тут речь идет о душе! О спасении! Что за дурацкие кошки-мышки, неужели нельзя было выражаться чуть яснее?

Объяснение Б. Эти слова были сказаны людям, находившимся на определенном развитии науки и общества. Бог не желал мешать их интеллектуальному развитию, спуская с неба подсказки об устройстве Вселенной, поэтому изъяснялся с ними словами и образами того времени. Время меняется, меняются и требования Бога к людям*.

* - Примечание Phacochoerus"a Фунтика:
« Кстати, одним из первых эту мысль высказал блаженный Августин, когда размышлял о непотребствах праотцов и древних пророков - например, о сексе Лота с родными дочерьми по пьяной лавочке, из-за чего Бог вовсе не сердился на него ».

Замечательно. Неподсказка удалась на славу, задержав лет на пятьсот развитие астрономии. Но оставим обиды в стороне и вернемся к главному вопросу: если Библия была написана для невежественных дикарей, то почему мы по-прежнему пытаемся рассматривать ее как руководство к действию? Где новые предписания? Мы изменились, а нам по-прежнему советуют не есть тушканчиков и всюду носить с собой лопатку для закапывания фекалий.

Кроме оружия твоего должна быть у тебя лопатка; и когда будешь садиться вне стана, выкопай ею [яму] и опять зарой [ею] испражнение твое. Втор. 23-13

Неудивительно, что некоторые протестанты вообще не признают Ветхий Завет. Впрочем, у них ситуация тоже не легче: Христос, конечно, кое-что подправил, но явно недостаточно. Да и Земля при нем по-прежнему была плоской. Так каким образом современные христиане могут знать, что угодно Богу (и навязывать это знание окружающим)?

Есть, кстати, третий вариант объяснения. Так как Библия была написана на древних языках - иврите, арамейском и древнегреческом, то мы просто неправильно сейчас ее понимаем, наши переводы кишат ошибками. На это мы опять спросим: а что поделывает Бог, который вроде бы и слабо, но заинтересован в нашем спасении? Ему что, трудно было богодухновить переводчиков на нормальные, качественные переводы? Он же всесилен! Он что, не понимает, что если мы путаем канат с верблюдом, а нимб с рогами, то нам очень трудно войти в Царствие Небесное по столь ненадежным указаниям? И как верующий может теперь понять волю Бога? Ведь он обречен ошибаться только потому, что он не древний еврей.

5 «Вера придает жизни смысл и дает людям
утешение»

Вот это основной тезис религиозных людей: Бог освещает собой все, он смысл жизни и цель ее. Нет Бога - и все вокруг теряет значение, все прах, тлен и пустая суета. Да, конечно, очень неприятно ощущать себя маленькой и смертной колонией генов, сидящей на крошечном шарике, крутящемся с дикой скоростью в страшной космической пустоте без цели и смысла. Бог в этом плане чрезвычайно удобное приспособление: на него можно спихнуть все свои страхи, довериться ему, зажмурив глаза и сняв с себя ответственность за происходящее. Тем не менее нам кажется, что трусость, слабоволие и нерешительность - не самый лучший материал для создания Бога. В три года не стыдно, потерявшись на вокзале, плакать и звать маму, но совершеннолетним гражданам это как-то не к лицу.

6 «Христианство - это фундамент
европейской культуры»

И это замечательно! Оставим в стороне отношения гениев и Церкви, они никогда не были счастливы вместе. Но архитектура соборов, мессы Баха, живопись Возрождения - кругом библейские сюжеты! Да что там живопись! Наши имена, наша повседневная речь и бытовые ритуалы - кругом Библия. И слава богу. Никто не собирается отнимать у человечества его культуру. Боже упаси! Библейские мифы красивы и сюжеты захватывающи. Мы с удовольствием будем ими вдохновляться и дальше, только место им не на прикроватной тумбочке, а в библиотеке, в разделе «Мифы народов мира». Христос - общий, как и любой другой мифологический персонаж, как Зевс или Тор. Каждый человек, каждый художник может иметь о нем свое мнение. И тот, кому не понравился Иисус в бейсболке (цветной Штирлиц, анекдот про Брежнева), имеет полное право расстроиться, но подавать на автора в суд - едва ли.

7 «Религия делает человека лучше»

В отличие от человека верующего, атеисту не на кого свалить свою вину, он обязан предвидеть последствия своих действий и сам держит за них ответ. Если этот корабль утонул - не Бог этого хотел, а ты его криво построил. Если ты протыкаешь человека вилами - это не Бог вершит суд твоими руками, это твое волевое решение. Беда с Богом заключается в том, что он, к сожалению, не только Любовь и Красота - он и Подлость, и Жадность, и Глупость, и Ненависть, которые оправдываются его именем, становясь во много раз опаснее. Да, атеист тоже может разбомбить детский сад. Но с огромной долей вероятности он не сможет заставить себя поверить, что это было хорошее, правильное дело. Светлые лица исламских мучеников, валяющиеся отдельно от их светлых тел во взорванных автобусах - очень яркая иллюстрация к тому утверждению, что религия удерживает человека от зла.

8 Войны и беды - это испытания, которые
нам посылает Бог

Слабое место у любого бога - это его оппонент. Если Бог всемогущ, то почему столь несовершенно его творение? А если невсемогущ, то что это, спрашивается, за Бог? Все авраамические религии решили этот вопрос примерно одинаково: мир им видится исполненным препятствий полигоном, на котором Бог тестирует души на вшивость, чтобы получить наиболее ценные кадры, а остальных отправить в адскую помойку. Отдадим должное христианам: их Бог хотя бы сам честно прожил человеческую жизнь со всеми ее болезнями, страхами и мучениями и даже умер, чтобы с чистой совестью измываться над людьми дальше. У нас есть свободная воля, у нас есть Библия в качестве FAQ по прохождению квестов (увы, часто туманным), а еще у нас есть дьявол, чтобы зло было чуточку пособлазнительнее и мы могли продемонстрировать лояльность Господу, гордо от соблазнов отказавшись. Увы, но в этой замечательно понятной картине есть свои огрехи. Авраамический Бог не только превращается таким образом в первопричину всех гадостей, которые творятся в мире, - он еще и явно настаивает на том, чтобы эти гадости продолжались до скончания света. Все светские власти занимают свое место по его велению, потому истинный христианин не должен протестовать ни против Гитлера, ни против Чингисхана.

Всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть. Римлянам 13:1

Озеленять свой скверик и слушать пение птичек - это в целом похвально, но истинно угодны Богу те, кому вспарывают живот и у кого вешают детей – на папиных кишках. И истинный христианин очень мало стремится к справедливости на земле, комфорту, удобству, миру и спокойствию, так как понимает, что Бог ждет от него не этого.

9 «Христианская вера изменила нашу
цивилизацию, превратив животное в человека»

Конечно же на фоне древних греков, разбивавших детские головы о стены и пивших мозги своих врагов, христиане выглядят посимпатичнее. Но, скажем, рядом с полубуддийскими обитателями японского государства Хэйан, в котором триста лет, с IX по XI век, казни и пытки были запрещены законом, христиане с их кострами, дыбами и мечами вовсе не выглядят такими уж миролюбивыми. Идея о том, что все люди - братья, а убивать нехорошо, вовсе не инновация христиан. Эта мысль естественным образом приходила в головы самых разных людей - независимо от типа религии, которую они исповедовали, а вот горячая вера как раз преотлично воспитывала обратные мнения.

10 Разные религии в сегодняшнем
мультикультурном обществе мирно
сосуществуют и готовы к диалогу

Самый простой способ взять верующего за жабры - это поинтересоваться, что он думает о других религиях, желательно неавраамических. Шаманизм какой-нибудь или верования майя с их страстью к вырванным сердцам отлично подойдут. Насмешка и презрение, которую вызывают эти жалкие невежды со своими смехотворными суевериями у «настоящих верующих», вполне способны потихоньку трансформироваться у некоторых в подозрение: а я-то чем лучше? Миллионы людей тысячелетиями верили в Баст и Себека, разрывая на части сомневавшихся. Была ли свята их вера, нужно ли было чтить ее тогда и нужно ли уважать сейчас? Кстати, немало священнослужителей прекрасно понимают суть этой проблематики, они видят, что конфликты между религиями уменьшают паствы всех участников конкурентной борьбы. И в последнее время «традиционные» религии выказывают удивительную готовность к сотрудничеству, призывая уважать любую веру. Ну, кроме тех вер, которые мы сообща признаем вредными, сектантскими и еретическими, само собой.

Тем не менее беда в том, что в конечном счете Мохаммед не договорится с Христом и Моисеем. И когда два сияющих идиотизмом воинства с хоругвями и зелеными знаменами возьмутся выяснять, чей Бог главнее, атеистам придется рвать на голове остатки волос и проклинать тот день, когда они по вялой мягкотелости взялись чтить чувства верующих, допускать в школы «иные взгляды на эволюцию» и сажать людей в тюрьму за антицерковные высказывания. Богиня Кали славно потанцует в тот день, гремя черепами, если мир не одумается и не попытается максимально свернуть обратно то замечательное религиозное возрождение, которое сейчас происходит.

7 причин не бояться смерти, если ты атеист

1 Атеист - это не тот, кто верит, что Бога нет. Атеист - это тот, кто знает, что нет такого бога, которых живет в головах фанатиков. Любой атеист глубоко убежден, что Бог (если он есть) не окажется той ревнивой и обидчивой сволочью, какой его любят рисовать в религиозных брошюрах.

2 Если нас не пугает, что нас не было до тех пор, пока мы не родились, почему мы должны бояться, что нас не будет после того, как умрем?

3 Атеисты не боятся ада.

4 Каждый из нас при всей своей уникальности - лишь маленькая часть человечества. Даже наши мысли принадлежат нам меньше, чем на 1%: все остальное мы позаимствовали из слов, картин, фильмов, песен, жестов и мимики других людей. Так что, когда мы умрем, 99% нашего сознания и 99,99% наших генов продолжат свое существование и дальше.

5 Если не рассматривать время исключительно с человеческой точки зрения, то все, что происходит с нами в эту самую секунду, будет вечно происходить с нами в эту самую секунду. Так что мы на самом деле бессмерт­ны, если приравнять время к прочим координатам пространства.

6 Жизнь - утомительный процесс. Необходимость дышать, кроветворить, думать, реагировать на импульсы нейронов кажется нам такой привлекательной только потому, что эволюционно в нас внедрен механизм жажды жизни. Перед смертью он прекращает работать, и радость, которую по этому поводу испытывали люди, пережившие клиническую смерть, доказывает, что бояться умирания просто глупо.

7 У нас у всех огромная привычка к смерти. Каждый вечер мы ложимся умирать, и назавтра из постели встает уже немножко другая личность. Уже по прошествии пары лет мы будем вспоминать себя сегодняшнего как чужого и не очень понятного нам человека.

Церковный раскол - реформы Никона в действии

Ничто не поражает так, как чудо, - разве только наивность, с которой его принимают на веру.

Марк Твен

Церковный раскол в России связан с именем патриарха Никона, который в 50-х и 60-х годах 17 века устроил грандиозную реформу русской церкви. Изменения коснулись буквально всех церковных укладов. Необходимость проведения таких изменений была обусловлена религиозной отсталостью России, а также существенными описками в религиозных текстах. Реализация реформы привела к расколу не только в церкви, но и в обществе. Люди открыто выступали против новых веяний в религии, активно высказывая свою позицию восстаниями и народными волнениям. В сегодняшней статье мы поговорим о реформе патриарха Никона, как об одном из важнейших событий 17 века, которое имело огромное влияние не только для церкви, но и для всей России.

Предпосылки реформы

По заверениям многих историков, которые занимаются изучением 17 века, в России в это время сложилась уникальная ситуация, когда религиозные обряды в стране очень сильно отличались от общемировых, в том числе и от греческих обрядов, откуда и пришло христианство на Русь. Кроме того, часто говорится, что религиозные тексты, а также иконы, имели искажение. Поэтому в качестве основных причин церковного раскола в России можно выделить следующие явления:

• Книги, которые вручную переписывались веками, имели опечатки и искажения.
• Отличие от мировых религиозных обрядов. В частности, в России до 17 века все крестились двумя перстами, а в других странах - тремя.
• Ведение церковных обрядов. Обряды велись по принципу «многоголосья», который выражался в том, что одновременно службу вели и священник, и дьяк, и певчие, и прихожане. В результате образовалась многоголосие, в котором тяжело было что-то разобрать.

Русский царь одним из первых указал на эти проблемы, предлагая принять меры для наведения порядка в религии.

Патриарх Никон

Царь Алексей Романов, который хотел реформировать российскую церковь, решил назначить на пост Патриарха страны Никона. Именно этому человеку было поручено провести реформу в России. Выбор был, мягко говоря, довольно странным, поскольку новый патриарх не имел опыта в проведение таких мероприятий, а также не пользовался уважением среди других священников.

Патриарх Никон в миру был известен под именем Никита Минов. Он родился и вырос в простой семье крестьянина. С самых ранних лет он уделял большое внимание своему религиозному образованию, изучаем молитвы, рассказы и обряды. В 19 лет Никита стал священником в своем родном селе. В тридцатилетнем возрасте будущий патриарх перешел в Новоспасский монастырь в Москве. Именно здесь он и познакомился с молодым российским царем Алексеем Романовым. Взгляды двух людей были достаточно схожими, что и определило дальнейшую судьбу Никиты Минова.

Патриарх Никон, как отмечают очень многие историки, отличался не столько своими познаниями, сколько жестокостью и властностью. Он буквально бредил идеей получение безграничной власти, которая была, например, патриарха Филарета. Пытаясь доказать свою значимость для государства и для русского царя, Никон всячески себя проявляет, в том числе и не только на религиозном поприще. Например, в 1650 году он активно участвует в подавлении восстания, являясь главным инициатором жестокой расправы над всеми восставшими.

Властолюбивость, жестокость, грамотность - все это сочеталось в патриархию. Это были именно те качества, которые были нужны для проведения реформы российской церкви.

Реализация реформы

Реформа патриарха Никона начала реализацию в 1653 - 1655 годах. Эта реформа несла в себе коренные изменения в религию, которые выразились в следующем:

• Крещение тремя перстами вместо двух.
• Поклоны следовало совершать до пояса, а не до земли, как было раньше.
• Внесены изменения религиозные книги и иконы.
• Введено понятие "православие".
• Изменено имя Бога, в соответствии с общемировым написанием. Теперь вместо "Исус" писалось "Иисус".
• Замена христианского креста. Патриарх Никон предлагал заменить его четырехконечный крестом.
• Изменение обрядов церковной службы. Теперь Крестный ход совершался не по часовой стрелке, как было раньше, а против часовой стрелки.

Все это подробно описывается в церковном Катехизисе. Удивительно, но если рассматривать учебники истории России, особенно школьные учебники, реформа патриарха Никона сводится только к первому и второму пункту из вышеизложенных. В редких учебниках говорится в третьем пункте. Об остальном даже не упоминается. В результате складывается впечатление, что никакой кардинальный реформаторской деятельности русский патриарх не сделал, но это было не так... Реформы были кардинальными. Они перечеркивали все, что было до этого. Неслучайно эти реформы также называются церковным расколом российской церкви. Само слово "раскол" указывает на кардинальные изменения.

Давайте рассмотрим отдельные положения реформы более детально. Это позволит правильно понимать суть явлений тех дней.

Писания предопределили церковный раскол в России

Патриарх Никон, аргументируя свою реформу, говорил о том что церковный тексты в России имеют множество опечаток, которые следует устранить. Говорилось о том, что следует обратиться к греческим источникам, чтобы понять первоначальный смысл религии. На самом деле это было реализовано не совсем так...

В 10 веке, когда Россия приняла христианство, в Греции существовало 2 устава:

• Студийский. Главный устав христианской церкви. Долгими годами он считался основным в греческой церкви, поэтому именно студийский устав пришел на Русь. 7 веков русская церковь во всех религиозных вопросах руководствовалась именно этим уставом.
• Иерусалимский. Является более современным, направленным единение всех религий и общности их интересов. Устав, начиная с 12 века, становятся в Греции основным, также он становится основным и в других христианских странах.

Показательным является и сам процесс переписывания российских текстов. Планировалось взять греческие источники и на их основе привести в соответствие религиозные писания. Для этого в 1653 году в Грецию был отправлен Арсений Суханов. Экспедиция продолжалась практически два года. Он прибыл в Москву 22 февраля 1655 года. С собой он привез целых 7 рукописей. Фактически тем самым произошло нарушение церковного собора 1653-55 годов. Большинство священников тогда высказались за идею поддержания реформы Никона только на том основании, что переписывание текстов должно было происходить исключительно из греческих рукописных источников.

Арсений Суханов привез только семь источников, тем самым сделав невозможным переписывание текстов на основе первоисточников. Следующий шаг патриарха Никона был настолько циничным, что пришел к массовым восстаниям. Московский патриарх заявил о том, что если рукописных источников нет, то переписывание русских текстов будет производиться по современным греческим и римским книгам. На тот момент все эти книги печатались в Париже (католическое государство).

Древняя религия

Очень долго реформы патриарха Никона оправдывались тем, что он сделал ортодоксальную церковь просвещенной. Как правило, за такими формулировками ничего не стоит, поскольку подавляющее большинство людей с трудом представляет, в чем принципиальная разница между ортодоксальными убеждениями и просвещенными. Действительно в чем разница? Для начала давайте разберемся с терминологией и определим смысл понятия «ортодоксальный».

Ортодокс (ортодоксальный) пришло из греческого языка и обозначает: ортос - правильный, доха - мнение. Получается что ортодоксальный человек, в истинном смысле этого слова, является человеком с правильным мнением.

Исторический справочник

Здесь под правильным мнением подразумевается не современный смысл (когда так называют людей делающих всё в угоду государству). Так называли людей, которые веками несли древнюю науку и древние знания. Ярким примером является иудейская школа. Все прекрасно знают, что сегодня есть евреи, а есть ортодоксальные евреи. Они верят в одно и тоже, у них общая религия, общие взгляды, убеждения. Разница в том, что ортодоксальные евреи донесли свою истинную веру в ее древнем, истинном значении. И это признают все.

С этой точки зрения гораздо проще оценивать действия патриарха Никона. Его попытки уничтожить ортодоксальную церковь, а именно это он и планировал делать и успешно делал, кроются в уничтожении древней религии. И по большому счёту это было сделано:

• Были переписаны все древние религиозные тексты. Со старыми книгами не церемонились, их, как правило, уничтожали. Этот процесс на многие годы пережил самого патриарха. Например, показательными являются сибирские предания, в которых говорится, что при Петре 1 было сожжено огромное количество ортодоксальной литературы. После сожжение из костров было извлечено более 650 кг медных застежек!
• Были переписаны иконы в соответствии с новыми религиозными требованиями и в соответствии с реформой.
• Принципы религии изменены, порой даже без необходимого обоснования. Например, абсолютно непонятной является идея Никона, что Крестный ход должен идти против часовой стрелки, против движения солнца. Это вызвало большое недовольство, поскольку люди начали считать новую религию религией тьмы.
• Замена понятий. Впервые появился термин «православие». До 17 века этот термин не использовался, а применялись такие понятия, как «правоверный», «истинная вера», «непорочная вера», «христианская вера», «божья вера». Различные термины, но только не «православие».

Поэтому можно говорить, что ортодоксальная религия является максимально приближенной к древним постулатам. Именно поэтому любые попытки кардинального изменения этих взглядов приводит к массовым негодованиям, а также к тому, что сегодня принято называть ересью. Именно ересью многие люди и называли реформы патриарха Никона в 17 веке. Именно поэтому и произошел раскол церкви, поскольку «ортодоксальные» священники и религиозные люди называли происходящее ересью, и видели, насколько принципиальное отличие между старой и новой религией.

Реакция народа на церковный раскол

Реакция на реформу Никона является крайне показательной, подчеркивая, что изменения были гораздо глубже, чем об этом принято говорить. Доподлинно известно, что после начала реализации реформы по всей стране прокатились массовые народные восстания, направленные против изменений церковного уклада. Часть людей открыто высказывала свое недовольство, другие просто уходили из этой страны, не желая оставаться в этой ереси. Люди уходили в леса, в далекие поселение, в другие страны. Их отлавливали, возвращали назад, они опять уходили – а так множество раз. Показательной является реакция государства, которое фактически устроило инквизицию. Горели не только книги, но и люди. Никон, который отличался особой жестокостью, лично приветствовал все расправы над восставшими. Тысячи людей погибло, выступая против реформаторских идей Московского патриархата.

Реакция народа и государства на реформу является показательной. Можно говорить о том, что начались массовые волнения. А теперь ответьте на простой вопрос, возможны ли такие восстания и расправы в случае простых поверхностных изменений? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо перенести события тех дней на сегодняшнюю реальность. Давайте представим, что сегодня патриарх Московский скажет о том, что креститься теперь нужно, например, четырьмя пальцами, поклоны совершать кивком головы, а книги следует изменить в соответствии с древними писаниями. Как народ такое воспримет? Скорее всего, нейтрально, а при определенной пропаганде даже положительно.

Другая ситуация. Предположим, что московский патриарх сегодня обяжет всех креститься четырьмя перстами, применять кивки вместо поклонов, носить католический крест вместо православного, сдать все книги иконы, чтобы их можно было переписать и перерисовать, имя Бога теперь будет например "Иисуус", а крестный ход будет ходить например дугой. Подобный характер реформы непременно приведет к восстанию религиозных людей. Изменяется всё, перечеркивает вся вековая религиозная история. Именно это сделала реформа Никона. Поэтому и произошел церковный раскол в 17 веке, поскольку противоречия между старообрядцами и Никоном были неразрешимыми.

К чему привела реформа?

Оценивать реформу Никона следует с точки зрения реалий того дня. Безусловно, патриарх уничтожил древнюю религию Руси, но он сделал то, чего от чего хотел царь - привидение российской церкви в соответствие с международной религией. А там были как плюсы, так и минусы:

• Плюсы. Российская религия перестала быть обособленной, и стала более походить на греческую и римскую. Это позволило создать большие религиозные связи с другими государствами.
• Минусы. Религия в России на момент 17 века была наиболее ориентирована на первоначальное христианство. Именно здесь были древние иконы, древние книги и древние обряды. Всё это уничтожено ради интеграции с другими государствами, если говорить современным языком.

Нельзя расценивать реформы Никона, как тотальное уничтожение всего (хотя именно этим большинство авторов и занимаются, включая принцип «все пропало»). С уверенностью можно говорить только о том, что московский патриарх внес существенные изменения в древнюю религию и лишил христиан существенной части их культурного и религиозного наследия.

Церковно-обрядовая реформа (в частности, исправление накопившихся ошибок в богослужебных книгах), предпринятая с целью укрепления церковной организации. Реформа вызвала раскол в церкви.

НИКОН

После окончания Смутного времени, при Михаиле и Алексее Романовых во все внешние сферы жизни российской жизни стали проникать иноземные новшества: из шведского металла лили клинки, голландцы устраивали железоделательные заводы, бравые немцы-солдаты маршировали у Кремля, офицер-шотландец учил русских новобранцев европейскому строю, фряги разыгрывали спектакли. Некоторые россияне (даже царские дети), глядясь в венецианские зеркала, примеряли иностранные костюмы, кто-то завел обстановку, как в Немецкой Слободе...

Но затронута ли была душа этими новшествами? Нет, в большинстве своем русские люди оставались такими же ревнителями московской старины, «веры и благочестия», какими были их прадеды. Причем это были ревнители весьма самоуверенные, говорившие, что «Ветхий Рим пал от ересей. Второй Рим захватили безбожные турки, Русь - Третий Рим, который один остался хранителем истинной христовой веры!»

В Москву XVII в. власти все чаще звали «духовных учителей» - греков, но на них часть общества смотрела свысока: не греки ли малодушно заключили в 1439 г. во Флоренции унию с папой римским? Нет, другого чистого православия, кроме русского, нет и не будет.

В силу этих представлений русские не чувствовали «комплекса неполноценности» перед более ученым, умелым и живущим с большим комфортом иноземцем, однако опасались - как бы эти немецкие водовзводные машины, польские книги вместе со «льстивыми греками и киевлянами» не коснулись самих основ жизни и веры.

В 1648 г. перед свадьбой царя тревожились: Алексея «выучили по-немецки» и теперь он заставит бороду брить по-немецки, погонит молиться в немецкую кирху, - конец благочестию и старине, наступает конец света.

Царь женился. Отшумел соляной бунт 1648 года. Не все остались при головах, но при бородах все. Однако напряжение не спадало. Грянула война с Польшей за православных малороссийских и белорусских братьев. Победы вдохновляли, тяготы от войны раздражали и разоряли, простолюдины роптали, бежали. Напряжение, подозрительность, ожидание чего-то неминуемого росли.

И вот в такое время «собинный друг» Алексея Михайловича Никон, которого царь называл «избранным и крепкостоятельным пастырем, наставником душ и тел, возлюбленным любимцем и содружебником, солнцем, светящимся во всей вселенной...», ставший в 1652 г. патриархом, задумал церковные реформы.

ВСЕЛЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Никона целиком поглощала мысль превосходства духовной власти над светской, которая воплотилась в идею Вселенской церкви.

1. Патриарх был убежден, что мир разделен на две сферы: вселенскую (общую), вечную, и на частную, временную.

2. Вселенское, вечное, - важнее всего частного и временного.

3. Московское государство, как всякое государство, - это частное.

4. Объединение же всех православных церквей - Вселенская церковь - вот что ближе всего к Богу, что на земле олицетворяет вечное.

5. Все, что не согласуется с вечным, вселенским, должно быть упразднено.

6. Кто же выше - патриарх или светский правитель? Для Никона не существовало этого вопроса. Патриарх Московский - один из патриархов Вселенской церкви, следовательно, его власть выше царской.

Когда Никона упрекали в папизме, он отвечал: «За доброе отчего и папу не почитать?» Алексея Михайловича отчасти, видимо, захватывали рассуждения его властного «друга». Царь пожаловал патриарху титул «великого государя». Это был царский титул, и из патриархов его носил лишь дед самого Алексея - Филарет Романов.

Патриарх был ревнителем истинного православия. Считая первоисточниками православных истин греческие и старославянские книги (ибо оттуда взяла Русь веру), Никон задумал сравнить обряды и богослужебные обычаи московской церкви с греческими.

И что же? Новизна в обрядах и обычаях Московской церкви, почитавшей себя единственной истинно христовой церковью, была повсюду. Московитяне писали «Исус», а не «Иисус», служили литургии на семи, а не на пяти, как греки, просфорах, крестились 2 перстами, олицетворявшими Бога-отца и Бога-сына, а все прочие восточные христиане осеняли себя крестом 3 перстами («щепотью»), олицетворявшими Бога отца, сына и Святого духа. На Афоне одного русского монаха-пилигрима, между прочим, за двуперстное крещение едва не убили как еретика. И много еще расхождений нашел патриарх. В различных областях сложились местные особенности службы. Священный Собор 1551 г. некоторые из местных отличий признал как общерусские. С началом книгопечатания во второй половине XVI в. они получили широкое распространение.

Никон происходил из крестьян, и с крестьянской прямолинейностью он объявил войну отличиям Московской церкви от Греческой.

1. В 1653 г. Никон разослал указ, велевший креститься «щепотью», а также сообщавший, сколько земных поклонов правильно класть перед чтением знаменитой молитвы Святого Ефрема.

2. Потом патриарх обрушился на иконописцев, начавших использовать западноевропейские приемы живописи.

3. В новых книгах было велено печатать «Иисус», вводились греческие богослужебные обряды и песнопения по «киевским канонам».

4. По примеру восточного духовенства священники начали читать проповеди собственного сочинения, причем тон здесь задавал сам патриарх.

5. Русские рукописные и печатные книги по богослужению велели вести на просмотр в Москву. Если находили расхождения с греческими, то книги уничтожали, а взамен рассылали новые.

Священный Собор 1654 г. с участием царя и Боярской Думы одобрил все начинания Никона. Всех, кто пытался спорить, патриарх «сносил» с пути. Так, коломенский епископ Павел, возражавший на Соборе 1654 г., без соборного суда был лишен сана, люто бит, сослан. От унижений он сошел с ума и скоро умер.

Никон неистовствовал. В 1654 г. в отсутствие царя люди патриарха насильно вламывались в дома московских жителей - посадских, купцов, дворян и даже бояр. Они забирали из «красных углов» иконы «еретического письма», выкалывали образам глаза и носили изуродованные лики по улицам, читая указ, который грозил отлучением от церкви всем, кто пишет и хранит подобные иконы. «Неисправные» иконы жгли.

РАСКОЛ

Никон боролся с новшествами, думая, что они могут вызвать раздор в народе. Однако именно его реформы вызвали раскол, поскольку часть московского народа восприняла их как новшества, посягающие на веру. Церковь раскололась на «никонианцев» (церковная иерархия и большая часть верующих, привыкших подчиняться) и «старообрядцев».

Староверы прятали книги. Светские и духовные власти преследовали их. От гонений ревнители старой веры бежали в леса, объединялись в общины, основывали в глуши скиты. Не признавший никонианства Соловецкий монастырь находился в осаде семь лет (1668-1676), пока воевода Мещериков не взял его и не перевешал всех мятежников.

Вожди старообрядцев - протопопы Аввакум и Даниил, писали челобитные царю, но, видя, что Алексей не защищает «старину», объявили скорый приход конца света, потому что явился в Россию Антихрист. Царь и патриарх - «два рога его». Спасутся лишь мученики старой веры. Родилась проповедь «очищения огнем». Раскольники запирались в церквах целыми семьями и сжигали себя, чтобы не служить Антихристу. Старообрядчество захватило все слои населения - от крестьян до бояр.

Боярыня Морозова (Соковина) Федосия Прокопьевна (1632-1675) собирала вокруг себя раскольников, переписывалась с протопопом Аввакумом, посылала ему деньги. В 1671 г. она была арестована, но ни пытки, ни уговоры не заставили ее отказаться от своих убеждений. В том же году боярыню, закованную в железо, повезли в заточение в Боровск (этот момент запечатлен на картине В.Сурикова «Боярыня Морозова»).

Старообрядцы считали себя православными и не расходились с православной церковью ни в одном догмате веры. Поэтому патриарх звал их не еретиками, а только раскольниками.

Церковный Собор 1666-1667 гг. предал раскольников проклятию за непокорность. Ревнители же старой веры перестали признавать отлучившую их церковь. Раскол не преодолен и по сей день.

Жалел ли Никон о содеянном? Быть может. В конце своего патриаршества в беседе с Иваном Нероновым, бывшим вождем раскольников, Никон бросил: «и старые и новые книги добры; все равно, по каким хочешь, по тем и служишь...»

Но церковь уже не могла уступить непокорным мятежникам, а те уже не могли простить церковь, посягнувшую на «святую веру и старину».

ОПАЛА

А как сложилась судьба самого Никона?

Великий государь патриарх Никон искренне верил, что его власть выше царской. Отношения с мягким и уступчивым - но до известного предела! - Алексеем Михайловичем становились напряженными, пока, наконец, обиды и взаимные претензии не завершились ссорой. Никон удалился в Новый Иерусалим (Воскресенский монастырь), надеясь, что Алексей будет молить его вернуться. Время шло... Царь молчал. Патриарх направил ему раздраженное письмо, в котором сообщал, насколько все дурно в Московском царстве. Терпение Тишайшего царя было не безграничным, и никто не мог подчинить его своему влиянию до конца.

Рассчитывал ли патриарх, что его будут молить вернуться? Но Никон - не и не государь Московский. Собор 1666-1667 гг. с участием двух восточных патриархов предал анафеме (проклятию) староверов и вместе с тем лишил Никона сана за самовольный уход с патриаршества. Никона сослали на север в Ферапонтов монастырь.

В Ферапонтовом монастыре Никон лечил больных и выслал царю список излеченных. Но вообще он скучал в северной обители, как скучают все сильные и предприимчивые люди, лишенные активного поприща. Находчивость и остроумие, которые отличали Никона в добром настроении, часто сменялись чувством обиженного раздражения. Тогда Никон уже не мог отличить настоящих обид от им же выдуманных. Ключевский рассказывал следующий случай. Царь слал бывшему патриарху теплые письма и подарки. Однажды от царских щедрот в монастырь прибыл целый обоз дорогой рыбы - осетров, лососей, севрюг и т.д. «Никон ответил упреком Алексею: зачем де не прислал яблочек, винограду в патоке и овощей?»

Здоровье Никона было подорвано. «Теперь я болен, наг и бос, - писал царю бывший патриарх. - Со всякой нужды... оцынжал, руки больны, левая не подымается, на глазах бельма от чада и дыма, из зубов кровь идет смердящая... Ноги пухнут...» Алексей Михайлович несколько раз приказывал облегчить содержание Никона. Умер царь раньше Никона и перед смертью безрезультатно просил у Никона прощения.

После смерти Алексея Михайловича (1676) гонения на Никона усилились, его перевели в Кириллов монастырь. Но потом сын Алексея Михайловича царь Федор решил смягчить участь опального и велел отвезти его в Новый Иерусалим. Никон не выдержал этой последней поездки и умер в пути 17 августа 1681 г.

КЛЮЧЕВСКИЙ О РЕФОРМЕ НИКОНА

«Никон не перестраивал церковного порядка в каком-либо новом духе и направлении, а только заменял одну церковную форму другой. Самую идею вселенской церкви, во имя которой предпринято было это шумное дело, он понял слишком узко, по-раскольничьи, с внешней обрядовой стороны, и не сумел ни провести в сознание русского церковного общества более широкого взгляда на вселенскую церковь, ни закрепить его каким-либо вселенским соборным постановлением и завершил все дело тем, что в лицо обругал судивших его восточных патриархов султанскими невольниками, бродягами и ворами: ревнуя о единении церкви вселенской, он расколол свою поместную. Основная струна настроения русского церковного общества, косность религиозного чувства, слишком крепко натянутая Никоном, оборвавшись, больно хлестнула и его самого, и правящую русскую иерархию, одобрившую его дело. <…> Церковная буря, поднятая Никоном, далеко не захватила всего русского церковного общества. Раскол начался среди русского духовенства, и борьба в первое время шла собственно между русской правящей иерархией и той частью церковного общества, которая была увлечена оппозицией против обрядовых новшеств Никона, веденной агитаторами из подчиненного белого и черного духовенства. <…> Подозрительное отношение к Западу распространено было во всем русском обществе и даже в руководящих кругах его, особенно легко поддававшихся западному влиянию, родная старина еще не утратила своего обаяния. Это замедляло преобразовательное движение, ослабляло энергию нововводителей. Раскол уронил авторитет старины, подняв во имя ее мятеж против церкви, а по связи с ней и против государства. Большая часть русского церковного общества теперь увидела, какие дурные чувства и наклонности может воспитывать эта старина и какими опасностями грозит слепая к ней привязанность. Руководители преобразовательного движения, еще колебавшиеся между родной стариной и Западом, теперь с облегченной совестью решительнее и смелее пошли своей дорогой».

ИЗ ИМЕННОГО ВЫСОЧАЙШЕГО УКАЗА НИКОЛАЯ II

В постоянном, по заветам Предков, общении со Святою Православною Церковью неизменно почерпая для Себя отраду и обновление сил душевных, Мы всегда имели сердечное стремление обеспечить и каждому из Наших подданных свободу верования и молитв по велениям его совести. Озабочиваясь выполнением таковых намерений, Мы в число намеченных в указе 12 минувшего Декабря преобразований включили принятие действительных мер к устранению стеснений в области религии.

Ныне, рассмотрев составленные, во исполнение сего, в Комитете Министров положения и находя их отвечающими Нашему заветному желанию укрепить начертанные в Основных Законах Империи Российской начала веротерпимости, Мы признали за благо таковые утвердить.

Признать, что отпадение от Православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собою каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от Православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало. <…>

Разрешить христианам всех исповеданий принимаемых ими на воспитание некрещенных подкидышей и детей неизвестных родителей крестить по обрядам своей веры. <…>

Установить в законе различие между вероучениями, объемлемыми ныне наименованием «раскол», разделив их на три группы: а) старообрядческие согласия, б) сектантство и в) последователи изуверных учений, самая принадлежность к коим наказуема в уголовном порядке.

Признать, что постановления закона, дарующие право совершения общественных богомолений и определяющие положение раскола в гражданском отношении, объемлют последователей как старообрядческих согласий, так и сектантских толков; учинение же из религиозных побуждений нарушения законов подвергает виновных в том установленной законом ответственности.

Присвоить наименование старообрядцев, взамен ныне употребляемого названия раскольников, всем последователям толков и согласий, которые приемлют основные догматы Церкви Православной, но не признают некоторых принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам.

Присвоить духовным лицам, избираемым общинами старообрядцев и сектантов для отправления духовных треб, наименование «настоятелей и наставников», причем лица эти, по утверждении их в должностях надлежащею правительственною властью, подлежат исключению из мещан или сельских обывателей, если они к этим состояниям принадлежали, и освобождению от призыва на действительную военную службу, и именованию, с разрешения той же гражданской власти, принятым при постриге именем, а равно допустить обозначение в выдаваемых им паспортах, в графе, указывающей род занятий, принадлежащаго им среди этого духовенства положения, без употребления, однако, православных иерархических наименований.

1 Комментарий

Горбунова Марина / почетный работник образования

Помимо создания Вселенской церкви и ограничения "новшеств", были еще причины, не только вызвавшие реформы, но и объединившие вокруг них (на время!) значимых личностей, чьи интересы временно совпадали.
И царь, и Никон, и Аввакум были заинтересованы в восстановлении нравственного авторитета церкви, в укреплении ее духовного влияния на прихожан. Этот авторитет постепенно терял свое значение и по причине многогласия во время службы, и из-за постепенного "отвыкания" от церковного старославянского языка, на котором они велись, и из-за сохраняющейся "безнравственности", с которой безуспешно пытался бороться еще Стоглав при Иване Грозном (суеверия, пьянство, ворожба, сквернословие и т.д.). Именно эти проблемы собирались решать священники в составе круга "ревнителей благочестия". Для Алексея Михайловича очень важно было, чтобы реформы способствовали сплочению церкви и ее единообразию, так как это отвечало интересам государства в период усиления централизации. Для решения этой задачи появилось эффективное техническое средство, которого не было у предшествующих правителей, а именно - книгопечатанье. Исправленные печатные образцы не имели расхождений, и их можно было массово тиражировать в короткие сроки. И первоначально ничто не предвещало раскола.
В дальнейшем возвращение к первоисточнику (Византийским "харатейным" спискам), по которому осуществлялись исправления, сыграло злую шутку с реформаторами: именно обрядовая сторона церковнослужения претерпела наиболее глубокие изменения со времен Владимира Святого, и оказалась "неузнанной" населением. То, что многие византийские книги привозили после падения Константинополя от "латинян", укрепляло убеждение в том, что истинное православие губится, грядет падение Третьего Рима и наступление царства антихриста. Отрицательные последствия увлечения в первую очередь обрядовостью во время рефом прекрасно отражены в прилагаемом тексте лекции В.О.Ключевского. Нужно также добавить, что в жизни многих слоев населения в это период произошли неблагоприятные изменения (отмена "урочных лет", ликвидация "белых слобод", ограничения боярского влияния и местнических традиций), которые напрямую связывались с "отказом от старой веры". Короче, было от чего пугаться простому люду.
Что касается противостояния царя и патриарха, то этот факт не имел решающего значения для проведения реформ (они продолжались и после заточения Никона), а повлиял на положение церкви в дальнейшем. Проиграв светской власти, церковь поплатилась за забвение своей первостепенной роли духовного наставника тем, что в последствии превратилась в часть государственной машины: сначала было ликвидировано патриаршество и руководством к служению стал Духовный регламент, а затем в процессе секуляризации была ликвидирована и экономическая независимость церкви.

Реформирование компании — это, пожалуй, главный экзамен для руководителя: никакой бизнес долго не проживет, если он не обновляется. Но глубокие изме­нения часто встречают мощное сопротивление, и прежде всего — со стороны консервативно настроенных руководителей.

Пожалуй, никто не понимает тонкостей организаци­онной перестройки лучше Джона Коттера, преподавав­шего теорию лидерства в Гарвардской школе бизнеса. И хотя статья была впервые опубликована весной 1995 года, она нисколько не устарела. В реформах слишком многое завязано на людей, а людям, как известно, свойственно ошибаться. И никогда не бывает лишним еще раз предостеречь руководите­лей от самых распространенных ошибок. Поэтому мы публикуем эту статью в рубрике «Классика HBR».

Последние десять лет я наблюдал за работой более чем 100 компаний — за тем, как они пытаются вырваться вперед и затмить конкурентов. Компании эти были самыми разны­ми — большими (Ford) и малень­кими (Landmark Communications), американскими (General Motors) и европейскими (British Airways), одни переживали не лучшие вре­мена (Eastern Airlines), другие пре­бывали в отличной финансовой форме (Bristol-Myers Squibb).

Реформы проводились под раз­ными знаменами: управление ка­чеством, модернизация бизнес-процессов, оптимизация величины компании, реструктуризация, из­менение корпоративной культуры. Но почти всегда главная цель была одна — в корне изменить методы работы компании, чтобы она мог­ла преуспевать в новых рыночных условиях.

Одни реформы оказались очень удачными, другие потерпели оглу­шительное фиаско. В большинстве случаев на шкале успех — провал преобразования занимают место где-то между двумя крайностями, но все-таки ближе к провалу. Вы­воды нашего исследования могут пригодиться всем организациям, которым в ближайшее десятилетие придется работать в условиях жест­кой конкурентной борьбы.

Обобщив опыт удавшихся ре­форм, я понял, что любая перестрой­ка должна состоять из нескольких последовательных, довольно дол­гих этапов. Пропустив любой из них, вы лишь создадите иллюзию ускорения, но никогда не достиг­нете желаемого результата. Еще один вывод: серьезные ошибки, допущенные на любом этапе, могут нанести смертельный удар рефор­ме: лишить ее импульса и свести на нет давшиеся нелегким трудом достижения. А поскольку мало кто может похвастаться богатым опытом перестройки организаций, то даже самые способные управ­ленцы, взявшись за эту непростую задачу, часто совершают хотя бы одну грубую ошибку.

Ошибка№1:

Реформа не воспринята как необходимость

Удачная перестройка организации начинается с тщательного анализа ее положения на рынке; компанию сравнивают с основными конку­рентами, изучают перспективы развития ее технологий и финан­совые показатели. Например, на­сколько после истечения срока действия жизненно важного па­тента сократятся доходы? Будет ли по-прежнему в ближайшие пять лет сокращаться рентабельность основного бизнеса? Есть ли такие развивающиеся рынки, на которые пока никто не обращает внимания? Затем нужно понять, как лучше всего донести полученную инфор­мацию до максимально широкого круга людей, — это очень важно: маховик реформы не заработает в полную силу, пока ее не поддер­жит большинство сотрудников. Если люди не заинтересованы в преобразованиях, все усилия пой­дут насмарку.

Никаких секретов я не откры­ваю. Тем не менее, почти 50% ком­паний, за которыми я наблюдал, не прошли именно первый этап. Почему? Иногда руководители не понимают, как трудно людям от­казаться от заведенных порядков и как непросто подвигнуть их на это. Иногда начальники переоце­нивают уже достигнутые успехи. Или им не хватает терпения: «Мы только и делаем, что говорим, пора, наконец, браться за дело!» Бывает, руководители боятся, что давно ра­ботающие сотрудники воспримут реформу в штыки, что нововведе­ния выбьют людей из колеи, что си­туация выйдет из-под контроля, что краткосрочные планы будут сорва­ны, акции подешевеют, а идеологов преобразований обвинят в том, что они ввергли компанию в кризис.

Паралич управления в организа­ции часто происходит из-за того, что у нее много управленцев, но не хватает настоящих руководите­лей. Как известно, первая задача управления — свести к минимуму риски и поддерживать нормаль­ную работу существующей систе­мы. Но ведь реформы, по опре­делению, предполагают создание новой системы, а эта задача по плечу только подлинному лидеру. Обычно первый этап преобразо­ваний не приносит результатов, пока ключевую позицию не займет такой человек — либо выдвинув­шийся из рядов организации, либо пришедший со стороны.

Зачастую реформы начинаются, и начинаются бодро, с приходом нового сильного руководителя, который видит, что необходимость преобразований давно назрела. Если цель реформы — изменить предприятие в целом, главноко­мандующим становится генди­ректор. Если речь идет только об одном подразделении, первую скрипку играет его глава. Поэто­му, пока эти посты не займут но­вые люди, прирожденные лидеры и поборники реформ, первый этап будет проходить очень трудно.

В это время плохие финансовые результаты могут оказаться и бла­гом, и злом. Благом — потому, что сотрудники не могут не видеть, как компания теряет деньги. Хотя в этой ситуации у руководства слишком мало пространства для маневра. При хороших финансовых пока­зателях, наоборот, убедить людей в неотложности изменений гораздо труднее, но возможностей для ее осуществления больше.

Впрочем, финансовое состояние компании — не самый важный фак­тор. Все изученные мной удачные реформы стартовали с того, что по инициативе одного или нескольких человек начиналось откровенное обсуждение не всегда приятных фактов, таких как появление но­вых конкурентов, снижение рента­бельности, сокращение рыночной доли и прибыли, медленные тем­пы увеличения доходов и другие свидетельства пошатнувшегося положения компании.

Гонцов, приносящих плохие вес­ти, казнили во все времена. Навер­ное, поэтому, особенно, если высшее руководство не признает необходи­мость реформ, неприятные новости перепоручают сообщать людям со стороны: финансовым аналитикам, клиентам или консультантам. Все это делается ради того, чтобы, как выразился бывший гендиректор одной крупной европейской ком­пании, показать, что «сохранять сложившийся порядок вещей в не­изменности куда опаснее, нежели сделать прыжок в неизвестность».

Иногда (так было в случае самых удачных реформ) руководители специально создают кризисную ситуацию. Гендиректор одной кор­порации намеренно сделал так, чтобы она понесла крупнейшие за свою историю убытки и почувст­вовала сильное давление Уолл-Стрит. Руководитель подразделе­ния другой компании впервые за время ее существования провел исследование удовлетворенности клиентов, прекрасно сознавая, что результаты будут ужасающими, а после предал их огласке. На пер­вый взгляд, кажется, что так легко перегнуть палку. Но благодушие куда опаснее: если не подчерк­нуть безотлагательность перемен, реформа зайдет в тупик и будущее компании окажется под угрозой.

Как понять, что критическая масса сотрудников, осознающих необходимость перемен, набрана? Судя по опыту удачных реформ, не менее 75% руководителей должны считать, что жить по-старому уже нельзя. Если сторонников преоб­разований меньше, реформа будет буксовать на каждом шагу.

Ошибка №2:

Нет сильной коалиции

Реформы часто начинают один-два человека. При благоприятном раз­витии событий у руководства появ­ляется все больше и больше едино­мышленников. Но, если с самого начала его не поддержит основная масса сотрудников, реформа обре­чена на провал.

Известно, что серьезных перемен не достичь без горячей заинтере­сованности первых лиц компании. Но и этого мало. Судя по приме­рам удачных реформ, зачинщиком обычно оказывается председатель совета директоров, президент или глава основного подразделения. Постепенно к ним присоединя­ются от пяти до 50 человек, и все вместе они начинают думать, что делать, чтобы работать лучше. Опыт изученных мной компаний свидетельствует: не все топ-менед­жеры с самого начала входят в эти инициативные группы, ведь не бывает так, чтобы вдруг все, как по свистку, встретили на ура идею реформы. Но обычно коалиция приверженцев обновления облада­ет немалым влиянием: она объеди­няет высокопоставленных, весьма информированных и опытных со­трудников, с отличной репутацией и широкими связями.

Какой бы ни была организация — большой или не очень, в первый год своего существования эта коалиция обычно состоит из трех-пяти чело­век, и это нормально. Но к третьему этапу реформы в крупных компа­ниях ее ряды должны увеличиться до 20—50 человек. Костяк группы всегда формируется из руково­дителей высшего звена — хотя иногда к ним присоединяются, например, члены совета дирек­торов, представитель основного клиента или даже влиятельный профсоюзный лидер.

К коалиции идеологов реформы принадлежат не только руководи­тели высшего звена, поэтому эта группа не может действовать по принятым в компании правилам иерархического соподчинения. Из-за этого, конечно, будут возникать разного рода накладки, но жестко соблюдать субординацию во время преобразований невозможно. Ведь если бы прежняя система функцио­нировала безупречно, то в рефор­ме не было бы и нужды. А раз она есть, значит, придется изменить привычные правила иерархии при взаимодействии.

Коалиция реформаторов склады­вается только тогда, когда руково­дители всех уровней остро чувст­вуют: жить по-прежнему больше нельзя. Но как-то еще нужно свести всех этих людей вместе, помочь им выработать общий взгляд на проб­лемы компании, ее перспективы и потенциал, установить более или менее доверительные отно­шения друг с другом и наладить общение. Проще всего сделать это на выездных двух-рехдневных конференциях. Изучаемые мною компании несколько месяцев под­ряд устраивали такие регулярные встречи для небольших групп — от пяти до 35 человек.

Обычно второй этап реформы буксует, если в компании недо­оценивают значимость сильной коалиции сторонников реформы. Это же происходит и в том случае, если на самом верху компании не принято управлять коллегиально.

Тогда возглавлять реформу поруча­ют начальнику отдела персонала, или контроля над качеством, или стратегического планирования, вместо того чтобы доверить эту важнейшую миссию людям, не­посредственно связанным с про­изводством. Каким бы способным ни был начальник любой из вспо­могательных служб, как бы ни был он предан идее обновления, коалиция без сильного руководителя основного подразделения никогда не обретет нужного влияния.

Если реформу не возглавляет сильная коалиция, то кое-что сде­лать, конечно, удастся. Но рано или поздно оппозиция сплотит свои ряды и все достигнутое сойдет на нет.

Ошибка №3:

Нет четкой концепции развития компании

Руководители компаний, в кото­рых реформы дошли до победного конца, точно знали, чего хотят для своей компании, а потому могли нарисовать клиентам, акционерам и сотрудникам понятную и весь­ма заманчивую картину. А такая картина всегда красноречивее цифр, которыми пестрят планы на ближайшие пять лет. Она дает представление о том, в каком на­правлении должна двигаться орга­низация. Часто первый набросок делает один человек — детали еще не проработаны, намечен лишь общий контур. Затем подключа­ется коалиция, и спустя три-пять месяцев, а то и год размышлений, мечтаний и споров картина приоб­ретает более или менее закончен­ный вид. По ходу дела проясняется, как реализовывать задуманное.

В наброске концепции развития средней по величине европейской фирмы было вдвое меньше идей, нежели в окончательном варианте. Цель стать глобальной компанией и занять лидирующие позиции на некоторых направлениях бизнеса была сформулирована с самого начала. Но пункт, согласно которо­му нужно отказываться от любых видов деятельности, если они не приносят достаточно прибыли — еще одна из основных идей этого документа, — появился в тексте, лишь спустя месяцы споров.

Без четкой концепции реформа быстро выродится — целостная программа распадется на отдель­ные не состыкованные, а то и пря­мо противоречащие друг другу проекты, а значит, организация пойдет по неправильному пути или вообще упрется в тупик. И тог­да вряд ли удастся сложить воеди­но разные усилия: реорганизацию работы бухгалтерии, комплексную аттестацию сотрудников, жесткий контроль качества продукции и программу улучшения обслужи­вания потребителей.

Сколько бы ни составлялось пла­нов и программ, сколько бы ни спускалось сверху директив в под­держку реформы, без общей кон­цепции ничего не получится. В од­ной компании напечатали толстую книжку с подробным, скучнейшим описанием плана реформы. Там детально излагался порядок дейст­вий, цели, методы, указывались сроки. Но, ни слова не было сказано о том, зачем все это нужно. Неуди­вительно, что большинство сотруд­ников, с которыми я говорил, либо ничего не поняли, либо воспри­няли затею руководства в штыки. Никакие буклеты никого никогда не сплотят и уж тем более — не убедят в необходимости перемен. Наоборот, так легко добиться про­тивоположного эффекта.

В самых откровенно провальных случаях даже руководство весьма смутно представляло себе, куда надо двигаться. Как-то я попросил топ-менеджера небольшой ком­пании рассказать, как он понима­ет цели будущей реформы. Мне пришлось выслушать довольно пу­таную получасовую лекцию. Где-то под нагромождением слов можно было разглядеть несущие элементы концепции развития, но, чтобы до них докопаться, нужно было бы рас­чистить многочисленные завалы.

Есть золотое правило: если за пять минут собеседник не понял вашу концепцию и ему не стало интересно, значит, вы ее еще не довели до ума, а следовательно, второй этап не пройден.

Ошибка №4:

Людям плохо объяснили цели реформы

О грядущей реформе людям сооб­щают обычно тремя способами. Первый: руководство придумывает концепцию реформы и затем пред­ставляет ее на общем собрании или рассылает сотрудникам одно информационное письмо по элект­ронной почте. Задействуя только 0,0001% корпоративных средств коммуникации, топ-менеджеры с удивлением обнаруживают, что лишь единицы поняли, что к чему. Второй способ: гендиректор часто выступает перед сотрудниками, но до большинства ему так и не удается достучаться (и это тоже предсказуемо, ведь он использу­ет всего 0,0005% коммуникацион­ных мощностей). Наконец, третий вариант: люди получают больше информации, руководители часто встречаются с персоналом, но пове­дение некоторых топ-менеджеров, особенно тех, что всегда на виду, противоречит провозглашаемому с высокой трибуны. Результат оче­виден: люди не верят начальникам.

Чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, реформу должны поддержи­вать сотни, а то и тысячи сотруд­ников, даже если им приходится ради нее чем-то поступиться. Когда люди не верят в перемены к луч­шему, они ничем жертвовать не станут, даже если им не нравятся многие нынешние порядки. Что­бы завладеть умами и сердцами людей, с ними нужно говорить — много и откровенно.

Четвертый этап будет особен­но трудным, если предстоит со­кращение штата: в этом случае добиться от людей понимания очень непросто. Вот почему нужно выделить самые многообещающие направления, подчеркнуть в пла­нах перспективы роста и обещать справедливое отношение ко всем увольняемым.

Руководители, умеющие убеж­дать других, при каждом удобном случае напоминают о предстоящей реформе. Обсуждая ту или иную деловую задачу, они не преминут уточнить, как впишутся предлагае­мые решения в будущие преобразо­вания. Оценивая подчиненных, они учитывают, соответствует ли ра­бота каждого целям перестройки. Анализируя ежеквартальные пока­затели подразделения, они говорят не только о цифрах, но и о вкладе сотрудников в реформу. И отвечая на вопросы людей из основных биз­нес-единиц во время регулярных встреч с ними, всегда стараются за­тронуть тему обновления.

Руководители, которые умеют агитировать, стараются донести свои идеи до каждого. Вместо скуч­ных корпоративных бюллетеней, которые никто никогда не читает, они излагают свои соображения по поводу предстоящих перемен в интересных статьях, а утомитель­ные ежеквартальные собрания руководства превращают в живое обсуждение будущего. Они начина­ют по-новому готовить управлен­цев: вместо традиционных курсов повышения квалификации утверж­дают программы, посвященные реальным проблемам компании и ее перспективам. Основной прин­цип прост: пользуйтесь каждым случаем, чтобы поговорить, даже в самой неформальной обстановке, с сотрудниками о реформе.

Но, пожалуй, еще важнее то, что большинство руководителей ком­паний, успешно осуществивших реформы, по ходу дела учились разговаривать с людьми. Они со­знательно стремились стать вопло­щением новой корпоративной культуры, а добиться этого не так-то просто. Например, менеджер завода, которому за 40 лет работы особенно не приходилось думать о потребителях, не может в одно­часье измениться так, чтобы в пер­вую очередь учитывать их нужды. Но однажды такая метаморфоза произошла на моих глазах. В каком-то смысле она была неслучайной. Во-первых, человек осознал неот­ложность перемен. Во-вторых, он входил в коалицию реформаторов. Наконец, в компании был хоро­шо отлажен обмен информацией, и все в организации так или иначе обсуждали, чего ждут от руково­дителя, поэтому он, несомненно, учитывал это, так же, как замеча­ния коллег и подчиненных.

Люди воспринимают не только слова — поступки начальников по­рой говорят им куда больше. И нич­то так сильно не подрывает саму идею реформы, как несовпадение слов и поступков руководителей.

Ошибка №5:

Не устранены препятствия на пути нового

Со временем в реформу вовлека­ется все больше людей. Они все смелее пробуют новые методы работы, высказывают новые идеи, проявляют инициативу. Чем мно­гочисленнее ряды ее активных сторонников, тем лучше. Глав­ное — чтобы все они лили воду на мельницу преобразований.

Часто идеологи реформы помо­гают людям перестроиться, просто объясняя им суть преобразований и прочерчивая новый курс. Но это­го недостаточно — новому нужно расчистить путь. Бывает так: чело­век душой поддерживает реформу и искренне хочет способствовать ей, но что-то ему мешает. Порой оказывается, что все дело в нем самом — тогда руководитель дол­жен объяснить это подчиненному и убедить его в том, что никаких ре­альных препятствий нет. Но чаще всего эти преграды не выдуманы.

Иногда новому препятствует сама организационная структура: должностные функции иногда опре­делены так жестко и узко, что со­трудники не могут сделать ни шага в сторону — даже если этот шаг сулит повышение производитель­ности и отвечает потребностям клиентов. Порой по вине сущест­вующих в компании принципов оплаты труда или оценки качества работы люди оказываются перед очень непростым выбором — вно­сить вклад в реформу или ставить на первое место личные интере­сы. Но, наверное, самое большое зло — это начальники, которые не хотят меняться и требуют от под­чиненных того, что противоречит духу и букве реформы.

Одна компания благополучно прошла все четыре вышеописан­ных этапа. Но постепенно реформа заглохла, потому что руководите­лю крупнейшего подразделения удалось зарубить большинство новых инициатив. На словах он был за преобразования, однако сам не стал работать иначе и уж тем более не требовал этого от под­чиненных. Он не приветствовал оригинальные идеи, на которые так рассчитывали реформаторы. В его подразделении никак не из­менилась кадровая политика, хотя она явно не соответствовала новой концепции. Полагаю, все это объ­ясняется несколькими причина­ми. Руководитель не считал, что компании нужны кардинальные перемены. Он боялся, что лично ему реформа ничего хорошего не принесет. Наконец, он не был уверен в себе — в том, что сможет одновременно внедрять новые методы работы и обеспечивать запланированную прибыль.

Но ведь никто из тех, кто вроде бы поддерживал реформы, прак­тически ничего не сделал, чтобы остановить его. И на то тоже было несколько причин. Во-первых, ком­пания раньше не сталкивалась с подобными проблемами. Во-вторых, многие побаивались этого руководителя. В-третьих, генди­ректор не хотел терять ценного сотрудника. Результат оказался плачевным. Менеджеры низшего звена и рядовые сотрудники по­няли, что руководство на самом деле не верит в реформу. Люди потеряли к ней интерес, и этим все закончилось.

На первых этапах реформы ни у одной компании нет ни сил, ни ресурсов, ни времени, чтобы

устранить все препятствия. Но са­мые крупные убирать нужно обяза­тельно. Если речь идет о человеке, то обойтись с ним следует спра­ведливо и в полном соответствии с новой концепцией. Главное — действовать так, чтобы укрепить моральный дух сотрудников и их веру в обновление.

Ошибка №6:

Маленькие победы не считаются важными

Масштабная реформа требует времени, и если не ставить перед людьми небольших и быстро до­стижимых целей, то надолго их не хватит. Многие перегорят или пополнят ряды противников пре­образований, если в течение года или двух не будет наглядных по­бед и убедительных доказательств того, что усилия не напрасны, что запланированные результаты достижимы.

Если дела идут хорошо, то спустя год или два после начала рефор­мы вы увидите, что некоторые показатели начали расти и чистая прибыль больше не снижается. Вы удачно запустите несколько новых продуктов, увеличится ваша доля рынка, вырастет производи­тельность или повысится показа­тель удовлетворенности клиентов. В любом случае это должны быть бесспорные достижения, а не субъ­ективные выводы, которые легко оспорят противники реформы.

Нельзя рассчитывать, что не­большие победы произойдут сами по себе, нужно целенаправленно готовиться к ним. Во всех случаях удачных реформ руководители создают условия для повышения показателей: составляют план на год, добиваются его выполнения, повышением по службе и пре­миями отмечают тех, кто этому способствовал. К примеру, спустя год и восемь месяцев после начала преобразований коалиция рефор­маторов одной американской про­мышленной компании успешно запустила новый продукт. Около полугода ушло на выбор самого продукта, ведь нужно было учесть множество критериев: легкость разработки, скорость вывода на рынок, заметные преимущества перед представленными на рынке товарами. Дело поручили неболь­шой группе сторонников рефор­мы, которые, чтобы не мешать остальным, работали вне при­вычной структуры отделов. Поч­ти все пункты были выполнены, и эта победа укрепила веру людей в программу обновления.

Менеджеры часто жалуются, что от них ждут быстрых промежуточ­ных результатов, но я убежден, что именно это обеспечивает общий успех реформы. Если ждать при­ходится слишком долго, ощущение жизненной необходимости преоб­разований притупляется. Мелкие, но наглядные достижения держат организацию в тонусе и заставляют реформаторов тщательно анализи­ровать свою деятельность. Это, в свою очередь, помогает им точнее формулировать и корректировать новую концепцию.

Ошибка №7:

Руководители раньше времени бьют в литавры

После нескольких лет напряжен­ной работы, при первых признаках выздоровления, руководство может поддаться искушению объявить по­беду. Конечно, нельзя закрывать глаза на очевидные достижения, но торжествовать пока рано — иначе последствия могут быть катастро­фическими. Должно пройти пять-десять лет, прежде чем новые ме­тоды прочно укоренятся.

Во всех изученных мною рефор­мах, кроме двух случаев, через два-три года после их начала пре­образования были признаны удав­шимися и высокооплачиваемые консультанты получили вознаграж­дение. Однако спустя еще два года все постепенно вернулось на круги своя. Сегодня в двух из этих ком­паний вообще трудно обнаружить следы былых преобразований.

За последние 20 лет я не раз ста­новился свидетелем подобного раз­вития событий, шла ли речь о по­вышении качества, реорганизации или еще о каких-то масштабных пе­ременах. Итог был предопределен тем, что на первых этапах реформы так до конца и не была осознана ее безотлагательность, не была четко сформулирована концепция преобразований, и коалиция их сто­ронников не укрепила свои ряды. Но окончательно реформу добило объявление о победе — тут все убедились, что правда все-таки за консерваторами.

Праздновать спешат и реформа­торы, и консерваторы. При первых же признаках прогресса у реформа­торов начинается «головокруже­ние от успеха». Оппоненты быстро присоединяются к торжеству — ведь раз битва выиграна, значит, войскам пора по домам. Убедить ус­тавших солдат в победе нетрудно — им этого только и надо. А «вернув­шись домой», они уже не рвутся снова в бой. Вскоре реформа зату­хает, и все идет по-старому.

Руководители компаний, пре­успевших в деле обновления, не кричат громко о мелких успехах, но с умом пользуются ими. Они по­нимают, что с каждым шагом, при­ближающим организацию к цели, завоевывают доверие сотрудников и это доверие нужно использовать для решения еще более трудных проблем. Теперь в центре их вни­мания — системы и структуры, еще не охваченные реформой или не вписывающиеся в ее концепцию. Они следят за тем, кого в компа­нии продвигают по службе, кого берут на работу, как повышают квалификацию сотрудники. Они дают добро на новые и все более масштабные преобразования, учи­тывая, что на них уйдет несколько лет, а не месяцев.

Вместе с руководителями одной компании, которой удалось удачно изменить свою оргструктуру, мы попробовали по десятибалльной шкале оценить масштаб измене­ний, происходивших в ней за семь лет реформ. Первому году поста­вили два балла, второму — четыре, третьему — три, четвертому — семь, пятому — восемь, шестому — четыре и седьмому — два. Как ви­дим, пик достижений пришелся на пятый год, то есть три года спустя после первых очевидных побед.

Ошибка №8:

Реформа не затронула корпоративную культуру

Если сотрудники говорят «теперь у нас принято так», если новые принципы работы вошли в плоть и кровь компании, значит, пере­мены укоренились. Иначе о но­вых методах забудут, как только руководство перестанет говорить о необходимости изменений.

Чтобы корпоративная культура бесповоротно изменилась, нужно учесть два момента. Во-первых, надо показать людям, что хорошие показатели взялись не с потолка — это результат новых принципов ра­боты и отношения к делу. Тут очень важно, чтобы сотрудники увидели причину и следствие и не сделали неправильных выводов. Например, если показатели улучшились, пока начальником подразделения был обаятельный Гарри, то подчинен­ные могут объяснить успех его осо­бым стилем управления, а не тем, что они сами стали иначе работать с клиентами. А чтобы люди поняли истинную причину, с ними нужно разговаривать. Руководство одной компании на каждом важном соб­рании рассказывало об улучшаю­щихся показателях и о том, за счет чего это произошло; об измене­ниях и, как результат, увеличении прибыли из номера в номер писала и корпоративная газета. Эти ин­формационные усилия окупились сторицей.

Второй фактор: нужно вырастить новое поколение руководителей высшего звена — людей, искренне преданных идее обновления, и на это выделить достаточно времени. Если не будут сформулированы но­вые правила продвижения по слу­жебной лестнице, перемены вряд ли окажутся долговечными. Одно неверное назначение на высокую должность может перечеркнуть десять лет напряженной работы. Если совет директоров не участвует в реформе, то такие ошибки неми­нуемы. По меньшей мере, в трех компаниях из тех, за преобразо­ваниями которых я наблюдал, пе­рестройку начали руководители, дорабатывающие последние дни перед пенсией. Их преемники не были противниками нового, но не были и активными сторонниками реформы. Члены совета директоров плохо понимали ее суть, а потому не видели, что утвержденные ими кандидаты — не лучший выбор.

Только в одной из этих компаний уходящий в отставку руководитель пытался, хотя и безуспешно, убе­дить совет назначить на его место человека хоть и менее опытного, но смело мыслящего. В двух других генеральные директора не спорили с советом — они думали, что рефор­му уже не обратить вспять. Но они ошибались: спустя два года призна­ки обновления в обеих компаниях стали понемногу ослабевать.

Бывают и другие ошибки, но перечисленные восемь — самые опасные. Я понимаю, что в не­большой статье все несколько уп­рощается. На деле даже в самых удачных реформах много неразбе­рихи и неожиданностей. Поэтому и необходима точно выверенная концепция обновления, чтобы на­правлять нужным курсом подчи­ненных и чтобы делать как можно меньше ошибок. А чем меньше ошибок, тем ближе победа.

Джон Коттер (John P. Kotter) — быв­ший профессор Гарвардской школы бизнеса, в которой преподавал теорию лидерства. 9

Коротко Цель любой реформы — изменить методы работы компании, чтобы она преуспевала в новых рыночных условиях. Обобщив опыт очевидно удавшихся реформ, автор утверждает: серьезные ошибки, допущенные на любом из нескольких обязательных этапов, могут нанести смертельный удар преобразованиям. Ошибка №1: реформа не воспринята как жизненная необходимость. Не менее 75% руково­дителей должны понять, что работать по-старому уже нельзя. Ошибка №2: нет сильной коалиции. Если реформу не возглавляет сильная коалиция, то рано или поздно оппозиция возьмет верх. Ошибка №3: нет четкой концепции развития компании. Существует золотое правило: если за пять минут собеседник не понял вашу концепцию, значит, она еще не доведена до ума. Ошибка №4: людям плохо объяснили цели реформы. Опытные руководители не забывают при каждом удобном случае объяснить суть реформы, напомнить о предстоящих преобразованиях. Ошибка №5: не устранены препятствия на пути нового. Поначалу ни у одной компании нет ни сил, ни времени, чтобы устранить все препятствия. Но самые крупные убирать нужно обязательно. Ошибка №6: маленькие победы не счита­ются важными. Если не ставить перед людьми небольших и быстро достижимых целей, то надолго их не хватит. Ошибка №7: руководители преждевремен­но бьют в литавры. Руководители компаний, пре­успевших в деле обновления, не кричат громко о мелких успехах, но грамотно пользуются ими. Ошибка №8: реформа не затронула корпо­ративную культуру. Перемены укоренились, если сотрудники говорят «теперь у нас принято так».

Восемь этапов реформы 1. Осознайте безотлагательность перемен Изучите рынок и конкурентную среду. Обсудите кризисную ситуацию, в которой вы уже оказались или можете оказаться в ближайшее время; оцените потенциал вашего бизнеса. 2. Сформируйте мощную коалицию Создайте группу из влиятельных людей, которые возглавят реформу. Создайте условия, чтобы коалиция реформаторов работала как единая команда. 3. Выработайте концепцию реформы · Определите общее направление реформы. · Разработайте стратегию ее реализации. 4. Донесите концепцию до всех Рассказывайте сотрудникам о новой концепции и о методах ее воплощения. Личным примером показывайте, как надо действовать. 5. Дайте людям право работать по-новому Устраните препятствия на пути реформы. Перестройте системы или структуры, мешающие преобразованиям. Поощряйте смелые решения и новые методы работы. 6. Добивайтесь заметных промежуточных результатов Выявите показатели, улучшение которых даст самый наглядный результат. Добивайтесь этих улучшений. Отмечайте и поощряйте сотрудников, благодаря которым стал возможен прогресс. 7. Закрепляйте достигнутые успехи и беритесь за еще более масштабные задачи Заслужив доверие людей, начинайте изменять системы, структуры и принципы общекорпоратив­ной политики, которые противоречат новой концепции. Нанимайте и повышайте людей, которые смогут реализовывать новую концепцию; помогайте им расти профессионально. Подстегивайте ход реформы, утверждая новые проекты, берясь за новые задачи, расширяя ряды сторонников реформ. 8. Закрепляйте новые методы Постоянно показывайте связь между новыми принципами работы и высоким результатом. Формулируйте новую кадровую политику, благодаря которой кадровый резерв будет пополняться за счет сторонников реформ.

Джон Коттер — быв­ший профессор Гарвардской

школы бизнеса, в которой преподавал теорию

Социальный контекст Реформации

Североевропейская Реформация базировались, в основном, в городах. В Германии население более пятидесяти из шестидесяти пяти «имперских городов» положительно отнеслось к Реформации, причем население лишь пяти городов предпочло полностью игнорировать ее идеи. В Швейцарии Реформация возникла в городской среде (Цюрих) и распространилась посредством публичных дебатов в такие конфедерационные города, как Берн и Базель, и другие центры - такие, как Женева и Галлен, связанные с этими городами договорными обязательствами. Французская Реформация также началась, в основном, как городское движение с корнями в таких крупных городах, как Лион, Орлеан, Париж, Пуатье и Руан.

Становится все более ясным, что успех или неудача Реформации в этих городах частично зависели от политических и социальных факторов. К концу пятнадцатого - началу шестнадцатого веков городские советы имперских городов добились существенной автономии. В итоге каждый город, похоже, рассматривал себя как миниатюрное государство, в котором городской совет исполнял роль правительства, а остальное население было подданными.

Увеличение размеров и значимости городов Германии является одним из наиболее значительных событий истории конца четырнадцатого и пятнадцатого веков. Длительный продовольственный кризис, связанный с опустошениями, принесенными Черной Смертью, привел к аграрному кризису. В период с 1450 по 1520 цены на зерно катастрофически упали, что привело к запустению сельских районов и переселению сельскохозяйственных рабочих в города Закрытие новому городскому пролетариату доступа в торговые гильдии и городские советы привело к его растущему недовольству.

Таким образом, начало шестнадцатого века стало свидетелем растущего социального волнения во многих городах, вызванного требованиями более представительного правительства. Во многих случаях Реформация стала связываться с этими требованиями социальных перемен, так что идеи о необходимости религиозных и социальных перемен шли рука об руку. Не следует думать, что религиозные заботы поглощали все другие мысли - они лишь являлись их сосредоточением. Экономические, социальные и политические факторы помогают объяснить, почему Реформация завершилась успехом, например, в Нюрнберге и Страсбурге, однако потерпела неудачу в Эрфурте.

Был выдвинут ряд теорий для объяснения привлекательности Реформации для этих городов. Берндт Мюллер утверждал, что городское чувство сообщества было нарушено в пятнадцатом веке растущей социальной напряженностью в городах и усиливающейся тенденцией опираться на внешние политические органы, такие как имперское правительство или папская курия. По его мнению, приняв Лютеранскую Реформацию, такие города смогли восстановить чувство общинного единства, включая понятие о единой религиозной общине, связывающей обитателей совместной религиозной жизнью. Мюллер обратил внимание на социальное приложение доктрины Лютера о священстве всех верующих (см. стр. 249-252), которая разрушила некоторые традиционные разграничения в городском обществе и способствовала возрождению чувства общинного единства.

Другое объяснение было предложено Томасом Брейди. Оно большей частью основано на его анализе истории города Страсбурга. Брейди утверждает, что решение Страсбурга принять протестантизм явилось результатом классовой борьбы. Коалиция патрициев и купцов пришла к выводу, что их социальное господство можно было сохранить присоединением к Реформации. Городская олигархия ввела Реформацию как тонкое средство сохранения своих экономических интересов, которым угрожало растущее народное движение. Брейди предполагает, что аналогичная ситуация сложилась и во многих других городах.

Третье объяснение сосредотачивается на доктрине оправдания верой (эта идея будет подробно рассмотрена в гл. 5). В исследовании, опубликованном в 1975 г., Стивен Озмент утверждал, что народное влечение к протестантизму объясняется его доктриной оправдания верой, которая предлагала избавление от психологического давления позднесредневековой искупительной системы и связанной с ней «полупелагианской» доктрины оправдания. Поскольку психологическое бремя было наиболее тяжелым и очевидным в городских сообществах, то именно в них Протестантизм нашел широкую поддержку. Озмент утверждал, что Мюллер преувеличил различия между Лютером и богословами юго-запада. Ранние реформаторы разделяли общую мысль, которую можно было свести к освобождению отдельного верующего от бремени, налагаемой на него позднесредневековой религией. Какими бы ни были их различия, магистерские реформаторы, такие, как Букер, Цвингли и Лютер, разделяли общую озабоченность провозглашением доктрины оправдания верой через благодать, опровергая, таким образом, богословскую необходимость и уменьшая народную популярность индульгенций, чистилища, почитания святых и т.д. Эта теория имеет особую важность для настоящей работы, поскольку показывает роль идей в зарождении социального движения за реформы и перемены: требования социальных перемен были, если прав Озмент, следствием, а не причиной возникновения новых религиозных идей.

Каждая из этих теорий имеет свое значение, а вместе они являются важным стимулом к более подробным исследованиям развития городского протестантизма на первом этапе Реформации. В равной степени каждая из них имеет свои слабые стороны, которые можно отыскать в любой амбициозной глобальной теории. В случае с Женевой, например, социальная напряженность, которая впоследствии привела к союзу с протестантским городом Берном и принятию Цвинглианской Реформации, возникла не из классовых различий, а из разделения внутри одного общественного класса по вопросу о поддержке Савойи или Швейцарской Конфедерации. Просавойские Маммелюки и пробернские Игеноты происходили из одной социальной группы, характеризующейся общими экономическими, семейными и социальными интересами. Аналогичным образом предположение Озмента о всеобщем интересе к доктрине оправдания находит мало поддержки в случае с городами Швейцарской Конфедерации или городами, связанными с ней - например, Цюрихе, Галлене и Женеве - и игнорирует явные сомнения в доктрине со стороны многих швейцарских реформаторов.

Тем не менее, из изучения происхождения и развития Реформации в крупных североевропейских городах, таких, как Аугсбург, Базель, Берн, Колмар, Констанция, Эрфурт, франфурт, Женева, Гамбург, Любек, Мемминген, Ульм и Цюрих, можно вывести некоторые общие черты. Поэтому представляется полезным рассмотреть этот вопрос.

Во-первых, Реформация в этих городах представляется реакцией на народные движения за перемены. Нюрнберг является редким примером города, в котором городской совет ввел Реформацию без предшествующих народных протестов и требований. Неудовлетворенность среди городского населения начала шестнадцатого века была не обязательно религиозной по природе; на волнения того времени, несомненно, оказывали влияние социальные, экономические и политические факторы. Городские советы, как правило, реагировали на народное недовольство, часто направляя его в нужное им русло. Это подспудное манипулирование было очевидным способом регулирования потенциально опасного народного движения и контроля над ним. Одно из наиболее значительных наблюдений, которые можно сделать относительно городской Реформации, заключается в том, что существующие городские режимы часто оставались относительно неизмененными после введения новых религиозных идей и практик. Это указывает на то, что городские советы были в состоянии реагировать на народное недовольство без радикальных перемен в существующем общественном строе.

Во-вторых, успех Реформации в городе зависел от ряда исторических обстоятельств. Принятие Реформации могло вызвать разрушительные перемены в системе политических союзов, поскольку военные, политические и коммерческие договоры с территориями и городами, которые предпочли остаться католическими, обычно в результате этого разрывались. Торговые связи города, на которых основывалось его экономическое существование, могли быть фатальным образом изменены. Так, успех Реформации в городе Галлене частично обязан тому, что льняное производство города не было существенно затронуто решением принять Реформацию. Точно так же город (например Эрфурт), находящийся вблизи католического города (Майнц) и лютеранской территории (Саксония) мог оказаться втянутым в военное столкновение с одной из заинтересованных сторон, с возможными катастрофическими последствиями для независимости города. Кроме того, решение ввести Реформацию могло вызвать серьезный внутренний раскол и сделать город уязвимым извне. Это была одна из причин решения городского совета Эрфурта о прекращении реформационных мероприятий в 1520-х годах.

В-третьих, романтическое, идеализированное представление о реформаторе, прибывающем в город проповедовать Евангелие и немедленно склоняющем жителей к принятию Реформации должно быть оставлено как нереалистичное. В течение всего процесса Реформации, от первоначального решения начать процесс реформ до последующих решений о природе и темпе реформирования, последнее слово всегда оставалось именно за городским советом. Цвинглианская Реформация в Цюрихе продвигалась значительно более медленно, чем ему бы хотелось, из-за осторожного подхода городского совета в критические моменты процесса. Свобода действий Букера в Страсбурге была точно так же ограничена. Как предстояло обнаружить Кальвину, городские советы вполне могли изгнать реформатора из своих пределов, если он действовал в разрез с их официально объявленной политикой или решениями.

На практике взаимоотношения городского совета и реформатора были, в целом симбиозом. Реформатор, представляя последовательное видение Христианского Евангелия и его применения в религиозных, социальных и политических структурах и практиках города, был в состоянии предотвратить перерастание потенциально революционной ситуации в хаос. Постоянная угроза возврата к католицизму или подрывная деятельность радикальных анабаптистских движений делала необходимость в реформаторе неизбежной. Кто - то должен был осуществлять религиозное управление движением, которое иначе могло переродиться в хаос с серьезными и неприемлемыми последствиями для существующих в городе структур власти и лиц, которые их контролировали. Со своей стороны, реформатор был подневолен, его свобода действий ограничивалась политическими хозяевами, пекущимися о своей власти, а реформационная программа, как правило, выходила за рамки, начертанные реформатором, и включала консолидацию экономического и политического влияния властей. Таким образом, отношения между реформатором и городским советом были тонкими и легко разрывались, причем реальная власть постоянно находилась в руках последних.

В случае Женевы между городскими реформаторами (первоначально Гильомом Фарелем и Кальвином, а затем одним Кальвином) и городским советом сложились очень деликатные отношения. Осознавая и оберегая свою добытую в трудной борьбе власть и свободу, городской совет не был настроен менять тиранию католического епископа на тиранию реформатора. В 1536 г. Женева только что добился независимости от Савойи и отстоял ее, несмотря на попытки Берна колонизировать город. Женева не была намерена принимать чей бы то ни было диктат, не подкрепленный сильным экономическим или военным давлением. В результате этого на действия Кальвина были наложены строгие ограничения Выдворение Кальвина из Женевы в 1538 году доказывает, что политическая власть твердо оставалась в руках городского совета. Мнение о том, что Кальвин был «диктатором Женевы», полностью лишено исторических оснований. Тем не менее, городской совет оказался не в силах в отсутствие Кальвина справиться с ухудшающейся религиозной ситуацией. Замечательным проявлением социального прагматизма и религиозного реализма явилось то, что городской совет вернул своего реформатора и позволил ему продолжить свою деятельность по реформированию Женевы. Женева нуждалась в Кальвине точно так же, как Кальвин нуждался в Женеве.

Здесь следует указать на существенное расхождение между лютеранской и реформатской мыслью. Лютер происходил из небольшого саксонского городка, находящегося под пятой местного князя, в то время как великие Реформатские мыслители Цвингли и Букер происходили из великих свободных городов Цюриха и Страсбурга. Для последних Реформация включала отождествление понятий «гражданин» и «христианин», с большим акцентом на политическом аспекте жизни, которое отсутствует в концепции Лютера. Так, Цвингли особое ударение делает на необходимости реформирования и искупления общины, в то время как Лютер сосредотачивался на необходимости реформирования и искупления отдельного человека. Своей доктриной «двух царств» Лютер разъединил религиозные идеи и светскую жизнь, тогда как Цвингли настаивал на их взаимной интеграции. Поэтому большое значение имеет то, что Реформатская Церковь добилась большого влияния в городах южной Германии и Швейцарии, более развитым социально, культурно и экономически, чем северные города, которым суждено было стать оплотами лютеранства.

Социальный контекст Реформации является сам по себе увлекательным предметом, однако в данной связи он приводится ввиду своего очевидного влияния на, по крайней мере, некоторые религиозные идеи реформаторов. Например, имеются все основания предполагать, что многие идеи Цвингли (особенно его мысли о социальных функциях таинств) были напрямую определены политическими, экономическими и социальными обстоятельствами в Цюрихе. Точно так же идеи Кальвина о структурах Христианской Церкви отражают учреждения, уже существовавшие в Женеве до его прибытия в город. В настоящей работе мы рассмотрим этот вопрос с различным точек зрения.

Из книги История религий Востока автора Васильев Леонид Сергеевич

Из книги Богословская мысль Реформации автора Макграт Алистер

Из книги У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана) автора Донини Амброджо

Социальный контекст схоластики При оценке значения какого-либо интеллектуального движения важно определить слои общества, в которых его идеи передавались и развивались. Мы уже видели, например, что гуманизм был, в первую очередь, культурным и образовательным движением,

Из книги Око за око [Этика Ветхого Завета] автора Райт Кристофер

УСЛОВНАЯ МОРАЛЬ И СОЦИАЛЬНЫЙ ИММОБИЛИЗМ То же самое можно сказать о тех аспектах христианской морали, которые были кодифицированы церковью, превращены в суровые моральные нормы и в конце концов приобрели самостоятельную ценность. Состояние безбрачия (целибат, то есть

Из книги На рубеже двух эпох автора (Федченков) Митрополит Вениамин

2. Социальный ракурс Мы видели, что библейская этика неразрывно связана с существованием Бога. Однако нравственные принципы не закладываются непосредственно в сознание человека и не собраны в одну книгу общих правил. Бог избрал другой путь - участвовать в истории,

Из книги Христианский вызов автора Кюнг Ганс

СОЦИАЛЬНЫЙ ПЕРЕВОРОТ Настоящая революция пришла лишь в октябре.Народ наш, как близкий к природе, здоровый умом и сильный духом, радикален, решителен. Он или уж терпит смиренно, и терпит долго и глубоко, или уж если взялся за дело, то доведет его до конца. Интеллигенты, как

Из книги Введение в Новый Завет Том I автора Браун Рэймонд

Не социальный революционер Однако если мы хотим сделать из Иисуса партизана, путчиста, политического агитатора и революционера, а из его вести о Царстве Божьем - политически–социальную программу действий, то нам придется исказить и ложно истолковать все евангельские

Из книги Иисус. Человек, ставший богом автора Пагола Хосе Антонио

(Б) Социальный мир новозаветных времен Мы кратко рассмотрели, какой была общая картина политической истории Римской империи в целом и Палестины в частности. НЗ повествует о распространении христианства к западу от Палестины, особенно в городах Малой Азии и Греции.

Из книги Русская идея: иное видение человека автора Шпидлик Томас

Исторический и социальный контекст CROSSAN, John Dominic/REED, Jonathan L., Jes?s desenterrado. Barcelona, Criti-ca, 2003.GONZ?LEZ ECHEGARAY, Joaqu?n, Arqueologia у evangelios. Estella, Verbo Divino, 1999.- Jes?s de Galilea. Aproximaci?n desde la arqueologoa. Estella, Verbo Divino, 2000.- Pisando tus umbrales, Jerusal?n. Historia antigua de la ciudad. Estella, Verbo Divino, 2005.GUEVARA, Hernando, Ambiente politico del pueblo jud?o en tiempos de Jes?s.

Из книги История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней автора Ходжсон Маршалл Гудвин Симмс

Социальный грех Личность по природе своей существо общественное. И разделение, которое провоцирует в ней грех, имеет и социальные последствия. С одной стороны, зло отделяет человека от общества других, с другой - само общество бывает обеспокоено греховными деяниями

Из книги История мировых религий автора Горелов Анатолий Алексеевич

Из книги Ты свободен! [Прямо сейчас. Как найти себя] автора Штюбен Клаус

Церковь как социальный институт Под социальным институтом (от лат. «inst.it.utum» – учреждение) понимаются исторически сложившиеся устойчивые формы организации совместной деятельности людей: семья, производство, государство, образование, собственность, армия, церковь и т. д.

Из книги Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке автора Джемаль Орхан

Социальный инстинкт Социальный инстинкт заключается в потребности быть частью общества. Только так можно обеспечить выживание. Раньше проявлением социального инстинкта были большая семья и круг друзей. Сегодня эту потребность удовлетворяют общества и клубы. Различные

Из книги Культы, религии, традиции в Китае автора Васильев Леонид Сергеевич

Социальный анализ Революционные богословы едины в том, что теология строится на двух основах - вере и социальной действительности. Чтобы избавиться от несправедливости, надо понять социальные механизмы, породившие ее, и тут на помощь приходит марксизм. Хотя теология не