До какого часа выборы были в 1996. Выборы в России

В популярной советской песне про Первую конную армию пелось: «Помнят псы-атаманы./Помнят польские паны./Конармейские наши клинки». А вот особых слов про украинских самостийников в ней не нашлось. Это несмотря на то, что 6-я стрелковая дивизия армии Украинской народной республики (УНР) была летом 1920 года постоянным противником армии Будённого на всём пути от Днепра до Сана. Может быть, это потому, что она, в конце концов, остановила продвижение Первой конной?

Петлюровцы в составе польской армии

В 1919 году армии УНР во главе с Симоном Петлюрой пришлось вести бои на три фронта: против Красной армии, против белогвардейских Вооружённых сил юга России (ВСЮР) генерала Деникина и против поляков. С кем-то из них ей пришлось бы заключать союз. Украинцы разделились. Одна часть выступила за союз с Польшей ценой потери части территории Украины. Другая не согласилась с этим и в ноябре 1919 года перешла на сторону Деникина. Наконец, целая бригада во главе с полковником Емельяном Волохом перешла на сторону большевиков и влилась в РККА.

Петлюра возглавлял группу, выступавшую за союз с поляками. Готовясь к возобновлению войны с советской Россией, Пилсудский, в свою очередь, привлёк на свою сторону украинских и белорусских буржуазных националистов. 21 апреля 1920 года в Варшаве он и Петлюра подписали договор, по которому Польша признавала независимость Украины. В ответ Польша получала западные территории, населённые украинцами – не только те, что до Первой мировой войны входили в состав Австро-Венгрии (Восточная Галиция с Львовом), но также Холмщину и всю Волынь с городами Луцк, Ковель и Ровно. Восточная граница Украины должна была определиться будущим договором с РСФСР после победы. Петлюра получал право сформировать украинскую армию.

Так в одном строю с польской армией против Советской республики в 1920 году воевала армия УНР. Первой была сформирована 6-я стрелковая дивизия под командованием генерала Марка Безручко. Она ещё зимой 1919/20 г. по заданию Петлюры совершила рейд по тылам ВСЮР и РККА, а весной 1920 года приняла участие в наступлении польских войск на Правобережной Украине. Летом 1920 года она участвовала в отражении там же советского наступления, была сильно потрёпана, но сохранила боеспособность. Вместе с польскими войсками она отступила западнее реки Буг на Волыни.

На выручку Западному фронту

В августе 1920 года многим казалось, что советско-польская война скоро закончится триумфальным вступлением Красной армии в Варшаву. Большинству наблюдателей казалось, что РККА на этом не остановится. Им уже мерещились красные в Берлине и других европейских столицах. Однако и само советское руководство разделяло эти иллюзии. Оно планировало нести знамя пролетарской революции дальше, в Германию и Западную Европу.

В то время как армии советского Западного фронта под командованием Михаила Тухачевского подходили к Варшаве, войска Юго-Западного фронта (командующий Александр Егоров, член Реввоенсовета – Сталин, оказывавший на Егорова большое влияние) собирались брать Львов. 11 августа Главнокомандующий войск Республики Сергей Каменев приказал Егорову переподчинить 1-ю конную и 12-ю армии Западному фронту. Их требовалось направить под Варшаву для наращивания силы удара. Однако командование Юго-Западного фронта игнорировало эту директиву, ссылаясь на то, что Первая конная уже втянута в бои за Львов, и её перегруппировка потребовала бы много времени.

Между тем Пилсудский сосредоточил силы для удара по флангам наступавшей на Варшаву группировки РККА и 16 августа начал контрнаступление. Советский Западный фронт понёс тяжёлое поражение и откатился от польской столицы. Теперь РВС Республики требовал от Егорова и Сталина передачи 1-й конной Западному фронту уже для спасения его от полного разгрома. Однако этот приказ был выполнен с большим запозданием.

Красное командование решило перенацелить Первую конную на Люблин, чтобы взятием этого города создать угрозу на правом фланге варшавской группы войск противника и вынудить его приостановить удар против Западного фронта. Соответствующую директиву Тухачевский отдал Будённому 24 августа по распоряжению РВС, хотя сам не верил в её исполнимость.

Первая конная непрерывно участвовала в наступательных боях с июня 1920 года, с освобождения Киева. В последних неудачных боях за Львов она понесла большие потери и не успела их восполнить. Свой рейд на Люблин она начала, имея в составе четырёх своих кавалерийских дивизий не больше 8 тысяч бойцов в строю.

Сражения у Замостья и Комарова

27 августа Первая конная начала выдвижение из района Сокаля. На пути лежал город Замостье (польск. Замосць), оборонявшийся 6-й украинской дивизией, насчитывавшей 4000 штыков. Интересно, что её соседями по фронту тоже были национальные и белогвардейские части, заключившие союз с поляками: справа – Донская бригада, слева – 2-я украинская дивизия, Кубанская бригада и Белорусская бригада «батьки» Булак-Балаховича. Упорная оборона петлюровцами Замостья, бывшего важным центром местных коммуникаций, и приковала силы Первой конной.

29 августа передовые отряды Будённого попытались с ходу овладеть Замостьем, но встретили сильный отпор. На следующий день к городу подошли основные силы советских 6-й и 11-й кавалерийских дивизий. Им удалось окружить город. Спешенные, красные конники предприняли несколько атак. Замостье было окружено цепью из отдельных стрелковых ячеек, лишь кое-где прикрытых одним-двумя рядами колючей проволоки. Петлюровцы заняли круговую оборону.

Храбро и метко действовали обе стороны. Так, будённовцам удалось вывести из строя два из трёх бронепоездов, поддерживавших осаждённых. Но взять город они не смогли. Петлюровцы переходили в отчаянные контратаки, в том числе ночные, и удержали Замостье. Двигаться дальше на Люблин, имея в тылу не взятое Замостье, красные не могли. Оставаться на месте было тоже опасно. Первая конная слишком углубилась во вражеский тыл, а соседняя 12-я армия, несмотря на все просьбы Будённого, не смогла её поддержать. С юга подходила группа генерала Халлера в составе 13-й пехотной и 1-й кавалерийской польских дивизий, а с севера – 2-я дивизия легионеров. По сути, 31 августа Первая конная сама оказалась в окружении. В тот же день Будённый принял решение отступать и пробиваться к основным силам Юго-Западного фронта.

При прорыве польского окружения у Комарова Первая конная понесла новые тяжёлые потери. С 1 по 6 сентября под непрерывными ударами польских войск она отошла за Буг в район Владимира-Волынского. Советский военный историк Николай Какурин указывал, что сильные дожди, размывшие дороги в лесистой местности, помешали Будённого выполнить первоначальную директиву. Очевидно, однако, что эти же дороги помешали полякам преследовать отступающую Первую конную, что уберегло её от полного уничтожения. И важную роль в её разгроме сыграла оборона Замостья петлюровцами, выигравшими два дня для сосредоточения вокруг польских войск.

В 1917 году капиталистический мир был потрясен гигантским событием – Великой Октябрьской социалистической революцией в России, положившей начало новой эры во всемирной истории – эры социализма. В ожесточенной борьбе с царским самодержавием и буржуазно-помещичьим строем рабочий класс нашей страны в союзе с трудящимся крестьянством под руководством Коммунистической партии и великого Ленина ликвидировал гнет, насилие и эксплуатацию человека человеком и провозгласил Советское социалистическое государство. В огне Гражданской войны, навязанной свергнутыми классами и международным империализмом, советский народ создал армию нового типа, которая отстояла великие октябрьские завоевания, покрыв свои боевые знамена неувядаемой славой.

Свою скромную работу я посвящаю светлой памяти бойцов, командиров и политработников Красной Армии, павших в боях за свободу и независимость Советского государства.

С.М. БУДЕННЫЙ

Вскоре после отмены крепостного права мой дед, крестьянин слободы Харьковской, Бирючинского уезда, Воронежской губернии, вынужден был покинуть свои родные места: подати и выкупные платежи, которые ему приходилось платить за одну десятину полученной им земли, оказались непосильными. Бросив свое разоренное хозяйство, дед с тремя малолетними детьми – в числе их был и мой двухлетний отец – перебрался на Дон. Но и здесь, в богатом казачьем крае, для пришлых или, как их называли, иногородних крестьян, жизнь была не легче.

Вся земля на Дону издавна принадлежала казакам и помещикам. Уделом иногородних было батрачество. В поисках сезонной работы они метались по краю. Среди привилегированного казачества иногородний крестьянин-батрак был совершенно бесправным человеком. Казак мог безнаказанно избить и даже убить его. А каких только налогов ни придумывали казацкие атаманы для иногородних: за землянку – налог, за окно – налог, за трубу – налог, за корову, овцу, курицу – налог.

Отец мой, Михаил Иванович, как и дед, всю жизнь работал батраком. В молодости, не имея своего собственного угла, он кочевал по Дону из станицы в станицу в поисках работы, а женившись на крестьянке из бывших крепостных слободы Большой Орловки, Меланье Никитичне Емченко, обосновался в хуторе Козюрин, недалеко от станицы Платовской. На этом хуторе я родился в 1883 году и прожил тут до 1890 года, когда нужда заставила нашу семью отправиться на Ставрополыцину. В том же году мы вернулись на Дон и поселились на хуторе Литвиновке (Дальний), расположенном на правом берегу реки Маныч, в сорока километрах к западу от станицы Платовской. Здесь в девятилетием возрасте меня определили мальчиком в магазин купца первой гильдии Яцкина, бывшего коробейника, владевшего, кроме магазина, тремя тысячами десятин земли, которую он арендовал у казаков.

Днем я был на побегушках у хозяина и приказчиков, а вечером, когда все мои однолетки уже спали, мыл грязные, затоптанные, заплеванные полы магазина. Потом – я тогда уже был подростком – хозяин послал меня работать в кузницу.

Работая в кузнице подручным кузнеца и молотобойцем от зари до зари, я не мог ходить в школу, а учиться хотелось, и я начал постигать грамоту с помощью старшего хозяйского приказчика Страусова. Он взялся научить меня читать и писать, и за это я должен был убирать его комнату, чистить обувь, мыть посуду, в общем выполнять обязанности прислуги. После работы я оставался в кузнице и при свете каганца учил заданные мне Страусовым уроки.

Трудно это было после тяжелого рабочего дня. Глаза слипались, и, чтобы не уснуть, я с букварем в руке становился коленями на наваленную в кузнице груду антрацита или окатывал себя водой.

Уже юношей я работал у того же купца Яцкина на локомобильной молотилке смазчиком, кочегаром, а потом и машинистом.

Осенью 1903 года меня призвали в армию. Я призывался в Бирючинском уезде Воронежской губернии, в той волости, откуда был родом мой дед и где мы получали паспорта. В числе новобранцев, призванных на службу в кавалерию, меня направили из г. Бирюча в Маньчжурию. Мы прибыли туда в январе 1904 года, когда уже началась Русско-японская война. Где-то между Цицикаром и Харбином из нашего эшелона была отобрана партия новобранцев для пополнения 46-го казачьего полка. В этом полку, стоявшем на охране коммуникации русской армии в Маньчжурии и несшем службу летучей почты, я прослужил до конца войны, участвовал в нескольких стычках с хунхузами.

После окончания войны 46-й казачий полк отправился обратно на Дон, а нас, молодых солдат, служивших в нем, перевели в Приморский драгунский полк, расквартированный в селе Раздольном, под Владивостоком.

Во время моей службы в Приморском драгунском полку произошла первая русская революция. Революционные выступления происходили и в воинских частях, дислоцировавшихся на Дальнем Востоке, и особенно на кораблях военно-морского флота. Мы, драгуны, узнавали об этом из прокламаций, которые по утрам находили у себя в казармах. Из революционных лозунгов самую горячую поддержку среди нас, в большинстве крестьян, встречал лозунг: «Земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает!»

В 1907 году командование полка направило меня в Петербургскую школу наездников при Высшей офицерской кавалерийской школе. Тогда в кавалерийских полках была должность наездника, обязанного вести инструкторское наблюдение за выездкой молодых лошадей. Таких вот наездников-инструкторов и готовила школа, в которую меня послали. Окончание этой школы сулило мне возможность избавиться от тяжелой доли батрака, ожидавшей меня дома после возвращения с солдатской службы: полковой наездник, отслуживший свой срок, всегда мог устроиться берейтором (тренером) на какой-нибудь конный завод.

Проучившись в школе около года, я хорошо усвоил правила работы с лошадью и на соревнованиях занял первое место по выездке молодых лошадей. Это давало мне право, пройдя второй год обучения, остаться в школе на должности инструктора-наездника. Но полку нужен был свой наездник, и, не желая терять его, командование полка поспешило отозвать меня из школы: хватит, мол, учиться, раз уже вышел при зачетах на первое место.

В школе мне присвоили звание младшего унтер-офицера. Вернувшись в полк, я занял должность наездника и вскоре получил звание старшего унтер-офицера. По должности я пользовался правами вахмистра.

Прошел срок службы, но я остался в Приморском драгунском полку как сверхсрочник. Летом 1914 года мне был дан отпуск с правом выезда в станицу Платовскую, куда к тому времени переехал отец с семьей.

Вскоре после того как я приехал домой, началась Первая мировая война. Она прервала мой отпуск, но в свой полк я уже не мог вернуться. По существовавшему тогда положению я как унтер-офицер сверхсрочной службы, находившийся в отпуску, в первый же день объявления мобилизации должен был явиться в местное воинское присутствие и получить направление в войсковую часть.